еский ум, красота и младенчески счастливое отсутствие всякой "задумчивости". Цивилизацией даже не пахнет, только пьяная, дикая сила жизни… "Призывать мир между народами не значит создавать будущность. Это значит попросту выхолащивать расы и осуществлять интенсивную культуру трусости." Амен, Маринетти! "История народов движется наудачу, туда-сюда, как легкомысленная молодая девица, которая вспоминает об отеческих наставлениях… когда ее бросит любовник." Амен, голуба!
26.6. Акации чудно цветут, золотыми подсвечниками…
30.6. Вечер "Двоеточия" в Ерушалаиме. Набралось человек 40, но вечер прошел скучно, невыразительно. Все читающие застенчиво паясничали, даже Володя был не в ударе. Публика встречает его усмешками – уж очень темпераментно излагает. Потом пошли к нему, по дороге разговорился с Сашей Ротенбергом, о книжках, обещал ему Деррида и Барта. Савелий Гринберг, "видевший Маяковского", оказался с нами, сабантуйчик прошел скромно, почти чинно, Дана была весела. Рутенберг нападал на Булгакова, на эту "надоевшую русскую литературу", поспорили немного о Блоке, Савелий его защищал, несколько беспомощно, а добивать старика не хотели, так что Блок на этот раз ушел от расправы. Взялся вновь за "Кузари". На днях по ТВ один раввин рассказывал истории из "Устной Торы", и так это было все душевно, близко, эта любовь к остроумному высказыванию, книжные споры… А потом еще рав Карлибах задушевно спел, и отпустило чуток хроническое уже раздражение на евреев. Интереснейшее явление – еврейская мистическая литература, в которой произвол творчества "протаскивался" через щели "откровений". Во всем этом была какая-то головокружительная по дерзости мистификация… Прелестную заметку нашел в "Вестях", "Учитель кабалы" называется: "Каждые три дня Мирьям Блих настигает депрессия. Как считал ее муж, интеллигентный человек всегда должен быть грустным. И при этом задумываться над вопросами бытия. Но Мирьям по натуре – оптимистка, да такая, что в 22 года взялась и написала философскую работу о релятивистской теории Альберта Эйнштейна. Тему выбрала такую: "Пространство и время в теории относительности." Но скорее всего она искала ответы на свои вопросы: "Что есть человек? Куда в один момент деваются его мысли, чувства, опыт?" Мирьям надеялась, что найдет ответы в квантовой физике, но зашла по ее мнению, в еще больший тупик. Однажды, зайдя за чем-то к своей соседке, встретилась с ее подругой. Та посоветовала: "С такими вопросами тебе бы пойти в наш Центр кабалы!" Что такое кабала Мирьям тогда не знала. И что такое иудаизм, не знала тоже. О Торе одним ухом слышала. Но в Центр все-таки пошла. Первым делом ей там вручили маленькие листки-рекламки. На них были отпечатаны вопросы: "Откуда мы явились сюда? Куда мы движемся?" Мирьям воскликнула: "Слава Б-гу – я нашла то место, которое искала!" – С этого момента, – призналась мне Мирьям, – я и моя жизнь изменились. – А какой вы были? – У меня было очень большое эго. Даже не знаю, как оно во мне умещалось. Я считала, что 90% людей – дураки. А нас, умных, очень мало. Вот почему мир так плохо устроен. – Каковы были первые впечатления от занятия кабалой? – На каждом уроке, получая новые знания, я разогревалась. Температура тела поднималась до 40 градусов. Я не хочу сравнивать себя с великими кабалистами, но мудрец Гирш, получая информацию, буквально "горел". Сейчас я уже привыкла и не обращаю внимания на жар. – В 24-х томах "Зоар" содержится расшифровка Торы. Кто и почему зашифровал ее? – Когда Моисей получил Тору на горе Синай, он тогда уже знал, что дети Израиля еще не в состоянии "взять" полную информацию из космоса и воспользоваться ею правильно. Моисей это увидел и поэтому зашифровал знания. Между прочим, когда начала развиваться наука, Бэкон предупреждал, что все полученные знания следует закодировать, чтобы каждый дурак не мог ими воспользоваться. Но к сожалению наука не пошла по этому пути. Поэтому сегодня торгуют атомными бомбами прямо на базаре. – А на ваши вопросы "Зоар" ответил? – В тот вечер мы с мужем поспорили: разошлись в понимании что такое "связь". Я говорила, что человек должен быть настроен на "связь". Муж же настаивал, что все обстоит не так: "Создатель во мне, и не надо никаких настроек." И говорил так убежденно, что у меня возникло сомнение. Той ночью я проснулась. Раньше никогда не просыпалась, а тут ровно в полночь. Полночь – время общения с "Зоар". И я взялась за него." Чич /бывший генерал, бывший мер Тель-Авива/ совсем охуел от любви к Рабину, верней от безделия, хочется, видно, к живому делу пристроиться, сказал: "Любой ценой мир, любой ценой!". "Шалом ахшав" – да и только. Самый главный лозунг большевиков был. "Штык в землю, жид, с врагом дружи!" А поди объясни запуганным толпам, которым покой обещают, что их обманывают? Их надо просто по-другому обмануть. А зачем? Ради них самих? Но и те их обманывают ради того же. Ведь и детям правду не говорят никогда, потому что они ее не поймут, вот каждый и обманывает народ (а он – что дитя) на свой манер. И государство это создали не герои, а ловкие обманщики и восторженные дети. Обманщики обещали социалистический рай на родине предков, а "фраера", ну ладно, "дети" – ради этих сказочек работали, как каторжные, и воевали, как смертники. Герой, он и есть – "фраер". Кстати о птичках, однажды был у меня такой эпизод в классе: один наглый черножопый, у которого папа торговал где-то чем-то, и который на науки всякие, конечно, плевал, приезжал в школу на "BMW" и заходил ко мне на урок, как в зоопарк, посмотреть на редкое животное, учителя из России, так вот, сидит он однажды, смотрит на меня, с друзьями уже наболтался, делать нечего, а я что-то про логические схемы бубню, и спрашивает: "Морэ, кама ата марвиах?" Честно говорю: "Элеф доллар." "Бе ходеш?!" "Бе ходеш." "Аз ата фраер," – он мне говорит. И ведь задел. "Тов, – говорю, – аз ани лефахот ло бен зона." Он вскочил, весь красный: " Ма?! Ани – бен зона?!" А я ему тут ласково: "Лама ата хошев, ше ани миткавен элеха?" (По-русски это звучит примерно так: Черножопый: – Учитель, сколько ты зарабатываешь? – Тысячу долларов. – В месяц?! – В месяц. – Ну, так ты – фраер. – Ладно, но я хоть не сукин сын. – Что?! Я – сукин сын?! – Почему ты решил, что я имею в виду тебя?)
