Поэтому единственное что остаётся, «играть театр» — так называются мероприятия по дезинформации противника. Китайцы соберут кулак свой железный, и вроде как в атаку намылятся, но в последний момент отступят. И так раза по три за месяц. Мы тоже в такое играем, но не так часто как они.
«Ещё три цели на четырнадцать часов» — отчитался разведчик.
Вот вроде и все показались. Теперь только ждать: Вперед пойдут, или отступят.
Минута, другая.
Вроде идут. Как на параде, цепью, но у них это тактика такая. Поэтому ничего удивительного.
Пятнадцать машин, девять штурмовых, два средних и четыре лёгких. Штурмовики разбились по тройкам и возглавляют наступление, остальные поодаль пока крутятся.
Но нет, встали. Почти все.
«Романов, выдвигайся на остров!» — приходит команда.
Отзываюсь что принял, и иду потихоньку. Навстречу мне двое, в воду пока не зашли.
Первым разукрашенный в красно-белые тона стотонный шагоход со звучным именем Годзу, и средний, пятидесятитонный Инлук. Обе машины предпоследнего поколения, но не самые грозные, так, серединка на половинку.
С нашей стороны это понимают, поэтому встречать отправили только меня, всерьёз защищать кочку посреди реки которая к тому же вот-вот под воду уйдёт, идея такая себе, как минимум спорная.
Но чем ближе приближались неприятельские машины, тем больше я сомневался, уж больно уверенно они вышагивали.
«Годзу» вообще не стеснялся, шёл просто напрямую, «Инлук» отставал, но не на много.
«Огонь не открывать! Это приказ!» — зашипела рация голосом командира.
Ещё не старый, но седой как лунь полковник Мазиченко отличался спокойным нравом и удивительным хладнокровием. Вот и сейчас он был совершенно спокоен, хоть и повысил для лучшей усвояемости голос.
Когда меня «этапировали» сюда, я поначалу думал что всё, приехали. После разговора с императором — оказавшимся по совместительству еще и «моим» дядюшкой, мне даже вещи собрать не дали, затолкали сначала в тот же микроавтобус, потом в самолет, и пожелав счастливого пути, отправили в эту жопу мира. Думал всё, каюк, хоть дядюшка и убеждал в своём миролюбии, спрашивал даже согласен ли я, вроде как добровольно отправляя в ссылку, но оказалось всё не так страшно. Особенно при наличии денег и таинственной репутации.
Ну а что, документы мне выдали на фамилию Романов, звание присвоили, титул «нарисовали», зачислен я по личному распоряжению государя, доставлен бортом спецпочты, — вот слухи и поползли. Я не любитель сплетен, но тут даже интересно стало что могут придумать оторванные от внешнего мира военные.
Разумеется в лицо мне ничего не говорили, но за денежку малую подкупил одного из денщиков, который и поведал о моём внебрачном статусе государева отпрыска.
А «Годзу» так и приближался. Ещё немного и он войдёт в воду, а там и до острова недалеко.
Мне тут даже и спрятаться негде.
Сам островок совсем небольшой, километра полтора длинной, и шириной около четырехсот метров. От китайского берега совсем близко, от нашего подальше.
«Первыми огонь не открывать!» — повторил полковник Мазиченко, а я навел прицел на кабину китайского шагохода.
«Они не начнут! Не провоцируйте!»
Легко ему говорить с берега, да ещё и из кабины стотонного «Сотряса», а мне в моём «Ударе» каково? Семьдесят тонн, брони — в сравнении с штурмовиком, никакой, китайцу только дунуть, и всё, поминай как звали. Одно дело когда в бою, там хоть знаешь чего ждать, а здесь?
Тем временем «Годзу» вошёл в воду, окутался облаком брызг и двинулся дальше.
Не знаю, забывшись ли, а может просто не выдержав психологического давления, я активировал накачку лазера и поднял левую руку робота.
«Отставить огонь! Поручик Романов! Не стрелять!» — уже не сдерживаясь, заорал полковник.
Я не был уверен что сожгу пилота, хотя выстрел в кабину с такого расстояния мог бы выйти удачным, но приказ есть приказ, поэтому руку я медленно опустил.
Тут ведь как, открыл огонь, — спровоцировал конфликт. За такое не то что по головке не погладят, но ещё и звания лишат, а может и наград за компанию. Мне-то не страшно; понижать некуда, отбирать нечего, но всё равно стрёмно, чувствую себя так, будто родину продаю.
Не доходя буквально нескольких метров до береговой линии острова, «Годзу» остановился.
Я тоже замер.
Чего он хочет? Спровоцировать?
Мне не страшно, но неуютно. А вот Санди уже исстрадался, всё ему подраться неймётся.
«Нас спалят в первую очередь.» — отговаривал я демона.
«Плевать…» — шипел тот. — «Он сюда не за яблоками пришёл, не будь дураком, начинай уже…»
К постоянному нытью демона я давно привык, поэтому только отмахивался. Скучно ему здесь, чего уж.
«Ну давай уже… Жахни ему… Ну?» — канючил Санди.
«Не стреляй! Не давай им повода!» — в то же время твердил полковник.
И я ждал. Демон нудел — стреляй. Полковник бубнил про сдержанность.
«Годзу» пошевелился, сделав ещё один шаг к кромке земли. Кромка, она и есть граница. Заступит — считай нарушил. Тогда уже да, тогда придётся реагировать. Вот только сам он её не нарушит, повода ждёт. А я не дам ему этого повода. Во всяком случае попытаюсь не дать.
