— Утверждать можно все, что угодно, сир!
— Да. Так и есть. Поэтому сразу после разговора с ним я послал в королевскую тюрьму Вагу и мэтра Регмара. Они очень внимательно осмотрели Бездушного и, вернувшись, подтвердили слова дознавателя.
Я нервно хихикнула — то, что Крома не пытали, было здорово. А то, что из всех имевшихся у меня аргументов, осталось только Слово — отвратительно.
Догадавшись, о чем я думаю, Латирдан снова покачал головой:
— Слово эйдине ничто против чистосердечного признания, да еще и подкрепленного показаниями свидетелей.
— Я — не эйдине, сир!!!
— Возможно… — криво усмехнулся он. — Но это надо доказать. Причем не мне, а королевскому судье.
У меня оборвалось сердце и задрожал подбородок.
Решив, что я вот-вот заплачу, Неддар поморщился:
— Если можно, то без слез, ладно? Терпеть не могу, когда меня пытаются вынудить что-то сделать таким способом…
— Слезы — не доказательство… — холодно сказала я. — Я поищу что-нибудь более веское.
— Замечательно! — кивнул он и встал. — Тогда, если у вас нет каких-либо просьб или пожеланий, я пойду.
— Есть одна просьба, ваше величество! — вскочив на ноги одновременно с ним, воскликнула я. — Вы не могли бы поручить контроль над расследованием этого дела другому члену Внутреннего Круга?
Латирдан удивленно приподнял бровь:
— Зачем? И кому именно?
— Граф Грасс уже доказал свою пристрастность… Арзаю Белой Смерти, сир!!!
— Но он вас…
— …презирает? — поняв, что он имел в виду, усмехнулась я.
— Скорее, не уважает. Ибо вы — первая гард’эйт, которую не услышал Бастарз, — угрюмо буркнул король.
— Ничего! — улыбнулась я. — Зато он прям, как стрела. И ни за что не отступится от данного слова.
Глава 29Брат Ансельм, глава Ордена Вседержителя
Слепящая глаза белая полоса — карниз из белого мрамора, освещенный лучами заходящего солнца… Перевернутое вверх тормашками окно кабинета, чем-то похожее на черную рану на бледно-розовом теле Башни Света. Бездонная синь неба с желтым серпом Уны. Остро заточенные клыки северной стены, втыкающиеся в зеленые склоны Гидермесского хребта. Стремительно приближающиеся плиты хозяйственного двора. Телега с сеном. Снова стена Башни Света. Карниз. Окно…
От безостановочного мельтешения разноцветных пятен слезились глаза, кружилась голова и тошнило. Но любая попытка подумать о чем-нибудь другом или пошевелиться заканчивалась одним и тем же: дикой вспышкой боли и до безумия страшным воспоминанием — мигом, когда мир перестал вращаться и замер с оглушительным хрустом ломающихся костей. Поэтому Ансельм обреченно вглядывался в этот безумный калейдоскоп и терпел.
Долго… Вечность или две… До тех пор, пока где-то на краю сознания не возник еле слышный звук — гудение.
Воображение услужливо нарисовало образ толстого, мохнатого шмеля, перелетающего с цветка на цветок и постепенно приближающегося к… чему?
Попытавшись понять, к чему приближается шмель, глава Ордена Вседержителя внезапно понял, что видит — перед его лицом возник знакомый сине-зеленый «пузырь» балдахина и кусок витого шнура для вызова Бенора…
«Я спал?» — растерянно подумал монах, попробовал перевернуться на бок и чуть было не потерял сознание от невыносимой боли, прострелившей его тело от темени и до пяток.
— Не шевелитесь, ваше преподобие… — прозвучало откуда-то справа.
— Что со мной? — кое-как удержавшись в сознании, спросил Ансельм.
Вернее, не спросил, а попытался — вместо слов его горло издало еле слышное сипение.
Впрочем, Бенору хватило и его:
— Вы упали. Очень неудачно.
Глава Ордена Вседержителя снова вспомнил момент, когда мир, вращавшийся вокруг него, внезапно застыл, и вздрогнул.
В этот момент гудение «шмеля» стало оглушительным, и Ансельм вдруг различил в нем отдельные слова:
— …а мне плевать, что и как ты будешь делать — его преподобие должен выздороветь! И чем скорее — тем лучше!!!
— Я стараюсь, но…
— А потише нельзя?! — раздраженно зашипел брат Бенор. — Его преподобие в сознании.
Гудение тут же стихло, со стороны входной двери послышался торопливый перестук двух пар сапог, потом правое запястье обожгло прикосновение чьих-то пальцев, а мгновением позже перед глазами Ансельма возникло встревоженное лицо брата Рона:
— Ну, как вы, ваше преподобие?
— Тер… пи… мо… — прохрипел монах. И, увидев, что лицо иерарха вместе с балдахином начало закручиваться посолонь, торопливо закрыл глаза.
Не помогло — голова закружилась так сильно, что взбунтовался желудок, и главу Ордена чуть было не вывернуло наизнанку.
Видимо, лекарь почувствовал его состояние, так как через мгновение губ Ансельма коснулось что-то тонкое и твердое.
— Это соломинка, ваше преподобие. Очень осторожно втяните в себя отвар… и вам немного полегчает.
