— Вы не обознались, Варвара Семеновна? — глянул он сдержанно на пожилую женщину.
— Нисколечко! — выдавила она из себя с усилием. Нервная одышка мучила ее, будто пробежала с версту, прежде чем попасть в этот кабинет. И какое уж тут спокойствие и такт.
А Василий Корнеевич объяснил, каким образом жена узнала Вадима Капитонова, то есть через выражение «с телячью ногу».
— Что уж тут стесняться, мы не дети, а взрослые люди, — выдохнул он.
Коваленко ходил взад-вперед позади гостей. А Борис Николаевич, сидя за столом с тихой и грустной улыбкой на лице, задумался.
— Знаете, — признался он. — В моей практике это не впервые… Погибая, человек как бы посылает пароль нам, живым людям, и он доходит до нас. И приводит возмездие.
— Да, Раю Новожилову и энти ее слова я запомнила на всю жизнь, — проговорила медленно, сквозь трудное дыхание, Варвара. — Только вот совестно. Ничем помочь ей не могла, а все равно виновата.
Показания супругов Тимониных Борис Николаевич намеренно снял при Викторе Коваленко: ему нужна практика и в сложной работе, и в мелочах. Он, Васькин, ждал помощи в расследовании от Тимониных, и она пришла. Когда гости покинули следственный отдел, попросив работников милиции не провожать их, Борис Николаевич, оставшись вдвоем в кабинете с младшим лейтенантом, сказал:
— Видишь, как ситуация вылезла?!
— Вообще-то, неожиданно.
— Не совсем.
— В интуицию я не верю, — сразу запротестовал Виктор.
— Да не интуиция, скорей — опыт, — вздохнул Борис Николаевич. — В любой работе он есть.
— Ну это другое дело, — согласился Коваленко. Он был молод, но имел свое мнение, и это капитану Васькину нравилось.
Они оба помолчали с минуту, как бы переваривая первый шаг по расследованию в Северном районе и еще не веря в удачу.
— Кто же второй был с Капитоновым в лесу? — наморщил лоб Коваленко. Черные брови его задвигались.
— На этот вопрос нужно ответить как можно скорее. Но теперь нам полегче. Икс нам известен, а это уже кое-что.
Опять помолчали.
— Будем брать Капитонова, товарищ капитан?
— Чуточку повременим, — Васькин глянул на часы. — Скатай-ка в ГАИ. Надо узнать, кому Капитонов продал машину.
Коваленко замялся:
— Это лишний ход, Борис Николаевич.
— Не совсем.
— Как понимать?
— Только дуракам все ясно. Мы же тычемся с тобой вслепую. Почему ты решил, что именно новый хозяин «Жигулей» соучастник? Так может быть, но может и не быть!
— Но ведь голубая машина!
— Это ни о чем не говорит, Виктор. Но проверить надо, так что не тяни резину.
Коваленко собрал нужные ему бумаги и нехотя покинул кабинет.
Вернувшись домой, Василий Корнеевич да и Варвара почувствовали облегчение.
— Фу ты, как гора с плеч! — сказал Тимонин.
— Будь теперь, что будет, — отозвалась Варвара. — Грех я с души сняла, хоть и слишком поздно.
— Это уж точно! Однако все нормально, — успокоил жену Василий Корнеевич. Он понял ее слова. И то, что она пережила, таская в себе страшную тайну. И в то же время прикинул в уме, что Вадима Капитонова, этого бугая, возьмут сегодня же, и он поймет, отчего это случилось. Не совсем же дубина. А бандюг там — целая шайка. Они в одиночку не работают, то есть не воруют. И, пожалуй, им с Варварой придется несладко. Может, они успеют опять сбежать куда-то подальше, а может, нет. Тут уж, как Бог поможет. На душе у Василия Корнеевича тревожно заныло.
До разума Варвары еще не дошли возможные последствия, и она ходила по хоромам Петровича победительницей.
— Ну и что, — сказала она. — За людскую кровь надо отвечать. И потому верно мы поступили.
— Спору нет, — согласился Тимонин. И подумал: — Женщинам хорошо — до них чувство опасности только на вторые сутки доходит.
В старомодной избе Петровича стало неуютно и страшновато и он предложил:
— Слушай, давай поедем на пристань. На лесопилке оно куда спокойнее.
— Как скажешь, так и сделаем…
Полупустой «омик» перекинул Тимониных на тот берег. На лесопильном заводе пахло гнилой корой сосен, соляркой, и сумрачное небо тут почти каждый день висело низко. От вытянутых из воды плотов постоянно поднимались испарения, стекали в Волгу ручейки мутной влаги. Однако на складе завода Василий Корнеевич почувствовал себя на месте.
Уже под вечер ему позвонили. Василий Корнеевич, распаренный и мокрый от пота, подошел под грибок, куда летом выносили телефон из конторы, и спросил:
— Кого вам? Лесопилка слушает.
— Нам Тимонина, — сказали на обратном конце провода.
— Я Тимонин. Кому понадобился?
— Ты что же, хрен моржовый! Решил, что от нас спрятался?! — Голос был грубый, пропитый, как из бочки.
— От кого… спрятался? — растерялся Василий Корнеевич.
— От тех, кто с тебя штаны снял. И морковку в задницу вдул. Ты что, хочешь, чтобы мы тебе всадили кукурузину? Мы выберем такую штуку покрупней. Мы из тебя, если хочешь, рагу сделаем… Знаешь, что такое рагу?! Да еще с солью.