Ещё шаг, и расстояние до земли совсем незначительное. Пол метра, может метр. Вода накатывает на берег, туда, сюда, туда, сюда.
«Годзу» стоит замерев, я тоже не двигаюсь.
«Ну давай уже, жахни! Жахни по нему! Он же нарывается!» — беспрерывно повторяет демон.
«Не стрелять!» — надрывается полковник.
А я жду. Казалось вижу кривую ухмылку на лице китайского пилота, хотя это невозможно. Остекленные кабины встречаются, но, как правило, у легких или ракетных машин, штурмовики же предпочитают скрываться за бронированными плитами.
Вот он поднимает ногу, заносит её над земляной кромкой, и держит в таком положении. Мол всё, останавливай меня, делай что-нибудь.
А что я могу сделать? Ударить его? Выстрелить? Так он только этого и ждет. В прессе потом так и напишут: напали мол злые русские на бедных китайцев. Разбираться не станут, им только повод дай, а там потом такую компанию раскатают, что разгребать замучаешься.
Минут десять ничего не происходит, китаец так и стоит задрав ногу, полковник бубнит про недопустимость ответа на провокацию, а демон подначивает вдарить.
Китайцы вообще любители подождать, то труп врага в своей речке, то вечности ещё где-нибудь. И сколько мы так стоять будем, вообще не известно.
Полковник что-то вновь начинает говорить, но тут внезапно открывается люк, и на мостике вражеского шагохода появляется китайский пилот.
Невысокий, коротко стриженный азиат в стандартной форме танковых войск армии Дракона.
Какое-то время нагло смотрит прямо в камеру, потом начинает беззвучно открывать рот. Спустя несколько секунд я понимаю что внешние микрофоны отключены, и пропустив первую часть выступления, включаю. Не страшно, того что слышу достаточно чтобы понять смысл монолога. Говорит он на ломаном русском, если коротко — выходи драться. Разумеется сказано это с кучей похабщины, угроз и обещаний, но на такие вещи я давно не реагирую.
Полковник кричит, демон подначивает.
Нет, ну а что, драка на кулаках это же не война? Техника не задействована, оружие тоже. А то ведь так и будем стоять, китайцы вообще народ неторопливый, а тут ещё и повод такой.
Реактор не глушу, перевожу фронтальные камеры на общую трансляцию, отстегиваюсь, и лезу на мостик.
Китаец замолкает.
Легонько прощупываю — одарён не особенно сильно, но уверенности хоть отбавляй. Наверняка какой-нибудь мастер ушу или чего-то подобного.
Ну точно. Выкрикнув что-то на своём, он прыгает в воду прямо с мостика, приземляется, и сделав два шага назад, картинно взмахивает руками, приглашая присоединиться.
Смотрю вниз.
Мой робот пониже, но всё равно высоко. Метров восемь, не меньше. Ломать ноги не хочется, поэтому спускаюсь по лесенке под насмешливым взглядом своего желтокожего визави.
Дождавшись когда я спущусь, китаец гортанно выкрикивает что-то по своему, косясь в сторону шагохода.
Похоже что тоже камеры на трансляцию перевёл, красуется.
Ну а что, понять его можно. Здешние места дыра редкостная. От цивилизации далеко, климат ужасный, развлечений нет. Вот и радуется хоть какой-то разрядке.
— Моя победить, остров забирать! — трижды стукнув кулаком в грудь, басовито предлагает китаец.
Ну и что ему ответить? Так то я уверен в победе, но на грех и грабли стреляют. Вдруг не вывезу?
Решаю промолчать, сказать всё равно нечего.
— Моя побеждать! Остров забирать! — повторяет неугомонный воин, всё так же косясь на камеры.
Когда меня сюда привезли, тоже нашлись охотники подраться. До сир пор не знаю, сами ли решили, или подсказал кто, но потом все трое долго лечились, потому как не рассчитал я, думал убивать будут.
Началось всё внезапно. Китаец ударил резко и без замаха. Я даже уклониться не успел, чуть сместился только. Будь мы на ринге, зал бы взревел от избытка эмоций. Ещё бы, первый удар и сразу попадание. Не давая опомнится — а со стороны выглядело словно он застал меня врасплох, добавил ногой в голову.
Если удар в корпус я принял со всем смирением, то по голове пропустить не мог, поэтому уклонился. Бить в ответ не спешил, прекрасно зная что за нами сейчас наблюдает куча народа с обеих сторон.
А китаец только разошелся. Судя по движениям он действительно был мастером в каком из восточных единоборств, и сейчас старался продемонстрировать всё лучшее сразу.
Вертушка, тут же подскок, двойной в корпус, отход, подсечка и снова вертушка. Учитывая что дрались мы по колено в воде, можно сказать сказать полноценный акробатический номер показал, не попал никуда только, а так очень эффектно выглядело. — Шипение, брызги, шлепки.
А я опять не стал атаковать. Отошёл подальше, и в стойку встал. Не знаю как называется, но такая, самая обыкновенная. Я вообще дрался без изысков, никаких красивых поз, прыганий и дёрганий. Жизнь в мире где от спорта оставались лишь воспоминания, а умение защитить себя было каждодневной необходимостью, учила не махать попусту, но убивать, максимально используя ситуацию. Пользуйся всем что под рукой, — есть труба, бьёшь трубой. Гвоздь, — вбиваешь его в глаз. Нет ни трубы ни гвоздя, пинай по яйцам, упадёт, добей. Не важен способ, важен результат, и от того каким он будет, зависит закопают тебя прямо сейчас, или ещё поживешь немного.