Втянул. Запредельным усилием воли подавил начинающийся кашель и прислушался к своим ощущениям.
Лекарь не солгал — через какое-то время головокружение и тошнота отступили, оставив вместо себя омерзительную горечь во рту и шум в ушах.
Осторожно приоткрыв один глаз и убедившись, что балдахин уже не вращается, монах сфокусировал взгляд на мрачном лице иерарха и вдруг понял, что прослушал добрый кусок рассказа:
— …поэтому сена в ней оказалось меньше, чем положено. Брат Ноер арестован и ждет наказания.
«Значит, я упал правильно, на телегу… — подумал Ансельм. — И если бы не эта скотина конюх, то не получил бы и царапины…»
Сознание тут же затопила жгучая ненависть — способ быстрого и безопасного побега из осажденного кабинета, придуманный еще предыдущим главой Ордена, не сработал из-за лени какого-то тупорылого недоумка!!!
Взбешенный монах сжал зубы и на некоторое время потерял сознание от очередной вспышки боли.
Придя в себя, он очень осторожно открыл глаза и, стараясь не шевелить челюстью, спросил:
— Что со мной?
Ответил не Рон, а лекарь:
— Сломаны обе ноги, несколько ребер, правая ключица и левое предплечье. Разбит затылок, почти оторвано одно ухо. Две раны — в левом боку и правой ягодичной мышце. Кроме этого — растянуты жилы и повреждены внутренние органы…
— Сколько…
— Вы были без сознания? Двое суток.
— Нет…
— Сколько времени вам потребуется на выздоровление? Думаю, не меньше семи десятин!
«Два месяца?» — ошарашенно подумал Ансельм. Потом представил, что было бы, дотянись до него «несушка», и мысленно усмехнулся: он был жив и все еще оставался главой Ордена Вседержителя. Значит, будущее у него было.
Вслед за мыслью о будущем пришла еще одна — о тех, чьими стараниями он оказался в таком положении:
— Сво… боден. Ро-о-он?
— Я тут, ваше преподобие!
— Рас… сказывай…
Иерарх пристально вгляделся в его глаза, пришел к какому-то выводу и, наконец, заговорил.
По словам Рона, Корга сделали «несушкой» в конце первого лиственя — во время последнего посещения Ансельмом Иверской обители. Мастер Эшт, лично работавший с телохранителем, планировал использовать его против будущего главы Ордена — сестры Эльги. И только в том случае, если бы она разорвала договоренности о разделе сфер влияния. Однако, услышав о ее аресте и решив, что заговор на грани провала, он послал своему племяннику — молоденькому брату-надзирающему по имени Вартал — письмо с инструкциями.
Получив послание дяди, последний пришел в келью к брату Коргу, довольно умело вынес ему мозги, а потом под надуманным предлогом покинул монастырь.
Увы, Вседержитель смотрел явно не на него — через полчаса после его ухода монах, выпустивший его в мир, услышал о сорвавшемся покушении. И, тут же связав нити в узелок, доложил о беглеце десятнику, а тот, недолго думая, отправил вдогонку десяток братьев-клинков.
Для того, чтобы справиться с таким количеством умелых воинов, навыков, приобретенных во время послушничества, оказалось маловато, и вечером того же дня Вартал оказался в подземелье. И выболтал брату Дайтеру, в отсутствие Рона взявшему на себя расследование происшествия, все, что знал.
У брата Корга тоже не задалось — очнувшись после вмешательства в «ветви», он отправился в Башню Света и попытался пройти в кабинет к брату Ансельму.
Не получилось — телохранители поинтересовались причинами его появления, сочли их недостаточно важными, чтобы прервать беседу Ансельма с братом Ламмом, дисциплинированно подали в караулку знак «внимание» и, видимо, потребовали у него дождаться появления разводящего.
Видимо, брат Вартал, имевший весьма смутные представления об особенностях несения службы телохранителями главы Ордена, не предусмотрел возможности какой-либо задержки, так как Корг, услышав их предложение, сразу же пошел в атаку. И первым же движением убил брата Марига, а вторым — лишил правого запястья брата Нойла, стоявшего рядом с сигнальным колоколом.
Выждав положенные пять минут и не получив сигнала «отбой», воины дежурного десятка, маявшиеся от безделья этажом ниже, сорвались с места и через считаные мгновения ворвались в разгромленный кабинет. Где увидели трупы братьев Нойла и Ламма, а также Корга, собирающегося выпрыгнуть в окно.
Выпрыгнуть Корг успел. Но приземлился не на телегу, а чуть дальше — сдвоенный удар болтов в спину придал ему дополнительное ускорение.
— Значит… Ламм… не… выжил? — борясь с непослушным языком, выдавил Ансельм.
— Увы, нет.
— Тогда… подними… Дайтера… Поручи… что-нибудь попроще… И проследи…
— Сделаю, ваше преподобие.
— А что… с Эльгой… и… Эштом?
— Взял. Обоих. И еще два десятка их сообщников. Но поработать с ними толком не успел — прилетел голубь с сообщением о вашем ранении, и я рванул сюда…
«Да пребудет с тобой Свет, брат…» — благодарно подумал Ансельм. И, гневно сверкнув глазами, выдохнул: — Выбей… все… имена… Возьми… всех… Но… не карай…
— Я понял: вы хотите разобраться с ними сами.