- Скрести под собой ноги.
- Далеко ли еще, светозарный?-осведомился Горгий.
- Туда,- вяло махнул рукой Миликон.- Видишь ли, очень много кроликов развелось на полях Тартессиды, рабы не поспевают сберегать от них посевы. Тут-то и пригодились наши охотничьи коты.
И он принялся рассказывать Горгию, как кот поднимает кролика с кормовища, как настигает его и перекусывает шею.
Мне бы твои заботы, думал Горгий, а сам кивал в знак почтительного внимания. Но и собственные заботы, от которых последние дни голова трещала, теперь, как ни странно, отодвинулись от Горгия. Он сам дивился охватившему его безразличию ко всему на свете. В голове было легко и пусто…
- Почему ты не слушаешь? - услышал он вдруг голос Миликона.
- Извини, светозарный…
- Я тебе толкую, что вся сила у них не в лапах, а в зубах. Но если круглый год их кормить сырым мясом…
Пусть они подавятся, все как есть, подумал Горгий, а вслух сказал:
- Такими котами надо дорожить.
Смеркалось. Слева проплыли глинобитные домики, рощица смоковниц. Донесся надсадный скрип гончарного круга. Крик осла. Дорога запетляла меж бурых холмов и побежала вниз, к мелькнувшей среди трав реке. Быстро падала, сгущаясь, темнота, впереди засветилась группка неярких огней.
Копыта притомившихся лошадей зацокали по каменистой улочке, и носилки остановились подле невзрачного заезжего двора. Из ворот вышли двое с чадящими факелами: увидев Миликона, согнулись и замерли в поклоне.
- Приехали,- сказал Миликон и неспешно слез с носилок.- Здесь переночуем, а перед восходом выедем на охоту. Напоишь котов водой,- бросил он хозяину заезжего двора, плешивому вольноотпущеннику,- а кормить не вздумай. Нам же приготовь еду. Пожирнее.
- Светозарный! - вскричал хозяин.- Мне ли не знать твоих вкусов! А кроликов нынче развелось… Будет забава твоим кошечкам, да пошлют им боги хорошего здоровья…
Миликон не дослушал, пригнувшись, шагнул в низкую дверь. Горгий последовал за ним. Телохранители спешились, лениво потянулись с кожаными ведрами к колодцу.
В комнате тускло горел масляный светильник. За нечистым столом, склонив косматую голову над недопитой чашей, дремал человек. Он поднял осовелые глаза на вошедших, уставился на Горгия. Их Горгий узнал в нем того купца из Массалии, с которым по пути в Тартесс повстречался в Майнаке.
- Здравствуй, массалиот, - приветливо сказал Горгий.- Сухим путем, значит, дошел сюда от Майнаки?
Массалиот помотал головой, пытаясь стряхнуть тяжкое опьянение.
- Ага, это ты, горбоносый фокеец,- просипел он.- Не утопили тебя кар-рфагеняне в Столбах?
- Как видишь, я цел. И товар мой тоже.
Горгию хотелось толком расспросить массалиота о сухом пути, но при Миликоне, само собой, лучше было помалкивать. Да и пьян купец не по-хорошему. Авось, до утра протрезвится, подумал Горгий, тогда и расспрошу.
- Вижу, ви-ижу… Я все вижу! - сказал массалиот.- И кар-рфагенский нос твой вижу… С таким носом можно через Столбы…
- Пьяный дурак,-устало сказал Горгий, отворачиваясь.
Миликон, вздернув бровь, пристально смотрел на массалиота, потом перевел взгляд на Горгия.
- Четвертый день здесь сидит,- объяснил хозяин, почесывая плешь.- Привез товар, но все выжидает чего-то. Проезжих расспрашивает - какие цены в Тартессе, да нет ли там беспорядков. Я ему толкую: в Тартессе беспорядков отродясь не бывало, не то что в других местах,- так ведь не верит. Сомневается… С утра до ночи вино хлещет. Упрямее не видывал постояльца…
- Не верю! - рявкнул массалиот, уронил голову в объедки и сразу захрапел.
- Скажи моим людям, чтоб унесли его во двор,- велел Миликон.- Да прибери здесь и свету прибавь.
Ужинали вдвоем. Миликон молча обгладывал баранью ногу, косил на Горгия черным проницательным глазом. Со двора доносились фырканье лошадей, мычание быков, истошные кошачьи вопли. От всего этого, от пьяных слов массалиота. Опять стало Горгию тревожно. Кусок в горло не лез. Хотелось спать.
- Скучно с тобой, грек,- сказал Миликон.- Или о корабле своем думаешь? Не бойся, погрузят все как надо. Эзул смышлен в таких делах. Или не доверяешь ты ему?
- Как не доверять достойному человеку,- уклончиво ответил Горгий.
- Мерзавец он первейшей руки.
- Да я и то заметил…
- Что ты заметил?
- Так ведь…- у Горгия чуть с языка не сорвалось про ремешок, про Падрубала, но тут же он осекся.- Хитер уж очень…
- Без хитрости не проживешь,- наставительно сказал Миликон.»- Тем более у нас в Тартессе.
Он замолчал, прислушиваясь к звукам во дворе. Потом опять взглянул на Горгия, сказал:
- Узнал я про твоего пропавшего матроса.
- Где он? - встрепенулся Горгий.
- Люди Павлидия схватили его на базаре. Литеннон выпытывал у него, не встречался ли ты в Столбах с карфагенянами. Ведь ты соврал Литеннону, что прошел Столбы безлунной ночью. Луна-то была, вот и заподозрил тебя Литеннон.
