— Тайком?
Из динамика донесся вздох.
— Если бы я сказал, Эйприл, ты или Китти попытались бы меня задержать, а этого я допустить не мог.
— Ты пугаешь меня, Сэм.
— Извини, мальчуган, ничего не могу поделать. Слушай: давно, когда тебя еще не слили в пробирку, со мной поступили бесчеловечно…
— Ты говоришь о прижигании. — Богдан, чувствуя определенное облегчение, присел на койку. — Собираешься сжечь себя в знак протеста.
Динамик ненадолго умолк.
— Понимаю. Я уже говорил об этом.
— Так, раз двести.
— Значит, сильного шока это не вызовет. Что ж, я рад. Я был пешкой в чьей-то большой игре, Богги, и хотя я уже никогда не узнаю, кто должен ответить за мою трагическую судьбу, всеобщее молчание этому только способствовало. Я хочу указать на это обществу единственным доступным мне способом.
— Но ведь это было давным-давно, Сэм. Никому больше дела нет.
— Вот я и хочу им напомнить.
Богдан, обнаружив под подушкой конверты, стал разбирать их. На каждом стояло имя кого-то из Кодьяков, в том числе и его. Он бросил их и вскочил.
— Я скажу Кейлу!
— Это бесполезно. Они могут весь город обегать, а меня все равно не найдут. Лучше уж промолчать. Обещай, что не скажешь, Богги.
— Нет! Скажи, где ты.
— Богги, мне и без того трудно. Думаешь, я легко пришел к такому решению?
— Да плевал я!
— Вот что: если Хьюберт что-нибудь напортачит и придется меня вызволять, мы с тобой свяжемся, ладно?
— Где ты?
Самсон прервал связь с Богданом. «Солджер-филд», видимо, понемногу заполнялся — рядом с ним прибавилась еще дюжина кресел. Потом Самсон посмотрел внимательно и увидел, что других зрителей, кроме этих, нет. Маленький островок сидений, скрепленных вместе, как клавиши древней пишущей машинки, одиноко болтался над пустым стадионом.
По правую руку от Самсона сидел мужчина — высокий, тощий, с костистым старым лицом и аккуратно подстриженными черными усиками.
— А, проснулись! — пробасил он. — Замечательно! Добрый вечер, сэр! — Он слегка гнусавил из-за больших бордовых затычек в носу.
Место слева занимала женщина с такими же носовыми фильтрами, придававшими ей поросячий вид. Увядшая кожа и жидкие волосы показывали, что и она порядком себя запустила. К тому же она была толстая. Серый с белым кот у нее на коленях смотрел на Самсона подозрительно.
На всех прочих сиденьях расположились дети, от мала до велика. Откуда их столько? Самсон давно уже не видел так много детей, целый школьный автобус. Он заметил, что никто из детей в отличие от двух взрослых не пристегнут к своему креслу.
Понятно. Они покупные, не реальные. А вот у кота и шлейка, и поводок — значит, реальный. Мужчина подал Самсону руку.
— Я Виктор Воль, а это моя возлюбленная Жюстина. И малышня. — Подмигнув, он обвел рукой детские кресла. — Поздоровайтесь с мсье Кодьяком, ребята.
— Здравствуйте, мсье Кодьяк! — с поразительным рвением прокричали дети.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Мы тут поболтали с вашим слугой, пока вы дремали. Правда, Жюстина?
Женщина кивнула и застенчиво улыбнулась, показав коричневатые зубы.
Самсон растерялся. Дети вставали на сиденья, чтобы лучше его рассмотреть. Хьюберт, конечно, не стал бы откровенничать с незнакомыми?
— Надеюсь, мы не очень вас беспокоим, мар Кодьяк. Просто никто уже много лет не покупал себе такого высокого места. Вся эта секция обычно закрыта — во всяком случае, для людей. Жюстина увидела, что вы сидите там один, да еще днем, и матча сегодня нет.
— Я пришел на церемонию снятия купола.
— Да ладно, — небрежно махнула рукой Жюстина.
— Жюстина хочет сказать, что церемония состоится внизу, — показал Виктор. — И скорее всего не в Чикаго. Этот стадион для них так, вроде задника.
Самсон тупо смотрел на него.
— Теперь «Солджер-филд» пользуются разве что только самоубийцы.
— Самоубийцы? — повторил Самсон.
— Прыжок Мосби. — Жюстина показала на огороженный парапет по ту сторону стадиона. — С него все и началось.
— Что началось?
— Самоубийства в честь Мосби, конечно.
Самсон, ничего не понимая, смотрел то на нее, то на Виктора.
— Пива хотите? — Виктор протянул ему холодный пакет. Самсон уже много лет не пил пива. Те двое подняли свои пакеты заздравным жестом, и Виктор сказал: — За нашего нежданного гостя. Добро пожаловать к нам домой.
— За моих нежданных хозяев, — сказал Самсон и выпил. Вкуса он, само собой, не почувствовал, как и никакого другого вкуса за последние сорок лет. У всех детей в руках внезапно появились стаканчики с содой-мороженым. — К вам домой, говорите? Вы разве живете здесь?
— Скажем так, — опять подмигнул Виктор, — пришли посмотреть Олимпиаду в двадцать восьмом, да так тут и остались.
