Щенки — страница 11 из 27

– Печенье будете? Есть огурцы, помидоры. Хлеб с колбасой. Я для вас успела кое-что собрать. Николай Иванович, конечно, неожиданно позвонил, благо дома было что на стол поставить.

– Мы будем всё! – заявил Картошин и сунул в рот печеньку.

– Наверно, у вас не принято спрашивать, за что посадили? – поглядывая на жующих пацанов, поинтересовалась Людмила Александровна.

– Конечно, рассказывать об этом стыдно, – отозвался Илья. – Но ничего страшного мы не сделали.

– Сейчас уже всё в прошлом, – прожевав, поддержал раскрасневшийся от горячего чая Стёпа. – Лично я больше никогда ничего незаконного в жизни не совершу. С меня хватит.

– И я тоже, – подтвердил Картошин. – Воспитатели очень доходчиво объясняют. Да и поблажки больше никто не даст, а на общем режиме всё совсем не так, как у нас. Там настоящая зона. А кто хочет на зоне сидеть?

– Я – нет, – покачал головой Стёпа.

– Вот.

– А с местными ребятами как у вас сложилось? – сменила тему завхоз.

– Чёткие пацаны, – показал кулак Стёпа. – Есть о чём поговорить. И вообще…

– А можно вопрос, Людмила Александровна? – вдруг решился Илья и задохнулся от подскочившего к горлу сердца.

– Конечно.

– Мне Люда, девчонка, которая… ну вы поняли. Она мне телефон оставила, номер телефона то есть…

– Оп-па! – грохнул кружкой об стол Стёпа. – Это интересно!

– Подожди, – остановила его Людмила Александровна. – Продолжай, Илья.

– Можно я позвоню с вашего телефона, скажу ей? Просто она обещала корм для щенка привезти. Мы же щенка на воспитание забрали. Она обещала, что привезёт. Я только скажу, что можно в любой день, что я её встречу.

– А вам разрешено это?

– Я ничего лишнего не буду говорить. А так нам разрешают звонить. Я же по делу.

– Ну, позвони. – Людмила Александровна протянула телефон.

– Вы наберите номер, пожалуйста. Я продиктую.

Картошин продиктовал номер. Стёпа с любопытством смотрел на Илюху, порывался что-то сказать, но сдерживался.

– Алло. – Люда сняла трубку.

– Люда, привет, это Илья. – Картошин покраснел до корней волос, отвернулся ото всех и затараторил. – Из воспитательной колонии. Мы ещё за дровяником встречались, потом мы щенка забрали, потом папа твой приезжал…

– Я узнала, – засмеялась девчонка. – Столько фактов вывалил сразу!

– Вот. Мне дали позвонить на одну минуту. Я что хотел сказать. Ты приезжай к нам, когда хочешь. То есть когда можешь. Я всегда там. Дорогу я показывал. Вы как приедете, ты сразу в центр иди, там у любого спросишь, и меня позовут.

Илюха сделал паузу, перевёл дыхание.

– Когда ты сможешь?

Повисло молчание. Люда задумалась. Капелька пота со лба упала Картошину на колено, он растёр её ладонью.

– Я точно не знаю, – отозвалась наконец девчонка. – Может быть, даже завтра. Или послезавтра. Мне папу надо спросить. Если он согласится, то завтра приедем. А в какое время можно?

– Лучше всего после двух часов. Тогда у нас есть свободное время.

– Хорошо. А как мне дать тебе знать?

– Никак. Я просто буду ждать.

– Хорошо. Тогда я постараюсь, чтобы завтра. Молодец, что позвонил! Значит, всё-таки нашёл записку. Я боялась, что ты не догадаешься. Мишка говорил, что не догадаешься, а я надеялась.

– Я догадался, – захотел улыбнуться Илюха и вдруг понял, что улыбается в течение всего разговора. – Тогда до завтра, мне много нельзя говорить.

– До завтра.

Люда первой положила трубку. Картошин развернулся к столу и протянул телефон Людмиле Александровне.

– Спасибо, – выдохнул он.

– Тили-тесто, – ехидно улыбаясь, начал дразниться Стёпа.

– Степан, – строго оборвала его завхоз. – Завидуй молча.

Стёпа поправил очки и насупился.

– Ладно, – благодушно махнул рукой счастливый Картошин. – Каждый думает в меру своей испорченности. Тем более он только что рассказывал, что исправился и перевоспитался.

– А это тут ни при чём! – заспорил Стёпа. – Ты тут любови крутишь, а мне молчать?

– Молчи. Тебя не касается. И никакие это не любови. Любови – это когда сидят и целуются где-нибудь в уголке.

– Вот как? – засмеялась Людмила Александровна.

– К примеру, – стушевался Илья. – Чтоб отстал.

– Ладно, братцы-кролики, я звоню вашему начальнику, пусть вас забирает.

– Вы же ещё работу не проверили!

– Зачем? Я видела, как вы работали. К тому же вечного ничего нет. С возрастом вы это поймёте. Покрасили и покрасили. Всё равно через год забор полиняет и покосится. А за труды ваши спасибо.

– Пожалуйста! – хором отозвались пацаны.

– Ещё успеем по кружке чая выпить. Будете?

– Конечно!

* * *

На следующий день Картошин возился на грядках за реабилитационным центром, когда его позвал Толик.

– Слышь, Картофель! Иди, там твоя приехала. Стоит с батей в беседке, ждёт женишка своего.

– Пошёл ты! – радостно крикнул Илья.