Ах, проклятые, с ужасом подумал Горгий. Стараясь не выдать тревогу, спросил:
- А что говорил мой матрос?
- При пытке не был, не знаю.- Миликон усмехнулся.- А теперь и спросить не у кого: Литеннону, ты сам видел, череп раскроили. Само собой - случайно… Твой матрос теперь на рудниках. Придется отплыть без него: с рудников не возвращаются.
Он поднялся, вышел во двор. Постоял, глядя на дорогу, скудно освещенную ущербной луной, тихо поговорил с начальником своей стражи. Потом вернулся в комнату, где для него приготовили ложе. У дверей уселись, зевая, телохранители.
Горгию было велено ложиться спать в углу двора. Он растянулся на охапке свежескошенного сена, закинул руки за голову. Прямо над ним стояло созвездие Арктос. Значит, восток вон в той стороне… за стеной, сложенной из нетесаных камней… Где-то там, за морем,- Фокея. Тоже спит под луной. Только там, должно быть, уже под утро…
Шальная мысль пришла ему в голову: стена невысока, перемахнуть через нее и пуститься наутек… подальше от этих проклятых богом опасных мест, от Миликоновых хитросплетений. Долиной Бетиса подняться вверх, потом - горными тропами - на восток, к Майнаке… Мешочек с деньгами при нем, кинжал тоже… Но уже плыли перед мысленным взором недоумевающие лица кормчего Неокла, Диомеда, матросов… купца Крития… Нет, не убежать. Одной веревочкой связала его с ними судьба…
Звякнуло оружие. Рядом присел на сено один из Миликоновых стражников. Шумно поскреб грудь, ругнулся вполголоса.
Ну вот, теперь и захочешь, а не уйдешь…
Среди ночи проснулся Горгий от неистового шума. Топот тяжелообутых ног, крики и ругань, лязг оружия. Рядом с хриплым стоном рухнул человек. Горгий быстро отполз в сторону, затаился между возком и стеной. Пытался понять, что происходит: передрались ли телохранители между собой, или еще какая беда нагрянула?..
Шум драки оборвался внезапно. Во дворе вспыхнули факелы, в их дымном багровом свете Горгий увидел вооруженных людей в желтом.
Стражники Павлидия!
Они бродили с факелами по двору, разглядывая убитых.
- Ну что, нашли грека? - спросил начальственный голос.
- Ищем, блистательный. Здесь должен быть, куда ему деться…
У Горгия застучало в висках. Он прижался боком к шершавой стене, нащупал за пазухой кинжал.
- Вот он! - донеслось с другого конца двора. - В сено, злодей, закопался.
- Тащи его!
Горгий услышал хриплый испуганный голос:
- Не трогайте меня, я купец из Массалии…
- Да это не тот! Проезжий, что ли… У того, говорили, нос горбатый и одежда чистая.
- Бросьте этого, ищите дальше!
Колеблющийся свет факела приблизился.
- Ага, вот он, горбоносый, за повозкой! Гляди-ка, кинжал наставил…
Пахнуло потом и кожей. Два копья уперлись Горгию в грудь. Подошел блистательный, весь в серебряных перевязях и пряжках.
- Отдай кинжал,- велел он, кривя губы в нехорошей улыбке. - Все видели? - Он потряс кинжалом в воздухе. - Этим кинжалом грек и убил светозарного Миликона!
- Ошибка! - закричал Горгий.- Никого я не убивал… Я спал во дворе…
- Стража светозарного Павлидия не ошибается, - прервал его блистательный. - Ас карфагенскими лазутчиками у нас разговор короткий. Ведите его!
Понуро побрел Горгий под наставленными копьями со двора. Увидел на миг сумрачный взгляд массалиота. Потом его толкнули в повозку.
Тордул и Павлидий
Дворец Павлидия был открыт только для доверенных людей. Но имелась в нем комната, куда ходу не было никому. Здесь верховный жрец в уединении обдумывал и решал государственные дела.
На возвышении - статуя бога Нетона, перед которой горел жертвенный огонь. На полу - бычьи шкуры. В углу била из стены водяная струя, падала с плеском в маленький водоем. От жертвенного огня вода казалась красной.
Павлидий сидел, откинувшись на подушки, перед низким столом с бронзовыми ножками. Тордул стоял перед ним. Переминался с ноги на ногу, избегал взглядов верховного жреца. Были они непохожи друг на друга, только крупные хищные носы напоминали о родстве. Щека Тор-дула рассечена, одежда изорвана, левое плечо обмотано окровавленными тряпками.
- Хорош,- тихо сказал Павлидий, отводя от глаза финикийское стеклышко.- Давно тебя не видал… Не прибавили тебе ума морские походы. Да и тот, что был, ветром выдуло.
Тордул молчал. Он весь еще был во власти недавней короткой и бешеной схватки у крепостных ворот. Не мог он понять, почему так получилось: против ожиданий, стражи оказалось не только не меньше, но и куда поболе обычного. И часа не прошло, как его, Тордула, люди были смяты и повязаны. Самого же Тордула прямиком приволокли сюда…
- Окрутил тебя Миликон вокруг пальца, обманул, как котенка,- продолжал Павлидий.- На что ты рассчитывал, поднимая оружие против тысячелетнего царства? Рассуди сам: может ли малый котенок опрокинуть могучего быка?
- Твой могучий бык еле стоит на ногах,- мрачно ответил Тордул.- Он поражен болезнью.
- А ты уже и в лекари? - Павлидий насмешливо прищурился.- Да будет тебе известно, сынок, что болезнь Тартесса называлась - Миликон. Но сегодня, хвала Нетону, с этой болезнью покончено.