— По этой теме — нет. Есть по другой. Один.
— Излагай… — разрешил я и мысленно хмыкнул, оценив армейскую четкость изложения:
— Я купила подарок. Светлане Валерьевне. И оформила доставку. Но без вашей санкции машина в поместье не попадет. Мои действия?
Глава 11
5 февраля 2514 по ЕГК.
…Не знаю, чем обидчиков Полины так запугал Лев Абрамович, но ждать прогибов «несколько дней» не пришлось: главы всех трех родов согласились принести извинения во вторник в четырнадцать ноль-ноль перед кабинетом директора школы, а виры перечислили в промежутке между пятью и шестью часами дня. Денег я получил поменьше, чем от Императорского банка или от Левашовых, но на два с лишним порядка больше самой первой, полученной в этом мире. В момент прилета последней суммы — миллиона рублей — я болтал с Виктором и Таней, уже поздравившими именинницу, но еще не успевшими упасть в кресла. Отвлекаться не хотелось от слова «совсем», но откладывать на потом расчет с участниками воздаяния было некрасиво, поэтому я «сдал» ребят Оле и отправился в кабинет. А по дороге выслушал лекцию Дайны о правилах распределения подобных платежей, принятых на Надежде, и совет не баловать родичей без особой нужды.
Аргументы БИУС привел серьезнее некуда, так что я со всем согласился и первым делом отправил десять процентов общей суммы Коту-Баюну. Потом вызвал к себе Недотрогу, перечислил на ее счет миллион четыреста тысяч и объяснил, для чего:
— Лев Абрамович отжал у обидчиков Полинки семь миллионов. Десять процентов — твои, а вторые десять разделишь между Плутом и ветеранами, которые помогали тебе громить поместье Кокоревых.
— Спасибо, мой господин! — поблагодарила женщина и развеселила: — Парни будут в восторге. Но не от сумм, причитающихся каждому — в том, что вы по-настоящему цените своих людей, непоколебимо уверены даже новички — а от жесткости и неудержимости «нашего» адвоката.
— Да, Фридман — монстр. В хорошем смысле этого слова… — согласился я. представив себе адвоката, и спросил, нет ли у нее каких-нибудь проблем или пожеланий.
Недотрога посмотрела на меня, как на душевнобольного, и отрицательно помотала головой:
— Игнат Данилович, вы исполнили почти все мои сокровенные мечты, так что я радуюсь жизни… каждый божий день! Не хватает только мужчины, но Валерий Константинович, вроде как, задался целью выполнить мои условия и в последнем рейде вел себя достойнее некуда. В общем, ждать счастливого замужества, как мне кажется, осталось не так уж и долго.
— Буду искренне рад, если у вас все сложится… — без тени улыбки заявил я, отпустил ее заниматься своими делами и вызвал к себе Полину.
Девочка прискакала в кабинет минут через пять, увидела в моих глазах «что-то не то», и нервно затеребила поясок нового парадно-выходного платья. Пришлось успокаивать:
— Хмурый взгляд — отражение мыслей об одной из возможных проблем рода. А тебя я собираюсь немного порадовать.
— Как, опять? — переключившись на дурашливый лад, «удивилась» она.
— Пытается развеселить. Кстати, рискуя твоим отношением! — отметила Дайна.
Я еле заметно кивнул и без какого-либо внутреннего сопротивления поддержал почин «будущей телохранительницы»:
— Ага. Причем аж дважды.
— Ого! Я вся в предвкушении…
— Для начала я в восторге от твоего наряда.
— Он стильный и красивый… — согласилась девочка. — Но его подобрала Ирина Сергеевна, так что хвалить надо ее.
— Не только… — парировал я и объяснил свою мысль: — Любой наряд выглядит по-настоящему интересно только на том, кто умеет его носить. А в тебе стала чувствоваться уверенность.
Тут Полина посерьезнела и согласно кивнула:
— Да, она появилась. При просмотре видеоролика с дуэлью Надежды Олеговны с Кокоревым. К слову, появилась не одна, а вместе с непередаваемо приятным ощущением вашего незримого присутствия за спиной. Вот плечи и разворачиваются. Сами собой.
Я назвал ее умничкой, сделал небольшую паузу и озадачил:
— Вторая радость не такая яркая, но тоже ничего: наш адвокат закатал твоих обидчиков в асфальт, так что извиниться они пообещали завтра, а виры уже прислали. Так вот, пятьдесят процентов от семи миллионов я, как глава рода, оставил себе, по десять отправил Льву Абрамовичу, Надежде Олеговне и ее подчиненным, а двадцать вот-вот перечислю тебе.
Мелочь восхитила и в этом аспекте:
— Игнат Данилович, я дралась не одна, а на пару с Лизой, значит, эти двадцать процентов надо поделить пополам.
— Ты выполнила полученные инструкции и ткнула в тревожный сенсор телефона задолго до начала конфликта; ты расчетливо позволила высказаться всем троим, благодаря чему мы смогли прищучить не один род, а три; ты дала команду начинать; ты справилась с двумя противниками…
— Игнат Данилович, она прикрыла мне спину, не задумываясь. И я сделаю то же самое, случись что с Лизой. Потому, что дружу. А деньги — это просто де— … Так, я поняла: вы меня проверяете!
