Через мгновение «нечто» качнулось еще дважды — на запятки вскочили не хейсары-телохранители баронессы, а дюжие воины в цветах рода Кейвази — и выехало на улицу. А я, прижавшись носом к прикрытому занавеской окну, удовлетворенно улыбнулась — теперь у графа Рендалла пропала и последняя возможность установить, куда и зачем я моталась.
Дорога до улицы Сломанной Стрелы заняла чуть больше десяти минут. И только потому, что нам пришлось объезжать перекресток Соколиной и какого-то безымянного переулка, на котором раскорячилась телега, потерявшая колесо.
Оглядев мрачное темно-серое здание Вейнарской Гильдии Охранников, чем-то напоминающее готовый к осаде замок, я затравленно посмотрела на леди Этерию и вздохнула.
— У тебя все получится, — еле слышно выдохнула она.
Я зябко передернула плечами, надвинула на голову капюшон плаща и выбралась из кареты.
Не знаю, что именно выдавало во мне дворянку — то ли плащ из белогорского сукна, то ли дорогие туфельки, то ли уверенная поступь, — но пара щитов, подпиравшие стены по обе стороны от входных дверей, без единого слова рванули на себя створки и почтительно склонили головы.
Облегченно переведя дух, я замерла на пороге и, не поднимая капюшона, поинтересовалась, не может ли кто-нибудь из них проводить меня к главе гильдии.
Правый — мордастый рыжеволосый здоровяк, чем-то напомнивший мне Урмана Ворона, — тут же сорвался с места, проскользнул между мною и дверным косяком и без лишних слов двинулся вверх по лестнице.
Я заторопилась следом и через какие-то минуты полторы оказалась перед роскошными резными дверями из тирренского дуба.
Несколько мгновений ожидания — и обе тяжелые створки медленно поползли в стороны.
Удивленно приподняв бровь — оказывать почести такого рода дворянке, передвигающейся по городу инкогнито, на мой взгляд, было явным излишеством, — я шагнула вперед и оказалась в довольно уютной комнатке размерами с мою гостиную.
Хозяин кабинета, во время моего появления сидевший за столом и усиленно скрипевший пером, поднял голову, внимательно оглядел меня с ног до головы и тут же оказался на ногах:
— Смирения, ваша светлость. Чем могу быть полезен?
Я шевельнула головой, показывая на парнишку лиственей десяти, стоящего рядом с окном, и замерла.
Глава Гильдии Охранников мгновенно понял намек и негромко рыкнул:
— Ларс, ты пока свободен.
Посыльный (или слуга) тут же сорвался с места и исчез, при этом не забыв плотно затворить за собой двери.
Убедившись, что мы остались одни, я откинула капюшон, выпростала правую руку из рукава и продемонстрировала родовое кольцо:
— Баронесса Мэйнария д’Атерн.
В глазах главы гильдии не отразилось ничего — он учтиво поклонился и представился:
— Карваль из Голона…
«…четвертый сын графа Миарада, некогда изгнанный из рода за попытку перечить воле отца…» — мысленно добавила я.
Жестом предложив мне располагаться, хозяин кабинета отошел к окну, прислонился к стене и задумчиво посмотрел на меня:
— Если верить слухам, то вы живете в Западном крыле королевского дворца. Стражи там предостаточно, значит, вы ищете людей, способных присмотреть за сохранностью вашего родового замка или городского дома… Так?
— Нет… — отрицательно помотала головой я. — Я бы хотела приобрести у вас… нечто нематериальное…
Карваль изумленно выгнул бровь:
— Простите?
— Могу я надеяться на то, что все, что будет сказано в этом кабинете, здесь и останется? — поинтересовалась я.
— Даю слово, — тут же отозвался мой собеседник.
Я распахнула плащ, сняла с пояса кошель с деньгами и поставила его на стол:
— Здесь — пятьдесят золотых. Я бы хотела купить у вас статус охранника. Старым числом.
Карваль криво усмехнулся и отрицательно покачал головой:
— Боюсь, это невозможно.
У меня оборвалось сердце и ослабли колени. Впрочем, через мгновение я вспомнила о предложении барона Дамира и взяла себя в руки:
— Если вас не устраивает сумма, то назовите свою.
— Дело не в деньгах, ваша милость. И даже не в моем нежелании нарушать закон, — вздохнул хозяин кабинета. — А в том, что, согласно Праву Крови, члены Гильдии Охранников имеют право ношения и употребления меча наравне с дворянами. Этот нюанс нашего статуса сказывается на многом. В частности, на тщательном контроле за каждым из членов гильдии: в день принятия в ряды гильдии очередного первача я обязан заполнить установленную законом форму, в которой указываются его приметы, причем в двух экземплярах. Первый остается в архиве гильдии, а второй пересылается в архив Шестого Приказа.
У меня потемнело в глазах, а по спине потекли струйки холодного пота — он не лгал и не пытался поднять цену. Значит, моя попытка была бессмысленной!!!
С трудом заставив себя встать, я трясущимися руками сгребла со стола кошель с деньгами, попытки с десятой повесила его на пояс и на негнущихся ногах пошла к дверям.
