Кстати, княжна меня тоже заметила. После того, как вылетела на пляж. Но вместо того, чтобы забить на пробежку, поздоровалась, проносясь мимо, и умотала на следующий круг. Поэтому следующие минут двадцать с гаком я дышал чистым морским воздухом в гордом одиночестве, изредка мысленно благодарил Дайну за умение чувствовать мое моральное состояние и залипал на море.
К сожалению, Надя знала меня не в пример хуже — добив обязательную дистанцию, пришла ко мне, остановилась рядом с лежаком и посочувствовала:
— Что, все никак не отойдешь?
— Угу… — нехотя буркнул я.
— Сама такая… — со вздохом призналась она. — И, если бы не склонность к полноте, вынуждающая тренироваться, как проклятой, дрыхла бы до потери пульса.
Я понимал, что это не попытка урвать комплимент, а констатация факта, тем не менее приоткрыл один глаз, оглядел женщину с головы до ног и сказал чистую правду:
— Результат твоих трудов радует взгляд.
— От твоей радости и твоего взгляда не воротит… — криво усмехнулась она, села на соседний лежак и вытянула ноги. — А у абсолютного большинства так называемых благородных во взгляде либо похоть, либо страх, либо и то, и другое… Кстати, об этих уродах: новости смотрел?
— Неа.
— А я провисела в Сети до трех ночи. И до сих пор плавлюсь от восторга: выкорчевывая гниль, Воронецкие арестовали порядка сорока влиятельнейших и, в то же самое время, подлейших аристократов. И, что сводит с ума сильнее всего, отправили в изолятор спецотдела обоих моих заклятых врагов!
— Поздравляю!
— Поздравлять пока рано! — неожиданно жестко заявила княжна и сразу же извинилась: — Прости: я вся в предвкушении и… дико боюсь, что они как-нибудь выкрутятся.
— Поболтай с ней… — внезапно посоветовала Дайна. — Она действительно на нервах и, по моим ощущениям, жаждет выговориться.
Я едва заметно кивнул и высказал свое мнение:
— Не выкрутятся: Император в бешенстве и, как мне кажется, предпочтет перестраховаться. А Императрица — насколько я разобрался в ее характере — постарается впечатлить колеблющихся до дрожи в коленях. Так что поможет мужу воздать сторицей даже сочувствовавшим или дожидавшимся развязки, дабы потом примкнуть к стану победителей.
— Да, Людмила Евгеньевна, пожалуй, одна из самых жестких личностей в роду Воронецких. Хотя по крови и Тимашева.
В этот момент проснулась Света, не обнаружила меня на законном месте и привычно огляделась прозрением. А когда увидела меня на пляже, помахала рукой и жестами пообещала прибежать минут через десять.
Я тоже ей помахал. Левой рукой, которая Наде была не видна. И зевнул часть следующего монолога княжны:
— … в армии — арестовано два генерала, шесть полковников и так далее. Я сталкивалась почти со всеми и могу с уверенностью утверждать, что рыльце у них в пушку. А еще неплохо представляю наиболее вероятные последствия этой чистки: Воронецкие, вне всякого сомнения, начнут ставить на вакантные должности своих людей, которых у них, как оказалось, не так уж и много. И… с вероятностью процентов в девяносто с гаком предложат вернуться на службу и мне. Причем как бы не на должность командира Второй Отдельной Бригады Особого Назначения.
— А ты этого не хочешь? — осторожно спросил я, как-то почувствовав, что этот вопрос для нее тоже достаточно неприятен.
Ермакова нервно облизала пересохшие губки и пожала плечами:
— Не знаю, Игнат. С одной стороны, еще совсем недавно я в принципе не представляла жизни вне армии и чувствовала себя на своем месте. Но меня предали. Даже те офицеры, которых я считала становым хребтом батальона. И я больше не смогу на них положиться, а воспитывать новых с нуля уже не хочется. В то же самое время я не нашла себя и на гражданке — да, устраивала спектакли одной актрисы на мероприятиях высшего света и дралась на дуэлях, но только ради мести и в лучшем случае раз в неделю. А все остальное время не жила, а существовала. В общем, если Воронецкие избавят меня от врагов и, тем самым, лишат последней «радости», то разнесут стержень, позволивший не сломаться.
Эта женщина была цельной, поэтому я сдуру попробовал ее подбодрить:
— Положим, последнюю неделю твоя жизнь была куда насыщеннее, чем обычно…
Тут у нее округлились глаза, а во взгляде появилась легкая «безуминка»:
— Ты прав! И это меняет… вернее, может изменить ВСЕ!!!
— В каком смысле?
Княжна на несколько мгновений ушла в себя, обдумала какую-то мысль и снова уставилась на меня:
— Игнат, а ты собираешься поднимать и ставить на ноги РОД? В смысле, покупать землю, строить и заселять родовое поместье, превращать Щегловых в монолитный кулак и закрепляться на фактически завоеванном месте рядом с троном Воронецких?