1.7. Гуляли по Храмовой горе. Жарко. Сердце пошаливает. Экскурсию вел старый такой корешок иудейский, теперь таких не делают. Рассказывал репатриантам, что там, где Авраам Исаака в жертву хотел принести, арабы мечеть зробылы, "Кипат Асела" /Купол над Скалой/. "Во гады, – бросил репатриант супруге, – зачем же мы им дали?"
3.7. Я еврея не понял, а понял антисемита (некое отражение в кривом зеркале), что, конечно, легче. Депутат Макарычев женские груди нацепил и вещал – еще один вагнерианец, что государство артистам надо дать в управление, таким как Риган, Клинтон, или Макарычев. Убили в Ливане бедуина-следопыта, они всегда первые жертвы нападения на дозоры, 43 мужику, отец 10 детей. И таких шлют под пули?!
6.7. 4-ого поехал послушать Гачева в Иерусалим. Мужик в модном жанре работает, несет чушь несусветную. Гольдштейн должен был его представлять, но сказался больным, так его Губерман, овеянный славой профессиональный юморист, представил. Назвал "умнейшим человеком нашего времени". Глазки у Губермана узенькие, расстрельные. И ручища, как у Попая, славного моряка. Посреди представления вошла странная девица в черном кепи набекрень и коротких шортиках, села к Барашу. Потом появился Верник и поманил всех в коридор. Предложил пойти выпить, я сказал, что хочу дослушать одного из умнейших людей нашего времени, обещал на десерт о евреях все выложить. Но они решили уйти, Верник объяснил мне в каком кафе на Бен Егуда они будут. Но когда я вышел, не дождавшись десерта, сыт уже был по горло, они еще у дверей стояли и болтали. Решили пойти к "Тихо". Вызывающая девица оказалась Катей Капович. У "Тихо" было интеллигентно. Гачев меня возбудил, и я был настроен на откровения, но разговора не выходило. Бараш все острил по своему обыкновению, увы, повторяясь ("сказка о рыбаке и Ривке"). "Сказка о Рибаке и Ривке", эхом подхватила Катя. Она материлась, как грузчик, не снимала кепи аля Гаврош и вся была бедняжка в истерике. С Верником наперебой цитировала, задыхаясь от восхищения, Гандлевского с Хадасевичем, а я норовил про Гачева вставить, про его "тора и территора", про его образ России большой белой бабы с двумя ебарями, один – царь-батюшка, государство, а другой – народ, юноша инфантильный и мечтательный, и что "самая сладкая вещь для российского еврея – это жениться на русской, присосаться к белой субстанции"… – Да ну его нахуй, – обрезала Катя мои излияния, – он мудак. Про него неинтересно. Резко поглупев от неожиданного втыка, я нелепо окрысился. – Не ссортесь, – благодушно, как сытый кот, промяукал Бараш.
8.7. Все, что создано в культуре великого – плод одинокого созревания и героического поступка. Этот путь большинству не под силу. Их удел – род. Род должен жить, иначе исчезнет жизнь, разбившись на одиноких героев. Масса-лава должна кипеть, выбрасывая в небо раскаленные брызги героев, и стынуть черной корой по склонам, дымясь воскурениями легенд. Жена рассказывает: "Еду как-то в автобусе, и на светофоре рядом машина остановилась, я сверху смотрю и вижу только руки, его правая и ее левая, они… ты себе не представляешь, я глаз не могла оторвать, это был такой танец любви, танец пальцев, такой страстный, такой… нежный, и я никак не могла их увидеть, только руки, так мне хотелось увидать их лица, и вот автобус тронулся, а они задержались, и я увидела. Это были старик со старушкой, совсем древние, знаешь, как жуткий сон…" "И приблизится Авраам и скажет: погибнет ли праведник с нечестивым? А вдруг 50 праведников в городе наберется, не пощадишь ли места сего за 50 праведников?" Вопрос не риторический, и пьяный дерзостью праотец продолжает: "Не вздумай на такое тяжкое дело пойти: праведника и нечестивого – в одну кучу, одно – праведнику и нечестивому. Не вздумай. Судия земли всей – без суда порешит?" И не разгневался Господь, мол, тебе ли, козявка, меня учить, сгною! Уж на что крутенок был, а уступил. "И скажет Он: если найду 50 праведников в Содоме – пощажу за них. А Авраам в ответ скажет: вот сподобился я говорить с Господом моим, я, прах и пепел. А вдруг не хватит пятерых из 50 праведников, из-за пятерых на весь город – карачун?" А дальше – прям местечковый базар: "И Скажет: не разрушу, если 45 найду там. Но и дальше продолжит говорить с Ним и скажет: а если только сорок найдешь? И скажет: и за