. Асхат же все это время оставался в машине, и, когда мы подъехали к дому, обратил внимание, что он делал руками в воздухе какие-то круги и что-то нашептывал. Спросил, чем таким он занят, и услышал:
— Там человек нехороший живет, — указал он в сторону дома Вакулы, — о тебе плохо говорил, ругал всяко, зла желал…
— Как ты это услышал? — удивился его словам, хотя давно перестал удивляться причудам Асхата, которые зачастую были выше моего понимания. — Я вот ничего не слышал. Дверь закрыта, рамы двойные, может, на улицу кто выходил, а я не заметил?
— Нет, никого не было, но я знаю, — ответил он уверенно.
Надо сказать, что о кознях Вакулиных ничего ему не рассказывал, понимая, Асхат вряд ли может мне в чем помочь. И получалось, он действительно уловил, почувствовал зло, исходящее из дома того человека.
— А что руками водишь? Опять шаманишь? — спросил его полушутя.
— Зачем так говоришь, я не шаман, однако. Только все, что они тебе пожелали, я обратно в их сторону повернул, ты теперь болеть не будешь… все хорошо будет…
— Ну, это хорошо, что хорошо, — легкомысленно согласился с его словами, не зная, насколько можно верить всему, что он говорит. Все мы, выросшие в советском обществе и получивши изрядную прививку атеизма, до конца дней своих останемся материалистами, а точнее, людьми, во всем сомневающимися и верующими и неверующими одновременно. И бороться с этим бесполезно. Может, наши дети или внуки вырастут другими, с более твердой верой, но узнать о том мы уже вряд ли сможем.
До вечера пробыли в деревне и под вечер уже уехали обратно. В следующий раз выбрался в деревню дня через два и встретил на подъезде мужика, жившего там же и возвращавшегося то ли из магазина, то ли с автобуса, который до наших мест доезжал далеко не всегда. Подсадил. Поздоровались, спросил, какие новости. И тот поведал:
— Да вот два дня назад, как раз только ты уехал, Вакулу увезли в город на скорой…
— И что с ним? Перепил опять, не иначе…
— Точно не знаю, сказывают, парализовало его. Ни говорить, ни ходить не может. Все это, правильно говоришь, от пьянки его.
Меня же словно током насквозь прошило. Выходит, Асхат не зря руками водил, зло обратно заворачивал. Но кто же думал, что такое выйдет? Когда вернулся в город, то не заезжая домой, помчался на квартиру, где жил Асхат, и с порога, скороговоркой рассказал ему о случившемся.
— Что же ты наделал, шаман чертов! — напустился на него. — Не ты ли говорил мне, что только лечишь людей и ни к какой черной магии отношения не имеешь? Ты же человека чуть на тот свет не отправил. Как теперь быть?
Подозреваю, Асхат про черную магию по деревенской своей простоте и слыхом не слыхивал, а если даже слышал, вряд ли умел ей пользоваться. Но факт, как говорится, налицо, и иначе как магией все случившееся не назовешь. Мне стало страшно, представив себе, что еще может натворить этот безобидный с виду целитель. И я тоже хорош, влез в историю, не представляя последствий…
Но если быть до конца честным, с самого начала понимал, все излечения Асхата, если только это не наглое шарлатанство, связаны с силами, природа которых, мягко говоря, православной церковью не одобряется. Пробовал рассказать обо всем знакомому священнику, человеку вполне прогрессивному и не считающему компьютер порождением дьявола. Он внимательно меня выслушал и предложил привести Асхата в церковь, где бы он с ним побеседовал по душам.
«Пусть примет крещение и исповедуется. Если этот его «дар» не исчезнет, тогда все нормально. Тайны подобных исцелений нам пока до конца непонятны. Одно дело молитва или поклонение святым мощам и совсем другое врачевание разных там бабушек, что шепчут непонятно что и дают разные там порошки, травки, настои…»
«Но ведь помогает, — не желал сдаваться и как мог отстаивал своего накомого. — Множество случаев известно, когда эти самые бабки грыжу заговаривают, кровь могут остановить. Нельзя же так огульно всех причислить к пособникам дьявола. Кибернетику тоже в свое время считали лженаукой».
Батюшка внимательно посмотрел на меня сквозь очки с толстыми линзами, и я почувствовал, с одной стороны, ему не хочется меня обидеть, но от своих позиций он не отступит не на шаг.
«Знаете, — закончил он, — все мы ходим по грани между добром и злом. Стоит чуть уклониться, и ты окажешься по другую сторону этой черты. А как ее распознать, единого рецепта нет. Добро оно всегда тихое и незаметное, а вот зло оно быстро себя покажет», — с этими словами он очень по-старомодному поклонился мне, дав понять, что разговор окончен.
Тогда ещё не знал, что мой собеседник тогда уже страдал неизлечимым недугом, но ему и в голову не пришло обратиться к кому-то из целителей, подобных Асхату. Он верил в традиционную медицину, и когда никакие из новейших лекарств не помогли, тихо отошел в мир иной. Но все это я осознал много позже, так и не решив для себя дилемму о пользе или вреде возникшей в последнее время армии целителей.
