К сожалению, это состояние оказалось слишком уж хрупким — стоило Оле устать и приложить себя бодрячком, как у меня проснулась сначала чуйка, а затем и голова. Последняя вынудила развернуться, посмотреть на берег и решить, что мы заплыли, мягко выражаясь, далековато. И пусть возвращение к нему тоже доставило море удовольствия, но оно было грубее, что ли?
А потом мы выбрались на берег, высушили тушки, натянули белье, легли, скинули невидимость, подставили тушки солнышку и как-то уж очень быстро услышали звук двигателя.
— Погода сегодня — лучше не бывает, следовательно, Бехтеев приплывет на «Авантюристе»! — начиная спешно собираться, предсказал я и не ошибся — любимый катер Воздушника появился на горизонте буквально через минуту. А еще через три-четыре описал красивый полукруг возле нашей бухточки, врубил реверс и подошел поближе.
Просить Геннадия Романовича выдвинуть трап нам даже в голову не пришло. Но демонстрировать реальные возможности команды не позволила паранойя. Поэтому на транец мы переместились только метров с семи-восьми, поздоровались с аристократом, затолкали рюкзаки в рундуки и попадали в кресла. Уходить в медитацию вот так сразу было бы чертовски некрасиво, так что следующие полчаса мы обсуждали редкую теплынь и невеликие успехи невестки Бехтеева в раскачке приживленных навыков, продавали Геннадию Романовичу Искры и рассказывали байки о наших приключениях в Пятне, уминали миндальные печения, предложенные Воздушником, и пили чай из его термоса. Кстати, проходя мимо заимки Докукиных, равнодушно выслушали пару слухов о нынешних проблемах этого рода и не почувствовали ровным счетом ничего. А чуть выше по течению сравнили технику защиты Бехтеева от атакующих хищных птиц с нашей и решили, что наша будет повеселее. В общем, к осточертевшим медитациям приступили только в начале пятого и принялись убивать время, доводя до ума «проседающие» навыки. Лично я «терзал» водомерку, благо, воды вокруг было предостаточно, а переоценить теоретическую возможность перебегать небольшие речки и болота «поверху» было сложно. Вот и развлекался — «стягивая» и «отпуская» участки водной поверхности в непосредственной близости к катеру, «сидел» на восполнении резерва и безостановочно «сканировал» пространство прозрением. Причем на пределе нынешних возможностей, чтобы развивался и этот навык.
Правда, в странность положения девяти энергетических структур людей, внезапно возникших на границе его досягаемости, врубился только секунде на второй, что, учитывая скорость «Авантюриста», было очень много. А когда увидел, КАК они начали двигаться, рывком переместившись к Бехтееву, заорал ему на ухо:
— На половине второго чуйке что-то не нравится. Почти уверен, что нас сейчас чем-нибудь шарахнут!
Геннадий Романович мгновенно вывесил воздушную пелену по нужному вектору и… поймал ею очередь из крупнокалиберного пулемета, выпущенную из-под иллюзии практически в упор!!!
— Веер, ТэВэЭр!!! — проорал я, уже разогнав восприятие, ушел в первый рывок прямо из кокпита катера, уходящего в безумный вираж, и отрешенно отметил, что команды, которые мы вбивали в подсознание всего дней восемь, услышаны. Поэтому переместился еще дважды, обозначив условный центр озвученного варианта построения, и, уже проваливаясь в воду, вывесил туман над посудиной, только-только начавшей проявляться в реальности.
Вьюга тоже легла так, как надо, хотя погода, вроде как, и не способствовала. И добавила веселья тварям, накрытым уже тремя «облаками» тумана. А потом я ударил разрядом — навыком, обозначенным последней буквой команды — и невольно восхитился, увидев, как справа и слева от меня к тому же месту тянутся аналогичные «жгуты». Впрочем, почивать на лаврах было рановато, поэтому я нашел энергетическую структуру, сиявшую ярче всего, и всадил в нее оглушение. Как только «силуэт» повело, снова ударил разрядом, раскидал четыре сферы умиротворения, «обновил» туман и выставил диск на пути тела, пытавшегося вырваться из этого кошмара рывком.
Кстати, подобных шустриков оказалось еще двое. Но того, который прыгнул «на выход» через сектор ответственности Светы, встретили оплеуха, пресс и персональный шар льда в область головы, а Оля остановила своего все тем же диском, «украсила» сферой и «поджарила» разрядами практически в упор.
Следующая очередь из крупняка разорвала воздух в метре с небольшим от поверхности воды и, вне всякого сомнения, вслепую, но была направлена в сторону Оли, и на меня накатила ледяная ярость. Поэтому «силуэт», по моим ощущениям, находившийся в положении стрелка, поймал сначала оглушение, а затем сферу умиротворения. Судя по тому, что пулемет загрохотал снова, но в этот раз обстрелял небо, первый навык прилетел очень вовремя.
Приблизительно в это время справа-сзади возникла энергетическая структура Бехтеева, направляющаяся к нам. Я на всякий случай приготовился перенести «огонь» на него, но бить разрядами не перестал. И правильно сделал — остановив катер метрах в четырех от меня, Воздушник жестами попросил целеуказание, ибо не видел в наших туманах ровным счетом ничего.
