– Он умел ловить момент. Когда отрывался от работы, действовал очень быстро.
– У вас в доме имелись два нефритовых Будды?
– Совершенно верно.
– У Сильвии было туго с деньгами?
– Не знаю. Об этой стороне ее жизни мне ничего не известно. Я знала только, что у нее есть кое-какие источники дохода. Не так давно она попросила меня индоссировать чек – она получила по нему наличными.
– Подлежащий оплате?
– Да.
– Вы знаете, кто выдал чек?
– Да. Я посмотрела на подпись. Я должна была сделать это, поскольку фактически поручилась за Сильвию. Ей это не понравилось. Она заявила, что я шпионю за ней. Я посмеялась над ней. Объяснила: не могу быть гарантом чьего-либо чека, не посмотрев на подпись.
– Кто его подписал?
– Мортимер Джеспер.
– Он вам знаком?
– Встречались на аукционах предметов искусства.
– Сильвия высоко ценит искусство?
– Она ценит только красоту своей фигуры. Но она мне нравится, Дональд.
– Почему?
– Не знаю. Она так раскованна – может, поэтому.
– Предположим, она по какой-то причине сильно нуждается в деньгах и соблазнилась возможностью украсть этих резных нефритовых Будд. Кому она может их продать?
Филлис покачала головой:
– Нет, это на Сильвию не похоже. Сильвия иногда может быть настоящей проституткой, но в денежном отношении она всегда была честной. Она… – Филлис резко осеклась.
– Продолжайте, – попросил я.
– Дайте подумать, – сказала она. – В последние две или три недели Сильвия вела себя очень странно. На днях я видела ее в спортивном автомобиле вместе с Мортимером Джеспером. Они ставили автомобиль на стоянку в нижнем этаже. У них, очевидно, было какое-то общее дело: они разговаривали, наклонившись друг к другу. Я удивилась.
– Кто такой Мортимер Джеспер? – спросил я.
– Разные люди скажут о нем разное.
– Я спрашиваю вас.
– Ну, некоторые считают его спортсменом, известным всему городу коллекционером редких произведений восточного искусства, а некоторые думают, что он…
– Продолжайте, – настоял я. – Некоторые думают, что он что?
– Ну, нечто вроде торговца краденым.
– Где я могу его найти?
– У него собственный небольшой магазин антиквариата в деловом районе, но его домашнего адреса я не знаю. Наверное, он есть в телефонной книге.
– Вы сообщили полиции о том, как пытались привлечь внимание вашего мужа: высовывали духовое ружье из окна и окликали его?
– Нет.
– Почему?
– Не думала, что это необходимо.
– Прекрасно, – сказал я. – Тем самым вы сунули голову в петлю. Ну а теперь я хочу, чтобы вы, хорошенько подумав, вспомнили. После того как я ушел, вы побывали в ванной комнате… А Сильвия заходила в ванную?
– Силы небесные, я не знаю, Дональд! Каждая из нас могла к тому времени почувствовать в этом необходимость. Мы были здесь одни и… Да, верно. Подождите, подождите… Да, заходила.
– И духовое ружье было в это время в ванной комнате?
– Да. Я поставила его вон там, в углу.
– Как долго она пробыла в ванной?
– Не знаю. Я не засекала время. Я продолжала рисовать, была совершенно поглощена работой и не обращала внимания на то, что происходит рядом. Но я точно помню, что она выходила в ванную: из-за этого не удалось точно схватить эффект, который я хотела отразить на полотне. Я хотела, чтоб она вернулась на натурщицкий подиум, чтобы я могла продолжать рисовать ее, пока светло. Я помню это очень ясно.
– Когда полиция вернется, – посоветовал я, – скажите им, что сегодня вы были просто не в состоянии отвечать на вопросы. А затем переоденьтесь во что-нибудь неброское, поскромнее, и будьте печальны.
– Я не чувствую никакой печали!
– Не имеет значения, – настаивал я. – Важно создать видимость. Ваш муж был не особенно близок вам. У него был очень странный характер. Он всегда держался особняком. Вы так и не успели узнать его до конца, но вы уважали мужа и восхищались им на расстоянии. Возвели его на пьедестал. К несчастью, его не интересовали женщины. Он был так захвачен своими исследованиями, что игнорировал сексуальную жизнь, и физически вы отдалились. Вы очень сожалели, что так произошло, но ничего не могли с этим поделать. Для вас это огромная потеря, и вы ужасно опечалены тем, что его убили. Вы, конечно, надеетесь, что полиция в состоянии найти убийцу. Однако вы наняли детективов, чтобы помочь полиции расследовать убийство. Это не потому, что вы не доверяете полиции, – вы наняли детективов только для того, чтобы помочь отыскать путеводную нить, которая может быть полезна полиции, расследующей преступление. Вот так. Теперь я хочу, чтобы вы кое-что сделали.
– Что?
– Дайте мне лист бумаги.
Она открыла ящик стола и вырвала лист из альбома. Я достал свою ручку и написал: «Настоящим я уполномочиваю агентство „Кул и Лэм“ отыскать и забрать резных нефритовых Будд из коллекции моего мужа, которые были украдены из нашей квартиры». Я положил перед нею бумагу и авторучку. Она прочитала и спросила:
– Не хотите ли поставить на нем дату? – Я покачал головой. – Даже дату кражи? – Я опять покачал головой. – Почему?