– Руки хоть помой! И костюм не забудь надеть. Галстук-то погладил?

– Пошёл ты! – повторил Картошин и отправился мыть руки и переодеваться. Не идти же к Люде в грязной футболке.

– Здравствуйте! – подбежав к беседке, поздоровался он.

– Привет, – кивнул отец. Люда протянула руку и крепко пожала Илюхину. Ему захотелось поцеловать маленькую ладошку, но он прогнал эту мысль.

– Вот, – Люда указала на здоровенный мешок, – это корм! Папа, мы сходим, Илья обещал показать, как он живёт.

– Десять минут у вас. Посмотри, как хулиганы живут. Ты, я надеюсь, не местный? – спросил он Картошина.

– Я с области. – пожал плечами Илья.

– Это хорошо. – Людин отец посмотрел на часы. – Осталось девять минут.

– Побежали! – Люда схватила Илюху за руку, и они побежали к центру. Картошин провёл девчонку по первому этажу. Они заглянули в кабинет к воспитателям и психологам, поздоровались с Николаем Ивановичем, подозрительно посмотревшим на Картошина.

Люда осмотрела чайную, поругала за грязную посуду в раковине, зато удивилась чистоте в спальном помещении. Взяла с тумбочки и долго рассматривала фотографию маленького Ильи с мамой и отцом.

– Вы с папой одно лицо! – заявила она.

– Зато вы не очень похожи, – признался Илюха.

– Это потому что я девочка и потому что папа толстый. А если на его детские фотографии посмотреть, то похожи, – всерьёз объяснила Люда. – Ого! У вас аквариум есть! Черепахи! И музыкальный центр с телевизором!

– Это помещение для воспитательной работы у нас. Мы тут с учителями занимаемся и в свободное время фильмы смотрим.

– Неплохо у вас.

– Получше, чем в зоне, – кивнул Илья. – Пойдём, я тебе Чёрного покажу. Он в будке за центром сидит. Мы его там поселили.

Илья провёл Люду через пожарный выход – чтобы её отец не заметил, как они покинули здание.

– Ничего себе, вымахал! – поразилась Люда, глядя на длинноногого пса, который тёрся об её ноги и скулил. – Неужели помнит меня?

– Конечно, он помнит свою спасительницу!

– Это ты его спаситель. Сразу видно, что ухаживают за собакой.

– Мы его вычёсываем! И вообще, следим, обучаем по-всякому. Воспитываем. Чёрный, сидеть!

Пес даже не глядел в сторону Илюхи. Люда скормила ему заранее заготовленную печеньку, и они медленно пошли обратно.

– Вот так мы и живём. Скучать некогда. Всё время чем-нибудь заняты. Всё время работаем. И срок идёт быстро. – Картошин шёл рядом, боясь взглянуть на Люду.

– А долго тебе ещё?

– Нет. До августа. В сентябре хочу уже в школу пойти. На воле я не учился совсем, оставался на второй год. Придётся навёрстывать.

– А сколько ты тут?

– В августе будет полтора года. А дали два. Год и месяц в колонии был, потом сюда выбрался. Считай, старожил.

– Остальные меньше тут находятся?

– Многие меньше. Некоторые больше. Но я уже тут прилично сижу… Нахожусь.

Они помолчали.

– Мне кажется, отец больше тебе не разрешит приехать, – вздохнул Илья.

Люда не ответила.

– Он очень строгий у тебя, – продолжил выпытывать Картошин.

– Наоборот, – возразила девчонка. – Знаешь, он какой хороший! Самый лучший! Просто он за меня переживает. Он же тебя не знает так, как я.

– Он и не хочет узнать.

– Это правда, – вздохнула Люда.

– Потому что я зэк! – махнул кулаком Илюха. – А с зэком нечего и дел иметь!

– Зачем ты так говоришь? – удивилась Люда. – Для меня ты просто… друг.

– А для него зэк! Зэчара! И нечего приличной девочке с такими как я! – У Илюхи ком подкатил к горлу. Он остановился на полпути к беседке, где ожидал Людин отец. –   Знаешь что? – вдруг решил Картошин.

Люда вопросительно посмотрела на него.

– Нечего тебе тут делать. Прощай. Больше нам видеться не стоит. Ты благополучная, а я зэк. Вор и токсикоман. Папе привет.

Картошин круто развернулся, потому что больше не мог говорить, и почти бегом рванул к центру. Люда, недоумевая, смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом. На её плечо легла рука отца.

– Попрощались? – спросил он.

– Убежал, – разочарованно пожала плечами Люда. – Чего он, папа?

– Просто он понял, милая моя, – провёл рукой по волосам отец.

– Что?

– Всё. Всё, что должен был понять.

Они пошли к машине.

– Пап, Илья неплохой. Не такой, как ты думаешь.

– Может быть, он неплохой, – согласился отец. – Но ты-то у меня самая лучшая, понимаешь? Тебе не неплохой нужен, а самый лучший.

– Скажешь тоже, – засмеялась Люда, залезая на заднее сиденье.

Илюха в это время сидел, прижавшись спиной к собачьей будке. Чёрный лежал рядом, положив голову на колени хозяина. Картошин размазывал слёзы по неумытому лицу и не отрываясь глядел на колючую проволоку синего забора колонии.

* * *

Илюха, маясь от жары, отдыхал в тени на травке за реабилитационным центром и покуривал сигарету. Щенок, заметно подросший за прошедшие три недели, лежал у его ног, выставив живот и вывалив наружу язык. Между затяжками Картошин теребил шерсть на пузе Чёрного.