— И?
— Кром их убил. А потом забрал их лошадей и увез меня в какой-то полуразрушенный охотничий домик в лесу…
— И конечно же, при этом не получил ни царапины… — фыркнул десятник.
— Почему это? — возмутилась я. — Его ранили. Довольно серьезно. Поэтому несколько дней он лежал пластом и не мог сходить даже за водой…
— А ты?
Я покраснела до корней волос:
— Я тоже. Боялась стаи волков, которая пришла на запах крови и задрала наших лошадей…
— М-да-а-а…
— Потом раны Крома слегка затянулись и он начал выходить. За водой и на охоту. Во время одной из таких отлучек я услышала стук в дверь и сдуру ее открыла. Оказалось, что это — не Меченый, а шайка лесовиков, пытавшаяся спрятаться от ваших воинов. Видимо, в этот момент кто-то из богов смотрел на меня, так как Кром вернулся до того, как они. В общем, я не пострадала…
— А Бездушный, еще не оклемавшийся от ран, конечно же, опять всех убил, — усмехнулся Арвазд. — Да он у тебя воистину вместилище Двуликого!
— Могу дать Слово!
— Одно Слово ты уже не сдержала…
Несколько долгих-предолгих мгновений я сдерживала рвущиеся наружу слезы, а потом неожиданно для себя оказалась на ногах, решительно шагнула к десятнику и требовательно вытянула перед собой руку:
— Кинжал!
Он усмехнулся, встал и вытянул из ножен клинок:
— Держи.
Я снова задрала рукав, от души полоснула клинком по предплечью и, чеканя каждое слово, произнесла:
— Я, баронесса Мэйнария из Атерна, клянусь кровью своего рода, что не сказала Арвазду из рода Усмаров ни слова лжи.
— Добавь «кровь от крови твоей, Барс!» — потребовал горец.
Я повторила. И, вовремя вспомнив о том, как хейсары заканчивают клятвы на крови, прикоснулась к ране губами…
Горец вздрогнул, диким взглядом уставился на мои окровавленные губы и глухо спросил:
— Ты понимаешь, что ты сейчас сделала?
— Понимаю.
— Зачем?!
— Я — гард’эйт Крома Меченого! Я не разделила его судьбу только потому, что женщина: меня назвали эйдине и силой привезли в этот дом. Ты — сын увея Бастарза, мужчина и воин! Проверь то, что я сказала. И помоги мне сдержать Слово…
Глава 7Король Неддар Третий, Латирдан
— Присядем? — предложил Неддар, остановившись рядом с аркой из цветов, через которую можно было пройти в небольшой кабинет[43] из кустов барбариса и кизильника.
Баронесса Кейвази подошла поближе, заглянула в уютный зеленый грот, полюбовалась на резную скамейку, прячущуюся в нише из причудливо переплетенных побегов, и отрицательно помотала головой:
— Это место создано для признаний в любви, пылких поцелуев и ласк, сир! А вы пригласили меня прогуляться по парку и побеседовать о жизни.
Латирдан испытующе вгляделся в глаза своей спутницы и… ляпнул:
— Леди Этерия, вы прямы, как белогорская стрела!
Девушка склонила голову к плечу и ехидно улыбнулась:
— Потрясающий комплимент, ваше величество! Жаль, что мне не хватает жизненного опыта, чтобы оценить всю яркость приведенной вами аналогии и глубину вложенного в этот комплимент смысла.
— М-да… Звучит действительно своеобразно, — вынужден был признать король. Потом по-простецки почесал затылок и попробовал объяснить: — Знаете, леди Этерия, семь из десяти девушек, оказавшись на вашем месте, приняли бы мое предложение, не задумываясь. Еще две начали бы кокетничать, но не особо усердствуя — так, чтобы я, прежде чем добиться своего, понял, насколько они чисты и непорочны. Последняя, десятая, произнесла бы полуторачасовую речь о недостойности такого поведения в отношении незамужней девушки, при этом ненавязчиво намекая мне на то, что в принципе она готова на все. Но лишь в качестве законной супруги.
— А я?
— А вы не обрадовались возможности стать моей фавориткой, не стали рассказывать о том, что пребывание со мной наедине обязательно дискредитирует вас в глазах всего двора, и не использовали это предложение, чтобы заставить меня смотреть на вас как на возможную супругу.
— Может, я просто не преследую столь далеко идущих целей? — усмехнулась баронесса.
— Собственно, это я и пытался сказать, — кивнул Неддар. — Ваши слова — отражение истинных мыслей, а не красивая оболочка, скрывающая под собой гниль. Это подкупает.
Улыбка, игравшая на губах леди Этерии, тут же пропала:
— Мой ответ можно объяснить и по-другому. Например, вот так: вы — король. То есть верховный сюзерен для всех дворян Вейнара. Значит, просто обязаны быть эталоном чести и достоинства. А раз так, то мне нет необходимости быть правильной или умной — достаточно верить в то, что вы, пригласив меня на эту прогулку, взяли на себя ответственность за все ее возможные последствия.