— Хороший вопрос… — пробормотала Дайна, а я криво усмехнулся:
— В теории понимаю, что надо. А на практике… на практике я в принципе не представляю, с какой стороны за это браться, и, если совсем откровенно, то побаиваюсь не потянуть настолько серьезную ответственность из-за полного отсутствия необходимых знаний и связей, молодости, происхождения…
— Великолепный ответ! — без тени улыбки заявила Надя и отзеркалила мою кривую усмешку: — Только ты не учел одно из самых главных препятствий на этом пути — сопротивления дворянства, которому твой стремительный взлет придется не по нутру. Поэтому тебе нужна я. В качестве начальника службы безопасности рода и командира родовой дружины!
Я выпал в осадок и под ехидный смешок БИУС-а, почему-то решившего понаблюдать за этой беседой со стороны, задал первый же вопрос, пришедший в голову:
— А ничего, что ты КНЯЖНА, а я…
— … глава рода, в котором нет НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА, которого бы я не уважала! — продолжила она, поймала еще одну мысль и сразу же озвучила: — И если ты сочтешь возможным поставить меня главой первой боковой ветви, то, вероятнее всего, и не появятся.
— В этом я нисколько не сомневаюсь. Но для того, чтобы уйти под мою руку, тебе придется покинуть род Ермаковых.
— Верно. И мои родственнички начнут возмущаться. Но только для вида. А на самом деле обрадуются: мой ублюдочный папаша занял кресло главы в позапрошлом году и все никак на нем не утвердится из-за невероятной бесхребетности; мои дядья, тихой сапой убеждающие его уступить это место им, грызутся между собой; со всей этой компанией воюют оба моих старших брата, а я могу стать слишком серьезной конкуренткой. Ибо, при желании, без особых проблем прибью, сломаю и подомну или вышвырну из рода всех этих крысенышей!
Я задумчиво потер переносицу и додумался еще до одной возможной проблемы:
— Твой уход ко мне под руку может не понравиться и Воронецким…
— Это не понравится только Цесаревичу… — уверенно заявила Ермакова и неслабо напрягла: — Вернее, взбесит. Ибо он ко мне неровно дышит и жаждет взять третьей женой. Кстати, в армию я сбежала из-за него. Через несколько часов после того, как узнала, что мой дед, тогда еще пребывавший в добром здравии, согласился выдать меня замуж АЖ за наследника престола. А в прошлом году отвергла два предложения руки и сердца этой личности, ибо она мне не по душе. Но пакостить нам Михаил Владимирович не станет. Хотя бы потому, что безумно любит матушку и младшего сына, а вы вытащили их из абсолютно безвыходной ситуации.
— Не «вы», а «мы»! — уточнил я, но Надя отрицательно помотала головой:
— Я помогла только с «Барьером», а вы сделали все остальное — как-то вывели Людмилу Евгеньевну, Виктора Михайловича и Татьяну Тимофеевну из заимки за считанные минуты до появления группы ликвидации, придумали, как сбросить хвост, сплавляясь по реке на надувном матрасе, вели группу, всю дорогу несли обоих Воронецких и Ростопчину на себе, заблаговременно предупреждали о приближении преследователей и уничтожали этих тварей, как обычное Одаренное зверье. Так что Цесаревич утрется. А Императрица наверняка поддержит мое решение. И убедит государя в правильности этого поступка.
В этот момент Дайна, наконец, закончила веселиться и «помогла»:
— Забирай — эта особа нам однозначно пригодится. А я пока подумаю, как заманить в наш род Валерия Константиновича. Хотя что тут думать-то? У тебя под рукой будет Сама Недотрога!
Я мысленно хмыкнул, торопливо приподнялся на локте и улыбнулся мелкой спасительнице, «внезапно» возникшей рядом с нами:
— Доброе утро, солнце!
— Доброе утро! — радостно промурлыкала она, рухнула рядом со мной, звонко чмокнула в щеку и поинтересовалась, о чем мы беседуем.
— Это не совсем беседа… — спокойно сообщила княжна. — Я попросилась под руку твоему мужчине и пообещала, что если он возьмет меня в род, то я создам серьезную службу безопасности и сильное боевое крыло, помогу найти и приобрести достойное место под родовое гнездышко, найду архитекторов и строителей…
Уфимцева врубилась в суть предложения, что называется, с полпинка, повелительным жестом прервала этот монолог и поймала мой взгляд:
— Мое мнение интересует?
Я утвердительно кивнул.
— Тогда соглашайся, не думая: ни ты, ни Ольга, ни я не справимся с этими задачами, даже если полностью забудем о рейдах. А поднимать и «ставить» род надо именно сейчас, пока наши заслуги перед родом Воронецких еще не затерлись в их памяти. Кроме того, помощь Надежды позволит нам, то есть, команде, сосредоточиться на решении еще нескольких чрезвычайно важных проблем. Но о них я расскажу только тебе и особо доверенным членам рода…
…Решение взять Ермакову в род «принялось само собой» ближе к концу завтрака, сразу после того, как Свете позвонил отец и предупредил о том, что они с Ксенией Станиславовной уже в Южном и вот-вот выедут из аэропорта в нашу сторону. Что интересно, мысль «Она нам нужна…» не только легла на душу, как родная, но и добавила мне… хм… внутренней жесткости, что ли? В общем, я спокойно дождался завершения беседы Уфимцевых, поймал взгляд княжны, как раз допившей чай, и неожиданно для самого себя добавил в голос металла: