Вышел ещё кто-то из моих друзей. Они хотели сатисфакции за нанесённую мне обиду, я же был вполне доволен высвобождённой энергией и никакой сатисфакции не хотел.
Как выяснилось после недолгих разговоров, парень обиделся не на то, что я доебался до него на ровном месте, и даже не за «девку», а за трёхсантиметровый обрезанный член. После этих объяснений он снял штаны и продемонстрировал вполне обычный член средних размеров. После такого хитрого хода продолжение драки было невозможно. Мы все посмеялись и повезли меня в приёмный покой, а уже через несколько часов я скинул Бондареву текст «Сублимации». Никто кроме него, как мне показалось, не смог бы адекватно отразить в музыке все эти эмоции.
Собственно, написание текстов для первого альбома, вышедшего в апреле 2015-го, и не позволило мне окончательно сойти с ума и совершить каких-то совсем уж неправильных поступков.
Неожиданно то, что мы сделали, понравилось какому-то количеству людей. Неожиданно мы отыграли первый концерт и неожиданно получили вполне нормальные деньги. Еще более неожиданно мы стали играть ежемесячно и каждый месяц стабильно собирать больше 200 человек, а для проекта, подобного Щенкам, – это уже несомненный успех.
За два года существования и полтора года активных концертов мы уже изучили Петербург и Москву, но каких-то полноценных выездов не было: мы летали один раз в Екатеринбург, ездили в Минск, но это было как-то несерьёзно.
Хотелось всероссийский тур. Ну, мне хотелось. Бондарев имел опыт всероссийского тура, который он в одиночку проделал под вывеской RSAC, он заработал денег меньше, чем планировал, и его тяготила езда в полном одиночестве. Ещё он имел опыт всероссийского тура в составе макулатуры: денег заработал ещё меньше, а ездить вчетвером оказалось совсем уж невозможно. Я проехал 13 городов с Он Юн и вы соглашаетесь. О деньгах вообще лучше не говорить, но мне очень понравилось всё остальное: новые города, новые люди, прогулки, поезда, самолёты, местная кухня. Так что в тур хотелось всё-таки мне.
Новый 2017 год справляли у нас. Бондарев с Кристиной, Алёхин, Оксана, Даша, Саддам, ну и мы с Женей.
Я как обычно исполнял функции тамады и в какой-то момент приказал всем давать новогодние обещания. Сам я торжественно пообещал, что если 2017 год не принесёт какого-то ощутимого прорыва в музыкальной деятельности (я сам не понял, что значит «ощутимый прорыв», но, кажется, я должен был его почувствовать, а если нет, то всегда мог напиздеть), то я вообще перестану заниматься музыкой, буду заниматься юриспруденцией и откладывать деньги на дачу под Гатчиной, чтобы на пенсии выращивать там помидоры.
В три часа ночи Щенки уже играли в МОДе, а после сета я сказал Бондареву, что, раз вполне возможно, что это наш последний музыкальный год, нам необходимо делать тур.
– Делай! Я только «за»! – кричал Бондарев. Он был пьян.
Он сомневался в моих организаторских способностях. Но я, отойдя от новогодних праздников, к началу февраля стал формировать тур. Бондарева я поставил в известность, когда уже была договорённость с половиной городов. Каким-то образом я убедил организаторов, что группе с 8 000 подписчиков во «ВКонтакте», ни разу толком не игравшей за пределами Москвы и Питера, необходимо оплатить гонорар, дорогу, проживание, вложиться в рекламу… Почему-то это получилось.
Бондарев сделал круглые глаза, сказал, что это похоже на какое-то шарлатанство, и мы стали собираться в тур.
05.04 – Ярославль,
06.04 – Нижний Новгород,
07.04 – Казань,
08.04 – Ижевск,
09.04 – Екатеринбург,
10.04 – Тюмень,
12.04 – Томск,
13.04 – Красноярск,
14.04 – Новосибирск,
15.04 – Омск,
16.04 – Челябинск
18.04 – Оренбург
20.04 – Волгоград / Волжский,
21.04 – Ростов-на-Дону,
22.04 – Краснодар,
23.04 – Москва.
1. Эта баба заставит тебя бухать.
2. Под мои треки.
3. Who’s your daddy.
4. Моногамия – это миф.
5. 500 грамм и 2 грамма.
6. Лакост.
7. Не круто.
8. Первые на первом.
9. В твоей комнате.
10. Единое целое.
11. Грязь.
12. Выходные.
13. Сублимация.
14. Вечное сияние.
15. Обычная драка.
16. Мне нужна ты.
17. Обдолбаны.
18. Белое на белом.
– гитарный комбик (подзвучка в линию);
– футсвитч;
– два микрофона;
– минимум два монитора на пол;
– стойка для ноутбука;
– выход в линию через миниджек либо тюльпаны.
– встреча на вокзале;
– если сразу после вокзала не едем в клуб, то место, где спать (хостел, одно- двухкомнатная квартира);
– прогулка;
– обед (аллергий нет, не веганы);
– трансфер до клуба;
– в гримёрку: литр виски, шесть бутылок светлого пива, шесть бутылок воды без газа по пол-литра, лёгкая закуска (фрукты, бутерброды);
– если поезд в следующий город отходит не сразу после концерта, то место, где спать;
– трансфер на вокзал.