Помнится, тогда же, после беседы со священником, предложил Асхату пойти в церковь. Он обещал подумать, но с ответом тянул. Я не отставал, и тогда он ответил:
«Дедушка не велит, я спрашивал…»
«Какой еще дедушка?» — не понял сразу.
Он разъяснил, тот самый дедушка, что мог ходить по воде и даже предсказал собственную смерть. Оказывается, Асхат во сне постоянно с ним общался и спрашивал совета, и вот он его визит в православную церковь не одобрил. Кстати, не замечал, чтоб Асхат наведывался в мусульманскую мечеть, и мне очень хотелось побеседовать с муллой насчет способностей рожденного в мусульманской семье Асхата. Выбрал время и наведался в мечеть. Дождался, когда мулла освободится, и подошел к нему все с тем же, не дававшим мне покоя вопросом. Тот выслушал меня снисходительно, как человека, чуждого их традициям, и лишь пожал плечами.
«То не мое дело, — ответил он, — пусть ваш друг придет ко мне и мы с ним поговорим. А так ничего сказать не могу…»
Меня обдало явной неприязнью, и задерживать служителя культа чуждой моему естеству конфессии не стал, поняв, что все одно разговора не получится. Но вот с кем бы из знакомых мне татар ни заговорил насчет Асхата и его целительстве, все до единого отзывались о нем с теплой улыбкой и просили передавать привет. Как понял, он был среди них очень популярен, и вопросы о происхождении его дара их не озадачивали. Лечит, вот и хорошо.
Абзац седьмой
Но сейчас, когда явно по милости Асхата в больнице оказался пусть и неприятный лично мне человек, но ведь человек, нужно было что-то делать.
— Ты можешь снять с него свое заклятие? — напрямую спросил Асхата.
— Я всего лишь вернул ему обратно то нехорошее, что от него шло. Проклятие — это не мое…
— Да какая разница, твое, не твое, — горячо перебил его, — я ведь пусть косвенно тоже в том участвовал, выходит, виноват. Так что будем делать?
Асхат долго не отвечал, сел на кровать, которая была едва ли не единственной мебелью, украшавшей его избушку, которую, по его словам, ему подарила одна из вылеченных им старушек. Его жилище находилось возле самого берега реки. А соорудили его чуть ли не сразу после войны. Сколотили наспех из двух рядов горбыля и для тепла засыпали меж ними землю вперемешку со шлаком. Была там и полуразвалившаяся печка, и если бы у Асхата были дрова, то хорошо держала бы тепло. Однако до таких жизненных премудростей хозяин по занятости своей спасением болящих и, чего скрывать, врожденной лености не считал нужным снизойти и поддерживал сносную температуру парой электротэнов, как понимаю, не платя по наивности душевной за электричество. Но то его дело, мне же хотелось узнать, сможет ли он поставить Вакулу на ноги и вернуть ему утраченную способность говорить.
Какое-то время помолчав, горе-лекарь принялся описывать обеими руками по очереди круги в воздухе, словно крутил на пальцах небольшой обруч. Я терпеливо ждал. Наконец он изрек:
— С дедушкой поговорить надо, я не знаю, как это сделать…
— А дедушка точно поможет?
— Должен, он все может, — неопределенно ответил он, — завтра скажу…
Я уехал к себе, но ни завтра, ни на другой день Асхат не появился. Заглянул к нему в избушку — на замке и даже следов не видно.
«Видимо, сбежал», — решил я. Разыскивать его бесполезно, может, у кого из своих пациентов, а то и в деревню к себе убрался. Очень уж его исчезновение походило на бегство, но не в розыск же на него подавать…
Абзац восьмой
С тем и уехал в деревню, где нужно и снег убрать, навести порядок в доме, да и побыть одному, вдали от людей, пройтись до ближайшего леска на лыжах, лучше не придумаешь. И чуть не доехав до своего дома, увидел машину Вакулы. Не поверил своим глазам. Заходить к нему в дом большого желания не испытывал, но тут по какой-то надобности на улицу вышел Дед в не застегнутой телогрейке и приветливо махнул мне рукой.
— Что, хозяин-то оклемался? — спросил его, приоткрыв окно. — Сам приехал или привезли?
Дед был явно навеселе и словоохотливо пояснил:
— Да какого хрена ему будет, живехонек, сбежал из больнички, водяры набрал и всей компанией заявился. Зайдешь, примешь с нами?
Покачал отрицательно головой и поехал к себе. От сердца отлегло, но осталось загадкой, медицина ли поставила на ноги бывшего кузнеца или Асхат узнал от своего дедушки секрет исцеления от тяжкого недуга. Но главное, все в порядке. Сам же Асхат примерно через месяц, а то и позже заглянул ко мне и вел себя как ни в чем не бывало, словно не было того нашего напряженного разговора. Пояснил, что ездил к родственникам в другой город кого-то там лечить. Думал, он сам спросит о Вакуле и его здоровье, но он или уже забыл о памятном для меня случае или ждал, когда я заговорю на эту тему. Пришлось спросить его.
— А дедушка тогда сказал, что нужно делать, тот мужик должен быть здоров. Нет?
— На твое счастье, здоров вроде бы. Только ты больше так не делай, а то потеряешь мою дружбу. Мне такие эксперименты совсем ни к чему.