Василий Корнеевич промолчал.
— Не вздумай бросать трубку, слушай внимательно.
— Мне не интересно вас слушать.
— Ну-у, даешь, козел!
— Ничего не даю.
— Что ж, как хочешь, падла. Или ты несешь завтра калым за машину, или тебя понесут в деревянном бушлате. Усек?!
— А что ж не усечь, раз вы меня нашли…
Василий Корнеевич, как и в Парадном тогда, шибко не успел испугаться. Лишь прикинул, как быть? Как отвести от себя беду? Нужно сыграть в поддавки.
— Денег мне много не дадут в кассе, — нашелся он.
— А ты закажи на послеобеда. И так же пачки положи в бидончик. А то, ишь растрепался — провел дураков. Кинули ему с горы подарочек. Как видишь, треп твой дошел до нас.
— Я все понял, — сказал упавшим голосом Василий Корнеевич.
— Не все! — пригрозили с другого конца провода. — Кончай с мильтонами якшаться. Иначе — каюк!
Василий Корнеевич повесил трубку и долго стоял, не двигаясь с места. Ноги от слабости сделались ватными. Чужими. То, чего ждал он, живя все эти месяцы в городе, случилось. «Вот и милиция! Вот и помогла!» — грустно подумал он. В его памяти были вчерашние разговоры с капитаном Васькиным и с этим молоденьким его помощником. Только им он рассказывал про случай, как в него запустили в Парадном бидончиком с деньгами. Значит, все это дошло до воров. Но по каким каналам? Выходит, из милиции кто-то передал громилам в Северный район, больше некому. Василий Корнеевич покопался в памяти: может, он еще где-то потрепался о нелепом случае, однако, вспомнить ничего не мог. Он обреченно свесил руки и зашагал в контору. Перед глазами плавали радужные круги. Голубая плоскость реки закачалась. В сердце словно воткнулась игла.
— Где-то был тут в пузырьке корвалол? — спросил он Варвару. Та порылась в аптечке, но ничего не нашла. Затем сбегала в управление завода, и там дали ей валидол в круглых желатиновых ампулах.
— На, — сказала запыхавшись Варвара. — Сам директор тебе одолжил.
Заметно побледневший Василий Корнеевич надкусил ампулу и прикрыл глаза. Не сразу отступила боль и вернулось нормальное дыхание, но в висках еще колотили молоточки. Мысли скакали в нелепой чехарде. Что делать? Эх, судьба-злодейка! Если заставили платить, тут уж не вывернешься. Не уползешь, как уж под корягу. И все-таки он оставит себе хоть какой-то процент, не все же отдавать! — уцепился, как утопающий за соломинку, Василий Корнеевич. Был он прижимистым человеком. Думы у него пошли вразброд. И Тимонину не верилось, что капитан Васькин его подвел. Не может этого быть. Не похож Борис Николаевич на подленького человека. И молодой его помощник вроде бы честный. Но ведь кто-то продал тайный разговор…
Василий Корнеевич схватился за голову: настроение было такое, будто напился керосину. На душе противно. Перед глазами темно. Земля клином сошлась на этих злополучных деньгах.
Ему хотелось сорваться с места и куда-то бежать, как зайцу, забиться в щель или в бурьян. Конечно, можно спрятаться, но потом опять найдут. Жулье становится полновластным хозяином в стране. И Василий Корнеевич никуда не побежал, он заставил себя таскать доски и складывать их в штабеля, обмерять кубатуру линейкой. Вел себя, как будто ничего не случилось, хотя внутри, в нем самом, было какое-то опустошение, словно Мамай прошел войной. Он начал опять рыться в памяти, где бы он мог проболтаться. Варваре рассказал о беде — она умеет держать язык за зубами. Она в этом плане даже надежней, чем он сам. Но ведь где-то было, случился треп. Не удержалась информация, и только сам он в этом виновен. Дать маху в жизни очень легко: угодить под настроение или соблазн. И вдруг он даже подпрыгнул, как ужаленный. Вот где… В сберкассе района, в Парадном, когда он ездил переводить на городской банк деньги. Это было совсем недавно, когда появились коммерческие банки, которые заманивали людей приличными процентами. И конечно же, он, дырявая башка, потрепался. А хорошенькие женщины в Парадном подобрали его тайну — никак у этих громил есть связи со сберкассой. Они даром хлеб не жуют: ни теневики, ни кассирши. А он-то, дурак, тогда подумал злорадно, что ушел, забрал денежки, и пусть ищут его, как ветра в поле. Вот и нашли. Урок получился не впрок, не в его пользу, с обидой подумал Василий Корнеевич. И опять загадка. Кто же на него, конкретно, навел этот рэкет? Конечно же, Вадим Капитонов. Не случайно он так удивленно на меня смотрел, как на дичь: «Ты откуда, Василий Корнеевич? Как с луны упал». Короче, ловко он нашел меня.
Тимонин бросил на стеллаж очередную подсохшую доску и сел на нее: «Вот так и взялся, и тут же попался. Мир тесен. И плакали теперь мои денежки».
Впрочем, у человека всегда полно дум и много дорог. И Василий Корнеевич до боли в голове стал думать: «Ведь как-то можно спастись! Не в колодце же я, а среди людей, на воле. И ноги есть, и голова тоже».
Подошла Варвара, он глянул на жену печальными загнанными глазами.
— Кто звонил?
Василий Корнеевич промолчал.