– Так нужно.
Она на мгновение заколебалась, затем подписала. Я взял бумагу, сложил ее, положил в карман и сказал:
– До скорой встречи, Филлис.
Она выглядела разочарованной:
– Я хочу, чтобы вы не всегда так спешили, Дональд.
– Постараюсь, – пообещал я и вышел.
Глава 16
Я дважды объехал квартал, изучая дом. Было темно, и я не мог ничего разглядеть как следует, но в окне одной из комнат горел свет, место выглядело спокойным и заселенным. Признаков бурной деятельности не было. Респектабельный, с крыльцом, обвитым разросшимися виноградными лозами, дом излучал спокойное достоинство. Я припарковал агентский автомобиль, поднялся по ступеням, вынул нефритового божка и спрятал его в глубокой тени виноградного куста. Почувствовал, что не стоит вносить туда идола. Если этот тип заодно с Сильвией и она украла Будду для него, скорее всего, он уже знает обо мне. Я плотнее сдвинул ветки над тайником и позвонил.
К двери подошел человек пониже меня ростом. Ему было, вероятно, около пятидесяти. Выражение его водянистых глаз вызывало в памяти глаза бездомной собаки с поджатым хвостом, которой всю жизнь доставались только пинки да камни.
– Вы Мортимер Джеспер, – уверенно сказал я.
– Да, я Мортимер Джеспер, – подтвердил человек, осматривая меня со слабым любопытством.
– Меня зовут Лэм, – представился я, – Дональд Лэм. Я частный детектив. Могу я поговорить с вами?
– Почему бы и нет, мистер Лэм. Не угодно ли войти?
Я вошел за ним в дом. Мы прошли через небольшой холл в комнату. Это из ее окон на улицу лился свет. Комната представляла собой нечто среднее между студией, логовищем и магазином. Там были большой письменный стол, верстак с несколькими крошечными токарными станочками для ювелирных работ, большой сейф с двойной комбинацией, бинокулярный микроскоп, несколько книг, тяжелое вращающееся кресло позади стола и еще два старомодных кресла с кожаными сиденьями – перед ним.
– Присядьте, – предложил он мне спокойным, мягким голосом. – Скажите, чем я могу быть вам полезен, мистер Лэм?
– Я с очень деликатной миссией.
– Что-нибудь секретное?
– Нет.
Я наблюдал за ним, стараясь выбрать наилучшее начало для разговора.
– Вам знакома натурщица по имени Сильвия Хэдли? – спросил я наконец.
Он взял карандаш и начал машинально рисовать на бумаге в бюваре нечто бессмысленное. Это продолжалось несколько секунд; потом Джеспер поднял на меня глаза и спросил:
– Это имеет какое-нибудь значение?
– Это вполне может иметь значение.
– Почему вы захотели поговорить со мной?
Я ответил:
– Я профессионал, мистер Джеспер.
– Профессионал?
– Детектив.
– Это вы уже сказали.
– Я получаю деньги за свою работу.
– Что ж, это вполне естественно.
– Я пришел поговорить с вами кое о чем и полагаю, это может иметь значение.
– О чем же вы хотите поговорить?
– Как я уже объяснил, мистер Джеспер, я профессионал.
– Я просил сказать мне, о чем идет речь.
– Вы, конечно, знаете, что Дин Крокетт умер?
– Я читаю газеты.
– У Дина Крокетта были два очень дорогих резных нефритовых Будды. Нефрит прекрасного цвета, отличного качества, без единого изъяна. Изысканная резьба, в лоб каждого Будды искусно вделан сверкающий красный рубин, что создает эффект круглого живого огня в мозгу Будды.
– Интересно, – вымолвил он, продолжая рисовать.
– В ночь перед убийством Крокетта одного из этих двух идолов украли, за три недели до его смерти был украден другой. Мистер Крокетт считал их бесценными.
Водянистые глаза оторвались от бювара, на котором Джеспер рисовал свои каракули, потом снова опустились и продолжали следить за карандашом, вычерчивающим серии переплетающихся треугольников.
– Я знаю, кто взял идолов.
– В самом деле?
– И скоро об этом узнает полиция.
– Скоро?
– Вероятно, через несколько минут.
– Продолжайте.
– Сильвия Хэдли, – сказал я. – Она молода, всюду бывает. Запросто приходила к Крокетту в гости. Ловкая. Красотка. Талантливая. Однако у нее нет выдержки и опыта общения с полицией. На допросе неминуемо расколется и расскажет полиции, что время от времени она наряду с другими вещами крала маленькие, но отборные драгоценности.
Я замолчал. Джеспер тоже безмолвствовал. Его карандаш продолжал чертить пересекающиеся треугольники.
– Она упомянет ваше имя, – наконец произнес я.
– У нее нет для этого оснований, – возразил он, не поднимая глаз.
– Полиция, – продолжил я, – проведет расследование. Возможно, они уже получили ордер на обыск.
В комнате снова установилась тишина, нарушаемая только шорохами карандаша, скользящего по бумаге, оставляя на ней бесконечные пересекающиеся треугольники.
– Они придут сюда, – произнес я. – Времени осталось мало. Могу ли я быть вам полезным?