— Не совсем: я лишний раз убедился в правильности вывода, сделанного достаточно давно. И… лишний раз мысленно похвалил себя за решение взять тебя в род.
Она весело заявила, что это меняет дело, посоветовала хвалить себя почаще, ибо есть за что, равнодушно смахнула с экрана телефона уведомление о получении семисот тысяч, поблагодарила за понимание и… в кои-то веки проявила настоящую робость:
— Игнат Данилович, а Светлане Валерьевне действительно понравился мой подарок?
…К семи вечера я, наконец, «отпустил» все неприятные впечатления дня и расслабился. Поэтому любовался счастливой Светой, лениво поддерживал легкий треп Виктора, Антона и Виталия, поглядывал на стайку девушек, мягко подначивавших юных воительниц, и с нетерпением ждал приезда последнего гостя — Егора Лемешева — прибывшего на Северный вокзал в шестнадцать тридцать и пробивавшегося сквозь вечерние пробки на одном из разгонных «Эскортов».
Поэтому злость в голосе Дайны переключила меня в боевой режим еще до того, как до разума дошел смысл озвученной фразы. И заставила обновить «баффы». Что, естественно, не осталось незамеченным — девчата, «жившие» в прозрении, отзеркалили эту «пачку» действий, связали ее с возникновением на самом краю области покрытия «альтернативного зрения» «силуэтов» слабого Богатыря, двух очень сильных Бояр и дохлого Витязя, закаменели лицами и через «Паутинку» потребовали объяснений.
Скрыть нарисовавшуюся проблему было нереально, поэтому я написал чистую правду:
«К поместью подъезжает лимузин с гербами Ковригиных…»
«Это мой ублюдочный дед! Решил навести мосты с княжеским родом, привечаемым Воронецкими. Под предлогом поздравлений. И, вероятнее всего, прихватил с собой ублюдочную дочь…» — ответила младшенькая, судя по потемневшему взгляду и некоторой порывистости движений, пребывавшая в дичайшем бешенстве.
«Встречу и пошлю лесом…» — предложил я и просчитался:
«Это будет ошибкой, которую гарантированно используют против нас. Поэтому встретить и послать лесом обязаны мы, то есть, я и папа. Желательно, в присутствии Недотроги и пары-тройки ее парней…»
«Действуй. А я, если что, поддержу. В любых начинаниях…» набрал и отправил я, а через долю секунды увидел сообщение Оли:
«С тобой иду и я! И это не обсуждается…»
Света уронила в канал сообщение «Я вас обожаю…», нашла взглядом отца, танцующим шагом пересекла большую гостиную, встала на цыпочки, чмокнула артефактора в щеку и промурлыкала просьбу помочь с небольшим сюрпризом. Мужчина, естественно, согласился, извинился перед Ксенией Станиславовной за то, что будет вынужден ненадолго отойти, и следом за дочерью вышел в коридор. Моя благоверная нашла не менее убедительный предлог для отлучки, только «бросила на произвол судьбы» дочку Цесаревича и Юлю Комарову. А Надя, получив боевой приказ через «Паутинку», свалила, вроде как, по служебным делам.
Следующие минуты три-четыре я старательно изображал радушного хозяина, хотя большей частью сознания отслеживал перемещения «силуэтов» своих и чужих, вслушивался в комментарии Дайны и злился. А за несколько мгновений до «встречи» двух групп энергетических структур отошел к окну и превратился в слух.
— Николай Тимофеевич, улыбаясь на разрыв щек, взял у телохранителя роскошнейший букет белых роз со вкраплениями желтых, что, согласно языку цветов, переводится, как чистоту намерений и пожелание крепкой дружбы… — язвительно сообщил БИУС, сделал небольшую паузу и хохотнул: — А вот толкнуть красивую речь у него не получилось: Валерий Константинович сходу заявил, что они с дочкой им, Ковригиным, не рады и не будут рады никогда…
Вторую попытку объясниться — или, как вариант, быстренько посыпать голову пеплом, а потом вымолить прощение — прервала моя младшенькая. Если верить Дайне, ледяным шипением. И моя личная помощница включила режим трансляции чужих голосов. Что позволило представлять беседу во всех подробностях:
— Раз ВЫ не понимаете вежливый вариант рекомендации не попадаться нам на глаза, значит, изложу более конкретный: я вас никогда не прощу. Мало того, в следующий раз, когда ВАША ДОЧЬ появится в любом владении рода Беркутовых-Туманных, я вызову ее на дуэль и убью, как бешеную собаку!
— Внучка, милая, каждый из нас делает оши— …
— Верно… — холодно согласился Валерий Константинович и добавил в голос закаленной стали: — Поэтому я ни за что на свете не повторю своих и не позволю вам и вашей дочери продолжать отравлять нам жизнь. На этом все. Прощайте!
— Валер, не горячись…
— Я для вас — Валерий Константинович! Отныне и навсегда… — рявкнул артефактор и обострил ситуацию: — Николай Тимофеевич, мы со Светой люто ненавидим вас и вашу дочь. И эту ненависть уже ничем не смягчить. Так что можете возвращаться туда, откуда приехали!
— Валерий Константинович, вы только что совершили непростительную ошибку… — с угрозой в голосе процедил их родственничек, не привыкший к такому обращению, и тут в разговор вступила Недотрога: