— Это так должно. Мы те же химики-математики, — пошутил не совсем удачно Борис Николаевич. Настроение было паршивое. Начальная поездка в Северный район частично удалась и, казалось, поиски пойдут, потихоньку-полегоньку. Однако словно черт невидимый сорвал стоп-кран, и движение зашло в тупик.
Виктор Коваленко полистал истрепанный блокнот и подождал, пока Борис Николаевич усядется за свой стол.
— Поначалу я познакомился с братьями Капитоновыми на деревообрабатывающем заводе. У каждого из них свой грузовик с длинным кузовом, документы в полном порядке. Сегодня они заберут последнюю выделенную для кооператива партию сройпиломатериалов, — Коваленко сделал паузу. — Вот что странно: братья между собой не дружат. Как бы чужие люди. Я поначалу решил, притворяются. Маскарад для публики. Однако нет. Кладовщик Петрович, квартирохозяин Тимониных, сказал мне по секрету, что они даже дерутся.
— Вот как! — засмеялся Васькин. И невольно потер руку об руку. Новость показалась ему сногсшибательной. — Каковы же причины раздора, не проверил? — спросил он.
— Для этого пришлось ехать в строительный кооператив на загородные дачи. И опять неувязка, — Коваленко постучал пальцем по блокноту. — Причиной раздора, Борис Николаевич, стали голубые «Жигули», которые покойный отец завещал Вадиму. Братья перессорились не на шутку. Никодим пытался изувечить деревянным колом и машину, и брата. Еле с ним справились. Удерживали всей улицей, кое-как уговорили. Одним словом «Жигули» еще полтора года назад братья продали. Деньги поделили. Судя по отношению друг к другу — не поровну.
У Бориса Николаевича пропал весь интерес к докладу.
— Что ж, вся версия наша рассыпалась?..
— Почему же! — Коваленко пошуршал страницами блокнота. — Совсем даже нет.
Васькин с надеждой посмотрел на него. Потрогал, а затем и почесал левый глаз.
— Мог же быть Вадим не с братом, а с кем-то на голубых «Жигулях».
— Это маловероятно.
— Но почему, Борис Николаевич?
— Делить убийство с братом — уже тяжкий груз. А с чужим человеком — это сверхопасно.
— Но ведь с целью грабежа!..
— Какой грабеж! Изнасиловали женщину, сняли серьги, колечко. Риск ради мелочи. Чепуха какая-то!
— Мне так не показалось.
Борис Николаевич обхватил руками голову, поморщился. Его донимали боли, наверное, подскочило давление. Он порылся в столе, где у него валялся медный браслет, и надел его на левую руку.
— Ты понимаешь, — сказал он Коваленко. — Твои открытия откинули нас в розыске за нулевую черту.
— Так в чем же я виноват, товарищ капитан?
— Ни в чем, конечно! В нашем деле нередки промахи. Идешь по следу, хватаешь преступника за хвост, а это — бумажный змей. Или подсадная утка. Обидно очень.
— Но сейчас — ни то, ни другое…
— Это еще хуже, Виктор. Не исключено, что мы даже не попали на след. Лишь играем в поиск.
Варвара не могла оставаться дома одна.
— Вот боязно мне стало жить — и все! — призналась она мужу. — Будто я малое дитя.
Василий Корнеевич за нее беспокоился, а Петрович, у которого Тимонины квартировали, подшучивал над ней:
— Что ж, пора. Люди в нашем возрасте в детство впадают. Иные даже в куклы играют.
Однако он подумал о судьбе Варвары всерьез и пробил ей ставку уборщицы при конторе лесопильного завода — теперь она день-деньской находилась на людях и при своем Василии Корнеевиче. Уж это ли не счастье! Малая работа, а все-таки занятость, идет семье копейка. На хлеб, на соль, детям и внукам — на гостинцы.
К концу августа строительный кооператив дачников вывозил со склада оставшийся договорной материал. По этому поводу Никодим Капитонов принес Петровичу очередную бутылочку. Так сказать, премиальную. В межхозяйственных отношениях уж такие неписаные законы: не подмажешь — не поедешь.
— Сам председатель кооператива прислал, — сказал, широко улыбаясь большим ртом, Никодим. — Говорит, низкий поклон и мои почтения Петровичу, доски получили что надо, без сучка и задоринки. Бруски тоже — первый сорт. Недостачи нет. Будем держать контакт постоянно.
— А куда денется ваш председатель! Конечно, хорошо поет, и мне приятно. Но пиломатериалы только у нас, так что не обойдется.
— Это уж верно, Петрович.
— Еще бы не верно! — хамовитости кладовщику не занимать. Но и доброты тоже.
Братьев Капитоновых, чтобы не остаться в долгу, Петрович пригласил отобедать. Как раз Варвара сварила уху из судака, с петрушкой, лаврушкой и другими приправами. И хороший арбуз у речников купила.
Вот тут и получился стоп-кадр. Столкнувшись носом к носу, Василий Корнеевич и Вадим Капитонов оторопели. Вернее, растерялся Вадим и даже попятился. А к Тимонину как бы перешла чужая растерянность. Неловкая пауза растянулась на минуту.
— Ты откуда тут, Василий Корневич?
— Оттуда, откуда и вы с братцем. Из Северного района.
— И давно?
— Уже стаж заработал.
Конечно, посмеялись, по-свойски поздоровались. Огромной лапищей Вадим тряс тонкую руку Тимонина. Но какой-то серый налет испуга на лице Вадима остался. Заметно было, что удивлялся он притворно.
— Куда не кинь камень, везде найдешь наших, если не с Парадного, так из района.
— Это хорошо или плохо? — спросил Тимонин.
— Не знаю.
— Город — не лес, сюда люди жить съезжаются, — отозвался весело Василий Корнеевич. И опять, об эти слова Вадим споткнулся.
Тимонин не понял причин, отчего бы земляк стушевался, а Варвара насторожилась. Раньше-то она Капитоновых ни разу не видела, кроме как на складе завода, только слышала о них. Но почему ей что-то знакомое показалось в Вадиме: его бычья шея и заметная сутулость, и, главное, голос… Где-то она его уже слышала. Вот Никодима она никогда и нигде не видела, это уж точно.
Братья Капитоновы хорошо, без стесненья пообедали в тесной конторке, даже пропустили «по граммульке», то есть по рюмочке, хотя и были за рулем.
— Слону капля алкоголя не повредит, — сказал Вадим.
— Рискнем, — согласился Никодим. Он был серьезен и не смотрел на брата.
Варвара за столом не присутствовала. Только подала алюминиевые миски с ухой, нарезала мужчинам арбуза и хлеба. На этом ее застольная миссия кончилась. Затем, уже после еды, прибрала за гостями фанерный столик. Ей самой ухи из судака не досталось. Но женщины привычны к такому положению и не обидчивы. Варвара пососала отваренные рыбьи перышки, что прилипли к стенкам казанка и понесла под уличный кран мыть посуду. Рядом, за грузовой машиной, братья Капитоновы производили отлив жидкости из организма, негромко переговаривались.
— Пива не пил, а мочи накопил, — сказал Вадим. Голос его казался Варваре все больше знакомым. «Ну откуда я его знаю?» — терзалась она. — «Ни черта памяти нет!»
И вдруг Вадим похвастался перед братом:
— Одна баба сказала… отрастил телячью ногу.
И рассмеялся. Однако Никодим спросил серьезно:
— Кто эта баба?
— Ее уж нет.
Варвара пошатнулась у краника. Выронила из рук казанок: «Господи, это же Раины слова!» Перед глазами как-то мутно стало. Руки у нее затряслись. И она вспомнила Орлянский лес, раздетую догола Раю Новожилову. «Вот откуда этого верблюда я помню!» Ей стало плохо, даже стошнило. Она уцепилась за краник, открыла вентиль и, намочив горевшее лицо водой, тяжело вздохнула. Но второго Капитонова — Никодима — в лесу не было. Там с Вадимом находился кто-то другой, пониже ростом. Когда тот, коренастый, снял клетчатую рубаху, Варвара запомнила большую пунцовую родинку у него под лопаткой, будто кляксу.
Борис Николаевич пришел в управление, и ему сказали, что дважды кто-то звонил, просил капитана Васькина.
— Может, что передал?
— Нет. Хочет видеть лично.
Чутье Бориса Николаевича редко подводило. И он заглянул к Коваленко, срочно распорядился:
— Бери машину, Виктор. Не нашу и не такси. Зааркань частника. Скатай быстро к Тимониным. Что-то у них неладно. Неплохо, если бы ты был в гражданском.
Уже через полчаса Коваленко оказался у знакомого старенького дома. Супруги Тимонины находились на кухне и очень нервничали. Варвара вытирала полотенцем потное лицо.
— Понимаешь, не пошли на работу, — сказал доверительно Василий Корнеевич (этого парня он видел в форме вместе с капитаном Васькиным). — Петровичу сказали, шибко заболела Варвара. Обманули, конечно, но ведь ради дела.
Еще через двадцать минут супруги Тимонины были в кабинете у Бориса Николаевича.
— Ну, что стряслось, выкладывайте, — встретил он их. И даже забыл поздороваться.
— Да уж стряслось! — вздохнул тревожно Василий Корнеевич. Волосы надо лбом от волнения у него были мокрые. Да и тоненькие исхудавшие руки Варвары мелко тряслись.
— Ну вы оба как кур воровали! — пытаясь снять напряжение, пошутил Борис Николаевич.
— Если бы кур, — завозился на стуле Тимонин. — Тут дело такое. Варвара, как и я, в свидетели попалась, — поведал Василий Корнеевич. Левый глаз у него задергался и побежала из него слеза.
Васькин тоже заволновался:
— Давайте по порядку. И — не спешите!..
— Это верно.
Василий Корнеевич собрался с духом:
— Понимаете, Варвара волнуется, и плохо у ней пока с разговором. Так что я начну. У нас шоферы тес и пиленные бруски брали. Для строительного кооператива. Так вот, один из энтих братьев Капитоновых — они к нам в контору на прощальный обед зашли с бутылочкой… ну и все такое… В нем Варвара признала убийцу Раи Новожиловой.
Василий Корнеевич посмотрел пристально на капитана милиции: какой эффект произвел его нескладный рассказ. И вытер со лба обильный пот — прозрачные горячие горошины катили с бровей на щеки, на жидкую бороденку.
Васькин даже немного опешил. Как-то все это неожиданно случилось: где-то вдалеке по району носились с Коваленко, как гончие псы, искали преступников, а они выскочили в городе, так сказать, на ровном месте. Не ошибка ли это, не поспешность какая?.. И с эмоциями надо обождать.