— Спокойно, — сказал он, его голос звучал умиротворяюще. — Присядь. Расскажи мне все.
Она плюхнулась на стул.
— Ты — единственный человек, который может мне помочь, Майк! — Она ударила кулаком по коленке. — Ты должен помочь мне! Если ты мне поможешь, то получишь все деньги мира.
Фрост подвинул стул и сел с ней рядом.
— Ну, давай же рассказывай, — сказал он.
Она посмотрела на него, затем схватила за руку, и ее ногти больно впились ему в кожу.
— Никто этому не поверит! Мой отец — извращенец! Мой отец! — Она вскочила и начала ходить по комнате, стуча кулаком о кулак. — Представь себе! Мой отец!
Фрост нахмурившись смотрел на нее. «В себе ли она? — подумал он. — «Ты сможешь получить все деньги мира, если поможешь мне». Что она хочет этим сказать? Может быть, она истеричка?»
— Джина! — он подпустил в голос сердитые нотки. — Успокойся. Расскажи же, наконец, мне все!
Она вдруг застыла на месте, ее глаза закрылись, потом она пришла в себя и села с ним рядом.
— Мой отец влюблен в меня, — сказал она.
Фрост недоверчиво уставился на нее.
— Ну и в чем тут проблема? Отцы обычно любят своих дочерей, разве не так?
— Любят! — взвизгнула Джина. — Неужели ты настолько туп, черт тебя побери, чтобы заставлять меня в это поверить? Он любит меня не так, как отцы любят своих дочерей! Он — извращенец. Он — больной! Ему хочется трахнуть меня!
Шокированный, Фрост сидел открыв рот.
— Этому я не могу поверить, — сказал он.
— Я говорю тебе! — И снова в ее голосе послышались нотки приближающейся истерики. — Моя мать покончила жизнь самоубийством! Ему на нее наплевать. Ему нужна я! Ты бы только посмотрел на него, когда он наедине со мной! Думаешь, я повидала недостаточно мужчин, чтобы это понять? Именно поэтому он и держится от меня подальше. Он больше сам себе не доверяет!
Фрост глубоко вздохнул:
— Ради Бога…
— У меня было такое счастливое время в Риме! Я знала, что он из себя представляет, и потому была осторожна. Я никогда не позволяла его больному сознанию заподозрить, что нуждаюсь в сексе. А потом эти тупые ублюдки попытались похитить меня, и поднялась вся эта шумиха вокруг. Тогда мой больной папаша понял, что происходит. — Ее лицо исказилось мучительной гримасой, когда она попыталась загнать слезы внутрь. — И тогда он поместил меня в эту чертову тюрьму и будет держать меня здесь, чтобы ни один мужчина не смог насладиться мной, и будет держать меня здесь до самой своей смерти!
Фрост продолжал смотреть на нее открыв рот. Он был в шоке и даже не мог придумать, что бы такое сказать ей в ответ.
— Майк! Ты должен мне верить! Ты — единственный, кто может мне помочь! — Она соскользнула со стула к нему на колени, схватив Фроста за руки. — Я не могу больше так жить! Послушай, Майк, если он умрет, я буду свободна, и я унаследую все его деньги… миллиарды долларов! — Ее ногти впились ему в кожу. — Ты понимаешь, что я говорю, Майк? Ты — единственный, кто может сделать меня свободной! — Она ослабила свою хватку, повалилась к его ногам и прижалась лицом к его коленям. — Майк! Я умоляю тебя, убей его!
Довольно долго Фрост сидел неподвижно: работала только его голова.
Он думал: «Господи Иисусе! Она не в своем уме! Я не верю ни одному ее слову! Черт побери, во что я ввязался?»
— Майк! — Ее пальцы проникли под его рубашку. — Ты можешь получить все деньги мира! Убей его ради меня! Освободи меня! Это такие деньги, Майк. Мне на деньги плевать. Все, чего я хочу, — это свободы!
Ее пальцы двигались у него под свитером, а для Фроста их прикосновения были подобны прикосновению паучьих лап. Осторожно, но твердо он отодвинул ее, встал, отодвинул стул и глядел, как она все еще стоит перед ним на коленях.
— Джина! — Он придал своему голосу строгости. — Соберись! Ты не можешь вправду просить меня о том, чтобы я убил твоего отца!
Она встала с колен, присела на корточки, и он почувствовал, как у него по спине пробежал холодок, когда он посмотрел ей в глаза: теперь он был уверен, что она обкурилась марихуаны.
— Он — старый, он ужасно больной, — сказала она. — А я молода, и у меня вся жизнь впереди. Убей его ради меня. Убей его, и получишь все, что только захочешь: все деньги мира, — все повторяла и повторяла она.
Фрост отодвинулся, повернувшись к ней спиной. И он собирался похитить ее всего за какие-то пять миллионов долларов! Теперь ему нужно было время, чтобы обдумать такую неожиданную перемену декораций. Предположим, Гранди умрет. Действительно ли эта чокнутая девица унаследует грандиозные капиталы своего отца? А если так?.. Фрост почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Его мысль перенеслась к Силку. Тот был профессиональным убийцей и, конечно, мог убрать Гранди, не вызывая подозрений. Но он наверняка не допустит, чтобы Фрост получил все деньги мира из рук этой девчонки.
Тут было о чем поразмыслить.
Все еще стоя к Джине спиной и глядя в окно, Фрост сказал:
— Как долго твой отец пробудет здесь?
— Неделю.
Ну, недели вполне достаточно, чтобы обдумать все это. Он повернулся к ней.
