Глава 20
3–4 июня 2514 по ЕГК.
…Логово медведицы с медвежонком располагалось в западном склоне небольшого распадка, заросшего вековыми дубами и лещиной. Перед входом в пещеру звери вытоптали площадку, на которой трапезничали или грелись на летнем солнце.
А на водопой спускались к узенькой речушке, протекавшей буквально метрах в десяти. Подбираться к этому месту по склону было крайне неудобно. Причем не только из-за орешника, но и из-за россыпей огромных валунов, в незапамятные времена принесенных ледником, давным-давно вросших в землю и превративших подступы в каменный лабиринт. Так что единственный реальный способ подкрасться к этой паре хищников напрашивался сам собой — надо было дойти до середины распадка вдоль нещадно петляющего русла, подняться к площадке для приема солнечных ванн и… встрять. По полной программе. Так как развернуться там было негде. Особенно сражаясь с двумя очень крупными и очень буйными животными. Но самым веселым было не это: в лабиринте восточного склона, метрах в двадцати пяти от естественной «дуэльной арены», прятался отряд, прибывший к заимке Полуниных по наши души.
Паранойя, проснувшаяся еще в момент обнаружения этих уродов, орала дурным голосом, убеждая в том, что эти личности были просто обязаны подготовить несколько неприятных сюрпризов, чтобы удар в спину получился как можно страшней, и я услышал эти крики. Поэтому поставил себя на место тактика противников, представил десяток вариантов самых опасных атак — в том числе и с использованием высокоранговых артефактов — основательно разозлился, переиграл изначальные планы и, вернувшись с разведки, поставил Наде и ее парням «странную» боевую задачу.
Спокойная уверенность в том, что все получится, с которой отставные вояки выслушали мои распоряжения, легла на душу, как родная. Поэтому я задавил злое предвкушение, вывел на позиции сначала основную группу, а затем первую «рабочую двойку», отошел на пару метров в сторону и улетел к девчатам. Их загрузил значительно подробнее, расписав алгоритмы действий при наиболее вероятных проблемах, добился понимания и поднял в воздух. Правда, Птичку «тащил» к нужному месту за руку. Зато посадил на вершину каменюги размером с двухэтажный дом, с которой было видно «вражеский лабиринт», дождался приземления девчат и еле слышно спросил у Полины, дотягивается ли она чуйкой до противника.
— Только до двух Бояр и одного Богатыря… — так же тихо ответила она.
— Вот по ним умение и направляй… — распорядился я и начал обратный отсчет.
Пять секунд даже под просветлением прошли как-то уж очень быстро, и мы со всей дури вложились в коротенькие боевые связки. Первые навыки были разными: я ударил ступором, а напарницы — мозголомками. Зато следом за воздействиями на Разум мы переключились на «физику». В смысле, атаковали каменными взрывами, приживленными с ядер архаров. Несмотря на то, что эти навыки мы раскачали, мягко выражаясь, так себе, громыхнуло не хуже, чем у рогатых. Поэтому мы в темпе спрятались за обратный скат валуна, пропустили над собой осколки и сорвались в серии рывков.
По мозгам долбило и на нашей позиции, а ближе к эпицентру работы мозголомок было совсем хреново. Но нам это «хреново» туманило Разум не так уж и сильно. А горе-охотничков на нас-любимых вырубило напрочь. Вот мы и разошлись: уничтожали ядра израненных, но еще живых противников скальпелями, подхватывали подпорками, поднимали выше уровня лабиринта и последовательными ударами оплеух перемещали к точке подбора. А там тушки переходили в ручки бойцов из «рабочих двоек», перемещались к штатным целителям отделения, обзаводились пластиковыми стяжками и исцелялись по самому минимуму.
Да, выжили не все — все шестеро Бояр умерли от кровоизлияний в мозг, а двум Богатырям осколки камней пробили головы — но я не расстраивался, так как взял аж дюжину «языков» и планировал их использовать по полной программе. Кстати, не забыл и о медведях, впечатленных мощью наших атак и рванувших куда подальше прямо через свою сторону лабиринта.
Догнал метрах в двухстах пятидесяти от логова, приложил ужасом, убил воздушным лезвием«троечку», не удержавшую марево, и переключился на «единичку». Остановил диском, шокировал ступором, зафиксировал связкой из трясины и захвата, проигнорировал «аж три» оглушения, продавил защиту электрошоками и ударом скальпеля в глаз прервал бренное существование.
Ядра и энергетические узлы извлек сразу. Благо, шкуры медведей столь невысокого ранга резались только в путь. Потом попрыгал к своим и убедился в том, что ярился не зря: жена, подозвавшая меня жестом, показала на четыре «Сполоха», выложенные в ряд неподалеку от «языков», и криво усмехнулась:
— Нашли на месте засады. Угадай с семи раз, по какой именно цели их планировалось использовать?
— Наверное, по особо высокоранговым хищникам… — желчно ответила младшенькая. — Ведь мы коварно напали на мирных добытчиков!