«Прикрывайте девчонок. Щитами!» — жестами показал я, понадеявшись на то, что Геннадий Романович поймет. И не ошибся — уже через мгновение мощнейшая воздушная стена односторонней проницаемости повисла перед Светой, а еще через две точно такая же защитила Олю. Да, по большому счету, помощь запоздала — к этому времени четыре из девяти вражеских «силуэтов» полностью посерели, а еще три мерцали, как во время предсмертной агонии, но Бехтеев этого не знал и не сбежал. В общем, я отрешенно отметил, что этот аристократ однозначно не трус, и в компании с девчонками бил разрядами до тех пор, пока не посерело восемь тел, а девятое не забилось в агонии. Затем «щелкнул» легоньким акустическим ударом, приказывая прекратить буйство, привлек внимание Бехтеева и попросил «сдуть» остатки туманов к чертовой матери. А когда он выполнил эту просьбу, начал наливаться дурной злостью: посудина, проявившаяся в реальности, оказалась тем самым бронекатером-перевертышем, который я когда-то взял на абордаж!!!
Для того, чтобы попасть на палубу этой лоханки, пришлось уйти сначала в вертикальный, а затем в горизонтальный рывок. Но эксперимент удался, и я, для вида оглядевшись по сторонам, «не сразу», но нашел условно живое тело.
Миндальничать, естественно, даже не подумал — ударом артефактного ножа в проекцию ядра превратил полумертвого Боярина в простеца, перебил левую ключицу и потер обломки один об другой. А когда мужик проорался, задал один-единственный вопрос:
— Из какого вы рода? Не ответите прямо сейчас — умрете кастратом и через Вечность. Ибо моя целительница поднимется на палубу максимум через минуту…
Прикосновение клинка к гениталиям и боль от пореза помогли бывшему Одаренному понять, что я ни разу не шучу, и он сломался.
В смысле, дал ответ, который я знал и так:
— Мы — Левашовы… А это — попытка мести… За группу, которую ты вырезал на заимке Докукиных…
Конец третьей книги
4. Черный Беркут
Глава 1
Игнат Данилович Щеглов.
5 мая 2513 по ЕГК.
…К Стрежевому подошли только в третьем часу ночи. Швартоваться, тем более на такой внушительной дуре, как бронекатер-перевертыш, я был не готов даже после дневных консультаций с Бехтеевым, поэтому плавно скинул скорость, метрах в семи-восьми от пристани уравнял ее со скоростью течения Еланки, отдал якоря, заглушил двигатели, выбрался из рубки, обошел труп, валявшийся на палубе, и ушел в рывок.
К о-о-очень интересной группе встречающих.
Иришка, «наплевавшая на все и вся», метнулась ко мне, повертела, как куклу, не нашла ни единой царапины, легонечко врезала в область печени за опоздание, незаметно вложила в руку гарнитуру и, все так же молча, рванула к девчатам, как раз выгружавшимся из «Авантюриста». А генерал Ляпишев, мрачный, как грозовая туча, еще раз покосился на наш трофей, повелительным жестом приказал на редкость представительной свите оставаться на месте, сделал четыре шага навстречу и задал риторический вопрос:
— Как я понимаю, проблемы возникли и у вас?
«И у нас?» — мысленно повторил я, переходя в боевой режим, но заставил себя включить голову. Поэтому придумал, как незаметно затолкать гарнитуру в ухо, и отыграл небольшую роль — непонимающе нахмурился, озадаченно почесал затылок, вспомнил о вежестве, поздоровался и более-менее спокойно ответил на вопрос заранее подготовленным монологом: — Да, пожалуй, можно сказать и так: нас, зарегистрированных добытчиков, возвращавшихся из рейда на катере Геннадия Романовича Бехтеева, атаковала группа бойцов родовой дружины Левашовых. Из-под иллюзии, которой был прикрыт этот бронекатер-перевертыш. Кстати, скажите, пожалуйста, в нашей Империи хоть кто-нибудь соблюдает Закон, или он — не более, чем страшилка для грудных детей и самых робких домохозяек?
Подначка, на которую я возлагал достаточно много надежд, почему-то была пропущена мимо ушей. Видимо, из-за того, что при упоминании рода, отправившего за моей головой аж девятерых неслабых Одаренных, Дмитрий Львович преисполнился нездорового энтузиазма:
— Левашовых⁈ Вы уверены⁈
Я криво усмехнулся и пожал плечами:
— Раненого, чудом пережившего нашу контратаку, но находившегося при смерти, я допросил в присутствии уже упомянутого Геннадия Романовича, а трупы всех девяти нападавших до сих пор валяются на палубе. К слову, этот бронекатер я вижу не в первый раз — он был взят на абордаж… мною же. Эдак числа одиннадцатого-двенадцатого сентября. И был продан роду Докукиных за триста двадцать тысяч рублей. А почему вас так удивило упоминание этой фамилии?
— Дело в том, что вчера, по дороге сюда, Ирина Сергеевна заметила хвост. Для того, чтобы проверить, не привиделось ли ей, часом, заехала в первое же придорожное кафе.