Сэм, сказал Хьюберт, у них есть хитрый субмагнит. Он прячет их от охраны и взламывает коды киосков. Я наблюдаю за ним, набираюсь опыта.
— Дог? — Виктор снова дал Самсону пакет, на этот раз теплый. Внутри лежал хотдог на маковой булочке, с зеленой приправой, луком и ярко-желтой горчицей. Пар пощекотал Самсону ноздри, и ему почудился запах чикагского деликатеса времен его молодости.
— Спасибо, с удовольствием.
2.14
Когда Кабинет ушел, Миви собрал свои немногие личные вещи в архивную папку. Та запросила адрес, и Миви признался, что еще не знает его. Делать больше было нечего, и он покинул свой офис, оставив в нем контейнер Стрелы. Благодарить ментара за службу он даже и не подумал. В ближайшем будущем он планировал провести терминальную чистку и оборвать всякую связь с этим глупым, никуда не годным пастовиком.
Прощаться в отделе «Гелиотока» было не с кем. Обычно здесь даже ночью кипела бурная деятельность, но сегодня комнаты опустели, а проверочные пункты в коридорах обслуживали машины. Служащих, вероятно, распустили по домам в связи с трагической кончиной Элинор.
Миви, особо не торопясь, дошел до транспортного отсека. Отсюда он мог быстро доехать бусиной до своей квартиры в квадрате 44, но вместо этого поднялся на поверхность в лифте. У него вошло в привычку каждый вечер после работы возвращаться домой пешком. В кабине-студии, вмещающей триста человек, тоже не было ни души.
На первом этаже он прошел мимо комнаты, где они заседали утром, где следили за крушением корабля Элинор. Теперь он больше не работает в «Гелиотоке», а дочь Элинор пропала — вряд ли он придет сюда еще раз.
Выйдя наружу через хрустальные двери административного корпуса, он втянул в себя сытный, пряный, насыщенный пыльцой воздух. Впереди на десять тысяч акров простиралась территория «Старк Энтерпрайзес» — пологие индианские холмы, сплошь покрытые соей, форельником, рыбными прудами. Над землей виднелось только здание администрации — практически все индустриальные и жилые секции размещались в подземной аркологии.
Именно здесь двенадцать лет назад приземлилось его такси и состоялась их с Элинор первая встреча. Она пригласила Миви, епископа «Родины», в свою «лавочку» на ленч и предупредила, что у нее есть одно предложение, которое, как ей кажется, заинтересует его.
Миви повернулся к зданию спиной и зашагал под гору. Для своей последней прогулки он выбрал извилистую тропинку через соевые поля. Вечерняя дорога домой, около пяти километров, обычно занимала у него час. Это было его любимое время дня и неоценимое достоинство должности, которую он занимал. (Она не могла этого предвидеть, ведь нет?) Воздух здесь, помимо наполненности жизнью, был самым безопасным воздухом на планете. Всю территорию укрывал собственный купол, помещавшийся внутри большого блумингтонского купола. Пузырь в пузыре, полное отсутствие бандитов, как больших, так и маленьких.
Соевые поля были, собственно, не полями, а системами быстрого роста пятиярусной вышины. Почва делилась на километровые квадраты, скошенные на несколько градусов к северу и обеспечивающие верхний южный свет для подземной аркологии. Наклонные земельные плоскости делали горизонт похожим на зубья пилы. Миви шел вдоль одной из них, защищенный от солнца высокой соей. Сегодня он останавливался чаще обычного, чтобы насладиться видом, птичьим пением, треском кузнечиков. Балансировал на одной ноге, чтобы высыпать из другого ботинка драгоценную землю. День еще не кончился, и его комбинезон включил охлаждение. Шляпы у него не было, пот свободно струился по шее. Когда еще ему доведется попасть в частные владения вроде этих?
На вершине одного из квадратов, над неглубокой долиной, стояла бетонная платформа. Сюда Элинор привезла его в тот первый день, когда он был таким ярым противником всего, что она защищала. Она, по его подкрепленному фактами мнению, была в числе тех, кто способствовал медленному корпоративному удушению Геи. Он не ждал ничего хорошего от каких бы то ни было ее предложений, гордился тем, что выступает за правое дело, и чувствовал в себе иммунитет против ее розовощекой харизмы.
Они приехали в маленьком каре и остановились на этом самом месте. Внизу, в долине, располагалась мишень «Гелиотока», похожая на трехкилометровый трамплин. Ее обтягивал пластфоль, совершенно черный — для поглощения электромагнитных частот, объяснила Элинор. Черная овальная мишень казалась Миви дырой в теле планеты, и это лишь подкрепляло его отрицательные эмоции.
— Взгляните туда. — Элинор показала на небо, и он увидел двойной ореол в месте, где воздух как будто кипел. — Там микроволновый луч проходит сквозь оба купола. Мощность этого луча примерно один тераватт, и он снабжает электричеством всю местность от Терре-Хота до Индианаполиса, однако мы не видим его. Поразительно, правда?
— Да, пожалуй.
— Сейчас мы это поправим. — Она достала из дверного кармана две пары очков. — Надевайте, ваше преосвященство.
Он надел и поначалу не заметил никакой разницы. Постепенно пейзаж сделался темным, как на закате, а мишень начала излучать призрачное сияние. Из черной она превратилась в кремовую, а потом ее пронзил луч ни с чем не сравнимого по чистоте и белизне света.