– Жители вольных степей. Или широких проспектов. Надо подключить Черкизовскую Орду. Уж та будет не против получить новые торговые площади вместо никчемного деревянного частокола с ветками…
– Орду? – недоуменно переспросил Семен.
– Именно, – сказал Черный Риэлтер. – Ладно, Игрок подожди в приемной. Консультант – проводите…
Оставшись в одиночестве Черный Риэлтер некоторое время сидел неподвижно. Затем рукой в белой перчатке он поднес к предполагаемому лицу серебристую трубку изящного старинного телефона. Некоторое время посидел так, словно в раздумье. А затем быстро набрал номер.
– Але. Степанида? Не узнала, конечно? Это Дэн…
–4-
Добраться до парка культуры и отдыха имени Горького оказалось не таким уж простым делом.
Сначала путь любителям преградил бесконечно длинный обоз Черкизовской Орды. Он тянулся с одного конца города в сторону другого, и не было видно ему ни конца, ни края.
Бывший смертельный враг, а теперь – снова равнодушный, замкнутый на собственные интересы – кочевой рынок действовал по неподвластным нормальной логике законам. Он по-прежнему переползал с места на место, не считаясь с протестами населения и возмущением крылатых стражей порядка, плюя даже на могучего Волкопа. Так саранча легко и организованно срывается с обглоданных полей и плотной тучей устремляется на поиски пропитания. Возможно, ордынцы инстинктивно чувствовали, в какой точке Волшебной Москвы прибыли обещают быть максимальными. И устремлялись туда огромным, неорганизованным, но весьма сплоченным стадом.
Некоторые удивлялись: почему эти охочие до наживы толпы торговцев не уйдут на Черные Земли, где, казалось бы, им самое и место? Тот, кто задавал такие вопросы, ничего не знал о самой сути существования Черкизовской Орды.
Ведь главным для нее были не Прибыли и Успех. Главным был этот кочевой образ жизни – с тюками, баулами, вьючными животными, грязными шашлычными, возможностью вдоволь поторговаться и помусорить. Организация Орды была противоестественна, противоположна нормальной нацеленности на Успех. Ордынцы просто не понимали, что это такое. Они жили так, как жили их предки – и это определяло все. К тому же нельзя забывать, что эти торговцы одновременно были и воинами. А такая комбинация вряд ли приветствовалась бы прагматичному образу мысли улыбчивых обитателей Черных Земель.
Впрочем, Черкизовская Орда имела исключительное свойство: в отличие от простых смертных, ее воины-торговцы, как и ведьмы, могли свободно переходить границу Черных Земель в обоих направлениях. И, конечно же, с товаром и последующей прибылью. Орда была занозой в глазах у всех, она была неудобна ни темным, ни светлым силам. Но она так же была всем нужна: здесь по-прежнему можно было достать все, что только можно купить за деньги или выменять на другие ценности.
Но только тогда, когда Орда успокаивалась и превращалась в нормальный рынок. Сейчас же это была настороженная толпа вооруженных всадников в монгольских мохнатых шапках, которые шарили по сторонам жадными взглядами в надежде подобрать или же отобрать силой то, что в дальнейшем можно будет с выгодой продать.
Обо всем об этом размышляли любители, пока Орда протаскивала свой длинный хвост по перепуганным обезлюдевшим улицам.
Едва арьергард Орды скрылся за поворотом, любители воодушевленно бросились вперед – парк был уже неподалеку. Но тут их ожидал сюрприз: городские постройки внезапно закончились, и началось самое настоящее болото – мутная топь с редкими, поросшими мхом кочками и торчащими отовсюду уродливыми мертвыми стволами.
– Ого, – сказал Богдан, щупая ногой хлюпающую жижу. – Кто из вас знал про болото в самом центре Москвы?
– Кто же мог это знать? – пожал плечами Эрик. – Сам понимаешь – Игра. Нету в земле никакой стабильности…
– Я это понимаю, – сказал Богдан. – Только от этого-то не легче. Ну, что, обход будем искать?
– Времени нет – обход искать, – сказал Криста, зачерпывая болотной грязи и глядя, как та стекает густой струйкой. – Надо что-то придумать – и двигаться вперед.
– А что тут придумаешь? – возразил Богдан, брезгливо глядя на упражнения Кристы с грязью. – Разве что SPA-салон открыть. Вдруг эти грязи – целебные?
– Грязи не столько целебные, – разглядывая грязь на своих руках, произнесла Криста, – сколько живые.
– В смысле? – заинтересовался Эрик, склоняясь над булькающей жидкостью.
– В смысле, даже не просто живые – мыслящие. Хм-м… Я даже не думала, что такое возможно…
– Что – возможно? – нахмурился Богдан, недоверчиво глядя на болото. – И что значит – «мыслящие»?
– Вы, что, маги-любители, не поняли? – усмехнулась Криста. – Это же личина!
– Ты хочешь сказать… – побледнев, пробормотал впечатлительный Богдан. – Это… Люди?
– Именно, – кивнула Криста.
Богдан присел на корточки над краем трясины и, закрыв глаза, осторожно поводил над поверхностью ладонями. После чего встал, сделал шаг назад и совершенно по-новому осмотрел лежащую перед ним топь.
– Это кого ж так угораздило? – протянул он сочувственно.
Коричневая жижа колыхнулась, и взглядам любителей предстало довольно живописное зрелище: поверхность неравномерно вспучилась и оформилась в довольно ясно различимые лица, такие, как будто их вылепили из глины в качестве некоего живого барельефа. Лица были очень живые, и грязь здорово передавала их мимику. Еще секунда – и окрестности болота огласились шумным гомоном:
– Ой! Вы за автографами? Какие вы все миленькие, уси-пуси…
– Привет, девчонки! Ну, и где же ваши ручки?
– Утекай! Не перечь мне смотреть вовне…
– Сам утекай, псих… Эй, подойди ближе, зайка моя!
– А давайте все вместе позовем Деда Мороза! А?!
Любители в некотором оцепенении пытались разобраться в какофонии голосов, которые совершенно не слушали друг друга, стараясь обратить внимание только на себя. В этом стремлении многие из жидких силуэтов весьма преуспели: болото вскипело от извивающихся барельефов тел, довольно фигуристых, которые весьма искусно двигались, можно было даже сказать – профессионально.
– А я почти всех тут знаю! – заявил Богдан.
– И я, – кивнул Эрик.
– Ну, и я, разумеется, – хмыкнула Криста. – Это же вся наша бывшая…
– …попса! – хором воскликнули Эрик и Богдан.
– Ну, почему, сразу – попса? – обиженно булькнуло чье-то лицо. – Никто из вас даже не представляет, как хорошо нам порою бывает…
– Очень даже представляем, – возразил Богдан. – У вас теперь настолько тесная тусовка, что более веселой компании не придумаешь…
– Танцуй, Рублевка, танцуй! – забулькали в ответ несколько глоток.
– Бедные, – сочувственно сказала Криста, – они даже не знают, что теперь сделалось с их любимой Рублевкой…
– Кто это – бедные?! – прорычала какая-то весьма брутальная физиономия, – у нас-то всегда мани-мани на кармане! А вы, шпана, б…, задрали уже под окнами орать!..
Болото вспенилось зловонными пузырями и разразилось нецензурной бранью. Какое-то миловидное личико с чрезмерно сладким выражением скривилось:
– Фи! Не слушайте его, противного! Лучше подойдите, попробуйте у нас «у-у», а потом, если захотите – и «джага-джага»!
– Спасибо, не хочу я вашего «джага-джага», – дипломатично сказал Богдан. – Лучше расскажите, как нам перебраться на ту сторону? В парк…
Большинство лиц, немедленно потеряв интерес к любителям, с всплесками растворились в болотной жиже. Но несколько лиц все же решили поделиться своими соображениями.
– Караванами, пароходами… – гнусаво и вкрадчиво пропело первое лицо.
– Вариант, – кивнул Богдан. – Только слишком уж пафосно это было бы в нашем случае…
– Верхом на звезде! – амбициозно заявило второе.
– Ну, это, как минимум, сложно технически, – хмыкнув, прокомментировал Эрик.
– Через время, через расстоянье… – дрожащим голосом пропело третье.
– А это надо обдумать, – задумчиво сказала Криста. – Ведь получается же иногда у меня мгновенный Переход?
– Но не у всех троих же одновременно, – возразил Эрик. – Потеряем друг друга в пространстве-времени – потом выручай, теряй то же самое время…
– На ма-аленьком плоту… – меланхолично предложило еще одно лицо.
– А вот это жизненно, – сказал Эрик, подняв кверху указательный палец.
– Ты полагаешь?.. – с сомнением произнесла Криста.
Плот двигался ужасно медленно, норовя плотно увязнуть в липкой «попсовой» жиже. Хорошо, что Эрик догадался в качестве плавучей основы использовать найденные неподалеку пустые пластиковые бочки – дерево наверняка давно было бы засосано булькающей массой. Дно местами было довольно глубоким, недосягаемым для импровизированного шеста, а потому приходилось то и дело грести предусмотрительно захваченными досками. Эффективность этого была крайне незкой.
Некоторое время любителей смущало то обстоятельство, что они погружают посторонние предметы в совместную протоплазму обезличенной попсы. Но вскоре плюнули на эти сантименты. Тем более, что, похоже, попсе нравились любые формы внимания. Вокруг всплывали самые разные лица – и сходу узнаваемые, и совершенно незнакомые.
И все пели. Пели неистово, словно каждый случайный зритель был для них на вес золота. Словно своим пением они высасывали из слушателя драгоценную жизненную энергию.
– Ребята, я, кажется, скоро сойду с ума, – пожаловалась Криста, держась за голову. – От этого болота у меня уже голова раскалывается.
– У всех нормальных людей от этого болота голова должна раскалываться, – наставительно сказал Богдан. – А представь – каково им самим?
– По-моему, вполне привычная для них среда, – пожал плечами Эрик. – Содержание не изменилось – только форма…
– Что-то нехорошо как-то голова болит, – озабоченно сказал Богдан. – Сдается мне, что вампирское это болото.
– Однозначно – вампирское, – согласился Эрик, чуть касаясь кончиками пальцев поверхности болота. – Абсолютно отрицательный потенциал.
– Давай-ка грести активнее, – засуетился Богдан. – Вот, никогда же не любил попсу…