Жизнь обществом по необходимости возбудит и социальные вопросы. Учителя их поднимут и будут решать практически и теоретически. Много лекций будет посвящено социологическим опытам. Ремесла будут живым основателем технологии, земледелие и садоводство – таким же основанием биологии. Вся жизнь будет основанием пауки. Строгой системы в преподавание не нужно: надо, напротив, пользоваться настроением, обстоятельствами и желаниями. Однако в общем, как учителя, так и учащиеся должны, в конце концов, расположить свои знания в систематическом порядке. Порядок этот состоит и движении науки от простого к сложному.
Главная цель школы – научится жить: т. е. уметь добывать необходимое для жизни, знать наиболее разумные общественные отношения, понимать лучшее социальное устройство, быть гражданином. Остальное все усваивается по силам, способностям и желаниям каждого.
Система наук для кого бы то ни было, для школы всякой системы располагается так:
A. Основы мышления: время, пространство, материя и чувствительность (приятное и неприятное, горе и радость).
Б. Математика или логика, проницающая все науки от начала до конца.
B. Науки общие.
1. Протяжение или геометрия.
2. О силах, равновесии и движении, или механика. Сюда, напр. относится учение о жидкостях, газах, звуке.
3. Теплота.
4. Свет.
5. Магнетизм.
6. Электричество.
7. Химия.
8. Радиология.
9. Биология.
10. Человек и его свойства.
11. Социология.
Г. Описательные науки.
1. Наука, касающаяся земного шара.
2. Астрономия.
3. Прошедшее человека или история.
4. Возможное будущее.
Д. Науки жизни – искусства.
Е. Ремесла и науки технические, например: металлургия, медицина, пение, музыка, танцы и т. д.
Математика, геометрия, механика, физика, химия, радиология, биология, наука о человеке, описательные науки, ремесла, искусство – все это должно проходится параллельно, чтобы возбуждать живой интерес.
Все же главным основанием должна быть система общих наук, вокруг же них должны ютиться прикладная наука, описательные и технические. Необходимо опытное знакомство со всякими орудиями, инструментами, машинами, измерительными приборами и т. д., т. е. надо показать всю силу, величие и пользу индустрии.
Каждый курс должен быть целиком, но величина его может быть очень разнообразна. Напр. в низших курсах математика ограничивается арифметикой, проходят начало механики, физики и т. д. Это зависит от желания и дарования учащегося. Одни проходят краткий цикл всех отделов знаний, другие обширный.
Можно принять 3, 4 хоть десять циклов разной трудности.
Учить может всякий желающий, нашедший учеников. Если плоды от учения дурные: ученики делают преступления, становятся хуже, не выносятся людьми, то учение такое должно пресекаться. Сами ученики будут переходить к более одаренному учителю. Дурные же плоды от школы будут преследоваться судами и могут ограничить свободу учителя и учеников. Так что дурная школа невозможна: она сама себя убьет. И наоборот, при добрых плодах, которые видны из жизни, учение должно поощряться. У учителя должно быть право удалять нежелательных для него учеников временно или навсегда, у ученика – право слушать и уходить от учителя по желанию.
Надо дать как можно больше свободы и самодеятельности как учащим, так и их ученикам.
Все описанное мало осуществимо и представляет далекий идеал.
В жизни, в особенности в настоящее трудное время (июнь, 1918 г.) приходится начинать с другого.
Конечно, наиболее доступны для большинства, да и более всего необходимые науки жизни: ремесла, искусства, техническое и специальное значение. Это труд обязательный – для детей в небольшом объеме, а для взрослых в течение 4–8 часов. Каждый может ограничиться этим. Более даровитые в умственном отношении проходят описательные науки не очень глубоко. Еще более даровитые – курс низшей школы, а если могут и желают – средний и высший.
Творческая деятельность не может быть предметом школы, но орудия и благоприятные условия для нее могут поставляться обществом.
(1918 г.)
Архив РАН, ф. 555, оп.1, д. 385.
Опубликовано в 1997 г., журнал «Самообразование», № 1.
Пифагор
Пифагор убедился, что Земля имеет форму шара. Высказывал он эту мысль домашним, знакомым, но те только добродушно смеялись.
Однажды эту мысль он вздумал доказывать толпе, собравшейся по какому-то случаю на площади.
Долго говорил народу Пифагор. С удовольствием слушали умные речи, но плохо понимали. Нравились воодушевленные и пылкие слова, блистающие глаза, мимика и жесты.
Из толпы к Пифагору приблизился какой-то большеголовый малый лет 30 и сказал оратору, когда тот на время умолк.