— Я ничего тебе не обещаю, детка, — сказал он, — но надежда у тебя есть.
— Когда я узнаю о твоем решении? — Она неуверенно поднялась на ноги.
— Скоро. Дай мне подумать. В субботу я заступаю на дневное дежурство. Можешь ты прийти в следующий четверг, вечером?
Она покачала головой: — В среду. Мой отец с Амандо в девять вечера проводят деловое совещание с каким-то человеком. После этого я смогу прийти.
— Тогда — в среду?
— Пожалуйста, пожалуйста, освободи меня, Майк! — сказал она напоследок и, повернувшись, отправилась к себе.
Фрост почувствовал, как по его лицу побежал холодный пот. Он стоял у окна и смотрел, как ее фигура скрывалась за кустами.
Проведя на пляже два часа и вдоволь наплававшись, Фрост уселся в «Таурус-7» и направился в «Пиковый туз». Он прибыл туда в 17.20 — мертвое время, когда персонал отдыхает, парковка пуста и всяческая активность сведена к нулю.
Когда он вошел в ресторан, ему навстречу поднялся Росс Амни, который сидел за столом и проверял счета за ленч.
— Привет, Майк! — Его широкая, обаятельная улыбка так и сияла. — Не ожидал увидеть тебя так рано.
— Есть о чем потолковать, — вежливо ответил Фрост. — Где Силк?
— Играет в джин с Митчем. Пойдем.
Амни провел Фроста в комнату над плавательным бассейном.
Силк и Гобл устроились за столом напротив большого окна. Рядом с Гоблом стоял еще боковой столик, на котором красовались сдобные булочки с кремом и большая чашка чая. Когда Амни и Фрост вошли в комнату, Силк сказал: «Джин», — и Гобл с проклятиями бросил на стол свои карты.
Силк посмотрел вверх, потом перевел взгляд на Фроста и поднял бровь.
— Надо поговорить. — Фрост вытащил из-за стола раскладной стул.
— О чем это? — Силк собрал карты, посмотрел на Гобла и сказал: — Ты должен мне пятьдесят баксов.
— Как будто ты забудешь, — отозвался Гобл и отправил себе в рот булочку с кремом.
— Давайте поговорим, — нетерпеливо повторил Фрост. — Кончайте валять дурака. Мы — партнеры, не так ли?
Силк поднялся на ноги, облюбовал себе кресло рядышком с Фростом и уселся.
— Итак?
Гобл дотянулся до следующей булочки с кремом, подумал, затем взял ее и присел на стул рядом с Силком. Амни занял оставшийся стул.
— Итак, все в порядке, — начал Фрост. — Я решил все проблемы, а значит, мы похищаем девушку.
Силк улыбнулся:
— Это хорошие новости. — Он посмотрел на Гобла, потом на Амни. — Я же говорил вам, что Майк — умный парень.
— Это ты нам говорил, — отозвался Гобл, не сводя с Фроста своих жестких маленьких глазок. — Теперь давайте послушаем, насколько он действительно умен.
Силк повернулся к Фросту:
— Продолжай. Мы хотим знать, как ты собираешься подмешать наркотик Амандо, Марвину и девушке. Мы хотим знать, как ты нейтрализуешь собак и электрифицированную ограду. Ну, поехали!
Фрост зажег сигарету и посмотрел на Силка:
— Сначала ты. Я говорю тебе, что решил эти проблемы, но я не расскажу тебе как, пока ты не расскажешь, как сможешь гарантировать мне пять миллионов долларов. Пока я этого не узнаю, продолжать не буду.
— Настоящий сукин сын! Разве я не предупреждал тебя, Лу? — спросил Гобл.
Фрост молниеносно вскочил со стула, схватил Гобла за грудки, рывком поднял его на ноги, а затем, толкнув изо всей силы, заставил его, пошатывающегося, отлететь в конец комнаты.
— Попробуй еще раз так меня назвать, ты, жирная образина, — прорычал Фрост хорошо поставленным голосом полицейского, — и я забью твои собственные зубы в твою бездонную глотку!
В руках Гобла появилась пушка.
— Митч! — Голос Силка был мертвенно-спокоен.
Гобл посмотрел на Фроста, затем нехотя сунул пушку обратно.
Силк продолжал:
— Ты вылез, когда тебя не спрашивали, Митч.
Гобл подумал, потом кивнул. Он медленно вернулся к своему стулу и уселся.
— Приношу свои извинения, Майк, — сказал он.
Фрост улыбнулся:
— Отлично. Нет проблем. — И тоже сел. Потом посмотрел на Силка. — Или мы делаем одно дело, или я выхожу и забываю обо всем! Я спрашиваю, как вы можете гарантировать — повторяю, гарантировать, — что я получу свою долю выкупа и она останется нетронутой?
— Если я расскажу тебе это, — спокойно сказал Силк, — это значит, что ты с нами?
— Я буду с вами, если вы меня убедите.
— Не спеши. Я сумею тебя убедить, но, как только я расскажу тебе все, пути назад, как я тебе неоднократно говорил, уже не будет. Или ты работаешь с нами, или я тебя убью.
«Если я не убью тебя первым», — подумал Фрост, но на лице его ничего не отразилось. Вслух же он сказал:
— Тебе нет нужды рассказывать мне все. Ты просто убеди меня, что мои деньги мне гарантированы, и я в доле.
Силк кивнул:
— Если мы получим девушку, это будет самое прелестное похищение, какое только можно себе представить. Осечки не будет. Слышишь? Осечка вообще невозможна.