Санкт-Петербург
Писатель-метамодернист Алёхин страдает по второй бывшей жене. Алёхину не нравится то, что она уехала жить в Волгоград и встречается там с каким-то тупым качком. Алёхин не видел того, с кем она встречается, но он уверен, что это тупой качок.
– Моя писечка, – говорит писатель-метамодернит, он же тыкает в мою писечку. – Я дам ему пизды. Я приеду в Волгоград и дам ему пизды.
– Подожди, – говорю я. – Подожди ехать в Волгоград. Я буду в Волгограде 20 апреля и буду твоим секундантом. Мы вызовем его на дуэль. И вы сойдётесь в честной кулачной битве на рассвете, в шесть часов утра, возле Родины-матери, вы будете биться, как настоящие мужчины.
Как настоящему писателю и метамодернисту, Алёхину нравится эта идея.
Мы чокаемся бокалами с бурбоном. На десятом году активного алкоголизма я нашёл напиток, который не делает меня безумным, не будит мою внутреннюю агрессию и почти не даёт похмелья. Мы пьем бурбон.
Сегодня пятница, я отыграл концерт в составе ансамбля Он Юн. Это был хороший концерт, мы заработали немного денег, и у меня отличное настроение. Через три дня выезжаю в тур с другим проектом, Щенками, и поэтому у меня тоже хорошее настроение. Лучше нельзя.
Мы сидим за большим столом в клубе в самом центре лучшего города Земли. Тут я, моя девушка Женя. Мы познакомились на концерте Бондарева, он тоже сидит за столом, в тот вечер я ещё не знал, что мой напиток – бурбон, поэтому был дико пьян и пытался заставить Женю примерить мою контактную линзу, вытащив её из своего глаза. Потом после какой-то вписки шёл провожать Женю по Невскому проспекту в костюме Пикачу, который взял у Даши.
Даша тоже сидит за столом с нами. С ней мы познакомились в Екатеринбурге и в этот же день оказались в одном самолёте по пути в Питер. Я опять был пьян и складывал ноги на сидящего через проход мужика: после третьей попытки положить на него ноги, он схватил меня за горло, и мы обменялись парой ударов на высоте нескольких тысяч метров.
Ещё с нами Оксана, первая бывшая жена Алёхина.
Саддам тоже. Мы знакомы с ним лет десять, и он – мой лучший друг.
Гришин – барабанщик живого состава Щенков. Он в этот тур не едет, появится уже потом, в Москве, на заключительном концерте.
Вова – отец, дизайнер, верстальщик всех книг издательства «Ил-music» и моих книг, второй участник Он Юн.
Я их всех люблю. Я думаю, что через три дня еду в тур на три недели и в 15 городов. Увижу свою страну, познакомлюсь с новыми людьми, выпью несчётное количество алкоголя, проеду тысячи и исхожу сотни километров, а еще я буду писать книгу. Вот эту самую. Хочу рассказать всем за столом, как сильно всех люблю, но не могу найти нужных слов. Я просто встаю, поднимаю бокал с бурбоном и говорю:
– Ребята… Ребята. Давайте жить, пока не умрём.
Все смеются. Да, давайте жить, пока не умрём. Выпили. Поехали.
Санкт-Петербург → Ярославль
Поехали!
Вчера в метро взорвали поезд. Четырнадцать погибших, пятьдесят раненых. Чувство страха и единения. Метро не работает, пробки 10 баллов. По хэштегу #домой люди находят попутчиков, тех, кто не может добраться до дома. Такси снизили ценник, из пострадавшего района везут бесплатно. Я добираюсь на автобусе от Обводного. Давка. Духота. Но никто не кричит, не толкается. Люди вежливы и предупредительны. И страх. Страх.
Это было вчера. Сегодня я иду на вокзал и только сейчас осознаю масштаб мероприятия, в которое мы вписались с Бондаревым. Три недели. Пятнадцать городов. Урал, Сибирь, Юг, вся Россия, считай, сынок. Поезда, самолёты, машины. Больше всего, конечно, поездов. Я буду лежать и смотреть из окна на Россию – как в детстве, перескакивать взглядом со столба на столб, представляя, что это я сам прыгаю по ним. Выходить на остановках и покупать у бабушек сушёную рыбу, чтобы её запах распространялся на всё купе. Но это не будет проблемой, потому что все пассажиры купили такую же рыбу. Пенсионеры, футбольные фанаты, военные, студенты, музыканты, бывшие зеки, будущие зеки, адвокаты, шахтёры, врачи – все мы будем есть рыбу, улыбаться друг другу и смотреть в окно на Россию. И никто никогда не взорвёт наш поезд.
Расположившись в купе, идём в вагон-ресторан, чтобы отметить начало тура. Берём какую-то еду. В вагонах-ресторанах нельзя продавать крепкий алкоголь, но я всё-таки уточняю у классической поездной официантки с фиолетовыми волосами:
– А вот под солянку было бы хорошо водки, правда?
– Водки? В смысле зелёного чая?
Я сразу принимаю правила игры:
– Да, зелёного чая. Грамм четыреста.