Слово «верить», прозвучавшее в ее словах, неприятно царапнуло сознание, напомнило Неддару об Ордене Вседержителя и… натолкнуло на мысль о том, что вера — это костыль, заменяющий разум. А те, кто с ее помощью урывают себе место под солнцем, по сути, пользуются человеческой глупостью.
— Видите, вы задумались, — с легкой грустью в голосе сказала баронесса.
— Я задумался не об этом, — мгновенно забыв о насущных проблемах, виновато буркнул король. — А о некоторых гранях понятия «верить». Что касается вашего ответа — я уже имел возможность убедиться в вашем уме, и мне нет никакой необходимости искать этому еще какие-то подтверждения.
— Вы мне льстите.
— Ничуть! — покачал головой Латирдан. — Кстати, могу сказать больше: вы не только умны, но и видите мир не так, как все остальные. Я пригласил вас на эту прогулку именно для того, чтобы понять, как именно…
Вместо того чтобы воспринять сказанное как комплимент и улыбнуться, леди Этерия помрачнела еще больше и даже сдвинула брови к переносице:
— Тогда как это приглашение сочетается с предложением уединиться?
Неддар пожал плечами:
— Сейчас объясню. Если, конечно, вы перестанете хмуриться и пообещаете не делать каких-либо далеко идущих выводов до того, как я договорю.
Баронесса утвердительно кивнула и даже попробовала улыбнуться, но, увы, улыбка получилась какой-то вымученной.
Почувствовав, что настроение начало портиться и у него, Латирдан собрался с мыслями и заговорил:
— Я вейнарец. Настоящий. Но только по крови! А по воспитанию — хейсар. Да, с раннего детства меня учили всему, что должен знать и уметь монарх, но эта учеба занимала в разы меньше времени, чем тренировки, набеги и охота. Жизнь в Шаргайле была проста и понятна, а рассказы о дворцовых интригах и заговорах казались не более правдоподобными, чем те жуткие истории, которыми по ночам меня пытались напугать мальчишки постарше. Я слушал, запоминал, но не принимал близко к сердцу, ибо не мог поверить в то, что мужчины способны предавать, интриговать или трусить, а женщины — плести интриги, кого-то подсиживать или травить. Поэтому, когда погиб Кортарен[44] и отец вызвал меня в Аверон, я, обнаружив, что чуть ли не весь двор увлеченно играет в игру под названием «урви кусок пожирнее», растерялся. А потом почувствовал себя в грязном, зловонном болоте. В общем, решив держаться от этих «мужчин» и «женщин» как можно дальше, я вызвал из Шаргайла пару сотен хейсаров и сразу после их приезда умчался в Алат, мстить.
Неддар перевел дух, жестом предложил баронессе продолжить прогулку и угрюмо посмотрел на серые облака, затянувшие небо:
— Увы, Бастарз смотрел куда угодно, но не на наш род — не успел я взять Карс, как в Авероне вспыхнул мятеж.
— И граф Иор Варлан убил вашего отца, — опустив взгляд, выдохнула леди Этерия.
— Именно, — кивнул Латирдан. — Я вернулся, подавил мятеж и по ряду причин оказался вынужден сидеть во дворце и жить «нормальной вейнарской жизнью».
Уловив сарказм, вложенный в три последних слова, баронесса развела руками:
— Ну да, вы — король. Значит, большую часть времени должны находиться в столице.
— Вы правы. Поэтому мне пришлось учиться видеть в людях второе дно и окружать себя теми, кому можно доверять. Потом я обратил внимание на вас…
— …и попытались найти второе дно еще и во мне?
— Нет! Я захотел понять, не можете ли вы стать мне другом…
Баронесса недоверчиво приподняла бровь:
— Другом? Я — девушка, сир! Значит, до свадьбы должна быть тенью своего отца, а после — тенью мужа.
— В Шаргайле таких девушек презрительно называют урр’эйт[45]. И крайне редко приводят к домашнему очагу[46].
Леди Этерия сбилась с шага:
— Почему?!
Неддар вспомнил притчу о Шарги Каменном Копье и Хатии Цветке Заката и усмехнулся:
— Вместо ответа я процитирую слова мудреца из одной хейсарской притчи: «Ты красива. Значит, можешь вызвать огонь в чреслах самого могучего воина нашего народа. Но, как только твоя красота превратится в тлен, тот, кто приведет тебя к своему очагу, прозреет. И увидит, что сын, которого ты ему родила, держит в руках веретено, а не меч…»
— Образно. И не лишено смысла, — задумчиво пробормотала баронесса. Потом прищурилась и посмотрела на короля: — Значит, приглашая меня уединиться, вы меня провоцировали. Ну, и какой вы сделали вывод, сир, когда я отказалась?
— Я в замешательстве, — признался Неддар.
— В каком смысле?
— В самом прямом, леди Этерия! Я убедился в том, что вы не видите во мне мужчину, не пытаетесь использовать мой интерес, чтобы добиться чего-то для себя или для своего рода, и не ищете подходов к моей душе! Однако, не преследуя никаких корыстных целей, вы тем не менее соглашаетесь на мое приглашение прогуляться и побеседовать…
В глазах баронессы замелькали озорные искорки:
— Ну, в общем, вы правы…
— А в частностях? — воскликнул король.