— Мне очень жаль, но это действительно невозможно, — донеслось до меня, как сквозь туман.
«Невозможно…» — мысленно повторила я и увидела, как это же слово повторяет Теобальд:
— Невозможно? Ты все еще в этом уверена?
Я уверенно кивнула:
— Да: стена слишком высокая, поэтому взобраться на нее без помощи лестницы ты не сможешь.
Брат ухмыльнулся, сорвался с места, разогнался, подпрыгнул и, сделав пару шагов по вертикальной поверхности, зацепился рукой за край стены:
— А что ты скажешь теперь?
Я закусила губу и насупилась:
— Ты опять выиграл…
— Вот!!! — он отпустил руки, мягко приземлился на землю и встал передо мной на колени: — Запомни — нет ничего невозможного! Есть только недостаток желания, ума или хитрости.
«А ведь Тео был прав…» — поймав за хвост мелькнувшую мысль, потрясенно подумала я, остановилась, тряхнула волосами и… решительно повернулась лицом к бывшему графу Голону:
— Насколько я понимаю, вы являетесь главой гильдии уже не один год…
— Не один. И даже не два, — подтвердил он.
— Значит, наверняка прекрасно знаете как главу Шестого Приказа, так и тех, кто оформляет и хранит эти ваши формы…
— Знаю, — усмехнулся хозяин кабинета. — А с бароном Зорваном даже дружу.
— Следовательно, невозможное — возможно. Но только при ОЧЕНЬ БОЛЬШОМ ЖЕЛАНИИ С ВАШЕЙ СТОРОНЫ!
Глава Гильдии Охранников вытаращил глаза:
— Вы это серьезно?
— Более чем! — уверенно заявила я.
— Хм… И что ТАКОГО вы готовы мне предложить, от чего я воспылаю этим самым «очень большим желанием»? — язвительно поинтересовался он.
— Брак, — выдохнула я. И на всякий случай добавила: — То есть титул… Лен… И… на некоторое время — себя.
Глава 31Король Неддар Третий, Латирдан
«То, что даровано правителю богами, называется его Предназначением. Действия, соответствующие этому Предназначению, называются Правильным Путем. Упорядочивание этого Пути называется Воспитанием. От Правильного Пути нельзя отойти и на удар сердца, а то, от чего можно отойти, нельзя называть Правильным Путем[144]».
Срываясь с губ баронессы Кейвази, откровения Игенора Мудрого тускнели, съеживались и таяли, подобно клочьям тумана на жарком летнем солнце.
Нет, обычно Неддар с удовольствием вдумывался как в мысли, предназначенные для обычных последователей и изложенные в предельно простой форме, так и в завуалированные намеки для тех, кто способен торить Путь при свете звезд[145]. Но на этот раз сверкающие бриллианты чужого жизненного опыта оставляли его равнодушными. Ибо были мертвы. А леди Этерия — жива и полна истинного, ослепительно-яркого света.
Трепетание ресниц, румянец, изредка окрашивающий ее щеки, несмелые улыбки, заставляющие замирать сердце и вызывающие непреодолимое желание улыбнуться в ответ, казались ему важнее всего на свете, так как дарили настоящую, ни с чем не сравнимую радость. И заставляли сомневаться в истинности слов одного из самых известных мыслителей прошлого: «Правители, идущие Правильным Путем, не проявляют удовольствия, гнева, печали и радости…»
«Правитель, не способный чувствовать боль и радость, мертв… — думал Неддар, вглядываясь в аккуратную — волосок к волоску — спираль локона, лежащего на плече баронессы. — А мертвецу нет дела до того, что происходит с живыми…»
«Правитель, не обуреваемый страстями, подобен орлу, способному заметить мышь за несколько перестрелов — его действия всегда правильны, точны и своевременны…»
«А еще пусты. Ибо в них нет ни любви, ни уважения, ни страха за то, что ждет королевство и населяющих его людей в случае его ошибки…»
«Тот Правитель, кому удается достигнуть абсолютного бесстрастия, воистину счастлив — в его королевстве устанавливается порядок и все сущее расцветает…»
«Чтобы что-то расцветало, оно должно родиться. А для этого требуются чувства — нежность, любовь, страсть… В абсолютном порядке им места нет… Да, в нем жить намного проще. Но разве это жизнь?»
— Пожалуй, соглашусь, — задумчиво посмотрев на Неддара, внезапно сказала баронесса. — Эти законы хороши для увечных, то есть для правителей, не способных жить чаяниями своего королевства и своих подданных. А для тех, кто способен и живет, нужны другие.
Поняв, что он мыслил вслух, Латирдан слегка покраснел. И постарался свести разговор к шутке:
— Кстати, почему бы тебе не изложить эти самые «другие» законы на пергаменте? Я бы их с удовольствием прочитал.
— Боюсь, я с этим не справлюсь, — вздохнула баронесса. — Я же не правитель.
— А если с моей помощью? — спросил король и почувствовал, как заколотилось его сердце.
Леди Этерия густо покраснела, но взгляда не отвела:
— С твоей помощью… наверное, справлюсь.