– Ты говоришь, что Земля похожа на шар. Как можно с этим согласиться! Шар гладок, а мы видим кругом себя бесчисленные неровности, пропасти и горы. Ты скажешь, что это только вблизи, а издали Земля также шарообразна, как мячик. Но вот взойдем отсюда на самую высокую гору и посмотрим кругом. Опять мы видим неровности и громадную площадь. Скорее Земля похожа на поверхность круглого стола с кучами камней. – Если бы Земля была шаром, то на чем бы она держалась! Этот шар полетел бы в бездну и расшибся бы о какое-либо встретившееся на пути препятствие. Да и как на шаре могли бы жить люди? Ведь человек не имеет цепких когтей, как у кошки и липких лапок, как у некоторых насекомых, чтобы ходить вверх ногами! На твоем шаре опасно было бы жить: зайдешь далеко и скатишься в бездну. Все океаны должны бы стечь с твоего шара. Ты можешь налить немного воды в углубление этого стола, но на шаре никакая жидкость не удержится. Как же могут удержаться беспредельные океаны?..
Толпа сначала слушала неохотно спорщика, но по мере того, как он говорил, все более и более одобряла его своими возгласами. То и дело кричали: «Однако это верно… так… несомненно…»
Под конец речи был неудержимый хохот над смутившимся и огорченным Пифагором. Иные даже озлобились и говорили между собою: «Никогда мы не слыхали ни от кого подобных глупостей, какие слышали тут от Пифагора. Если он сумасшедший, то пусть родные наблюдают за ним и держат его дома. Если же он морочит народ, то мы не понимаем, к чему это. Мы знаем много книг, написанных самыми почтенными людьми, уже умершими, святыми и даже богами – и ни в одной ничего подобного не говорится. Не смеется ли он над людьми со своей ученостью? Боги не могли создать Землю в смешном виде. Это глумление над богами… Неужели он умнее всех мудрецов, от которых мы никогда ничего похожего не слышали! Какое честолюбие! Не воображает ли он себя выше Бога. Знаем родных Пифагора, и знаем, что он земного происхождения…»
Такие речи также нашли сочувствие и вызвали шиканье, свист и ругань по адресу Пифагора. Бросали и камнями, хотели колотить бедного философа, когда он вздумал было резко возражать, теряя самообладание.
Едва дошел совершенно расстроенный Пифагор до дому.
Теперь родные уже наблюдали за Пифагором, да и сам он видел, что нажил неприятности и врагов. Тяжело было выходить со двора, особенно туда, где было много народу. Сейчас же распространился слух, что появился на улице безумный и дерзкий Пифагор, уверявший народ в шарообразности Земли и считавший себя умнее всех.
Мало выходил Пифагор из дома и уже не рисковал больше говорить с толпой.
Все же у него были и друзья и ученики, которые больше понимали, чем народ; хотя они возражали учителю, но, в конце концов, были побеждены его логикой.
Вот как убеждал Пифагор в шарообразности Земли людей, близких к нему по умственному развитию.
– Прежде всего, я докажу, – говорил он, – что Земля ограничена и не имеет никакой подставки, т. е. ни на чем не лежит и ни с каким другим телом не сообщается… Вы видите, как каждый день заходит за Землю Солнце, Луна и бесчисленные звезды и как они снова появляется и восходят с противоположной стороны Земли. Ясно, что они обходят кругом Землю, а стало быть и не встречают никаких препятствий при своем течении.
– А может быть они проходят через какие-либо каналы в Земле, – возразил один из юных слушателей.
– Какое же множество для этого понадобилось бы каналов, – ответил Пифагор. – Ведь звезд такое множество! Притом Луна и Солнце восходят и заходят в разных местах, так что для них понадобился бы капал шириною в 47 градусов. Не проще ли допустить, что Земля есть ограниченная масса, подобная Луне или Солнцу. Тогда свободное движение небесных тел вокруг нее объясняется очень просто.
– Но в таком случае Земля бы упала в бездну, – заметил кто-то, – и, кроме того, на другой стороне ее не могли бы удержаться никакие предметы.
– А как же Луна, Солнце и звезды!.. Держатся на них предметы и совершают они свое правильное движение, никуда не падая, – возразил Пифагор.
– То другое дело: это тела небольшие небесные, ничего общего с Землей не имеющие. Может быть, даже это простые светочи в руках богов, или сами боги. А может быть они прикреплены к кристальным вращающимся сферам.
– Мы и наша Земля частица Вселенной, как и звезды. Поэтому и Земля подобна им. Мы поймем это лучше, продолжал Пифагор, если допустим, что тяжесть Земли и звезд зависит от них самих и заключается в их середке, в притяжении их вещества. Держатся же на мокром шаре разные прилипшие к нему песчинки и другие легкие тела. Притягивает же натертый янтарь всевозможные вещества.
– То янтарь, а то Земля, – возразил один из его последователей. – Но все же проще будет то, что ты говоришь, чем эти бесчисленные каналы в Земле, делающие ее чересчур и странно дырявой. Странная и таинственная тяжесть, влекущая все в одну сторону… Мы готовы с этим согласиться, но почему ты думаешь, что Земля имеет форму шара, а не цилиндра или куба? – спросили его друзья.
– Опять-таки скажу: Земля есть одно из тел Вселенной. В ней же мы видим только круглые тела. Естественно, что и Земля кругла… Вот вам еще подтверждение.