Я пропустил мимо ушей и вопрос, и комментарий:
— Надь, подзывай дирижабль и организовывай погрузку «языков». Оль, Свет — на вас прикрытие. А мы с Полиной сгоняем к тушам медведей и снимем шкуры…
…Теоретически, возвращаться в «Нелидово» надо было в проливной дождь, в полной темноте и без ходовых огней, швартоваться к причальным мачтам «наощупь» и сходу брать у всего личного состава авиабазы подписку о неразглашении информации о нашем прибытии. Но небо без единого облака лишало всяких надежд на непогоду, на этой широте в начале июня ночи были очень короткими и достаточно светлыми, а нынешний уровень квалификации экипажа дирижабля не позволял даже думать о швартовке вслепую. Поэтому в «нулевку» мы влетели в районе семи вечера, двигаясь аж на трех километрах, без двадцати пяти восемь вытащили на верхнюю площадку причальной мачты первого «языка», а в десять минут девятого я вытащил из сейфа «Эскорта» телефон и набрал Воронецкого.
Виктор ответил практически сразу и встревоженно поинтересовался, что случилось. Вслушиваясь в мой монолог, скрипел зубами. А после того, как я иссяк, попросил ничего не предпринимать до разговора с его дедом и бабкой, пообещал, что они мне «вот-вот» перезвонят, и отключился.
Понимая, что на ожидание уйдет какое-то время, я со спокойной душой набрал командира экипажа «Антея» и приказал готовить самолет к вылету в Новомосковск. Потом связался с Ирой, обретавшейся на Дивном, и сообщил, что жду ее на авиабазе, пообщался с Фридманом и переоделся в цивильное. В общем, звонок государыни принял возле нашего ангара, куда прирулил, чтобы встретить Куклу, поздоровался, повторил монолог, озвученный ее внуку, еще раз, ответил на десяток вопросов и очень приятно удивился шагам навстречу, предложенным Людмилой Евгеньевной.
Следующие полчаса, де-юре, пинал балду: дождался прилета «Орлана», поздоровался с Иришкой, доехал до транспортника, зарулил внутрь, убедился в том, что парни Недотроги уже загрузили в него «языков», поприветствовал экипаж и подписал полетный план. А на самом деле выслушал подобнейший доклад Дайны, принял несколько советов, скорректировал планы и выяснил, что и у кого узнавать. Поэтому после взлета позвонил Ляпишеву, задал пяток вопросов, получил два подробных ответа и обещание в течение часа получить остальные, сообщил ориентировочное время приземления на авиабазу под Липками и еще раз убедился в том, что Воронецкая играет на моей стороне.
Следующие два часа перелета провел в «Эскорте» — принимал звонки, на «пару с Ирой» анализировал информацию и доводил свою идею до ума. А после того, как закончил, перебрался в минивэн родовой дружины и довел до вояк их боевые задачи. В общем, к моменту, когда наш борт притерся к ВПП и врубил реверс движков, Надежда и ее подчиненные четко знали, что делать в той или иной ситуации, и пребывали в злобном предвкушении. Ну, а я ждал. Возможности начать.
Время «уплотнилось» одновременно с прикосновением рампы к бетонке — по обе стороны от самолета обнаружились «Эскорты» спецотдела, а майор Анненков, взбежавший в десантный отсек, поздоровался, пожал протянутую руку и сообщил, что его люди готовы загрузить «языков» в машины, а следаки и медики готовы к проведениям медикаментозных допросов.
Я повел рукой в сторону тушек, выложенных рядком, и толпа мужичков в гражданке, но с военной выправкой, включила турборежим. Пока они бегали туда-сюда, мы выгнали наружу оба минивэна и разделились: Надин «Эскорт» встроился в колонну машин спецотдела, а я увез Стаю в ангар и перебрался в «Орлан». Потом колонна тронулась с места и покатила в пригород столицы — Артюхово — а мы поднялись в воздух и полетели домой.
Всю дорогу до городского поместья Дайна щедро делилась со мной «разведданными», получаемыми через телефоны Воронецких, Ляпишева и его подчиненных. Большая часть новостей радовала, поэтому после приземления на крышу особняка я шустренько подхватил с пола свой рюкзак и один баул со шкурами, вынесся на крышу, поздоровался с толпой встречающих, сдал добычу Ульяне, отправил Полину отдыхать, а Льва Абрамовича, стоявшего чуть в стороне, пригласил в квадрокоптер.
Перелет до Артюхово прошел в разговорах с адвокатом — я укладывал в голове нюансы коридора возможностей, предоставляемых местным законодательством, раз в пять-десять минут принимал чей-нибудь звонок и вдумывался в комментарии БИУС-а. Зато подготовился к действу на славу. И начал играть чуть ли не раньше, чем винтокрылая машина приземлилась на единственный пятачок на открытой автостоянке, не забитый вояками, журналистами или наземным транспортом.
По трапу спустился в сопровождении Оли, Светы и Льва Абрамовича, оказался в «коробочке» из ветеранов Надежды и с их помощью пробился ко второму «островку спокойствия» — Цесаревичу, Виктору, Дмитрию Львовичу, генеральному прокурору и еще двум десяткам чуть менее влиятельных лиц, стоявшим неподалеку от спешно строящейся трибуны за несколькими кругами охраны. Наследник престола пребывал в состоянии ледяной ярости, тем не менее, поздоровался не только со мной и моими девчатами, но и с Фридманом, а затем перешел к делу: