– Всё верно, бабушка, – сипло сказал я.
Это давало знать о себе повреждённое горло. Первые дни я даже глотал с неимоверным трудом. Сейчас стало получше, но хрипеть, со слов лекаря, предстояло ещё долго. Вот и сейчас говорил глуховато, так, что не все слова разобрать было можно.
Но шутиха поняла. Кивнула довольно, будто делала большое одолжение:
– Вот и свиделись мы. Я – Прасковья, шутиха жены воеводской. Слыхал обо мне?
– Доводилось, – не смог сдержать улыбки я.
– Барыня меня к тебе отправила. С поручением, – выделила она. – Ты меня как – впустишь али на пороге держать будешь?
– Проходи, – отстранился я.
Бабулька бочком вкатилась в комнату. С интересом огляделась по сторонам.
– Чевой без бабы спите? Скушно поди, – подмигнула она.
– Недосуг нам. Забот по горло, – спокойно произнёс я, хотя внутри росло и закипало волнение – визит этой гостьи означал одно: разбойники дали о себе знать. – Как захотим развлечься, сразу дадим тебе знать. Ты, бабуль, коли пришла, так сказывай по какой причине, а то у меня своих делов хватает.
– Суровый ты, однако! – покачала головой шутиха. – Я по пустякам тревожить бы не стала. Рази ж я без понятия?!
– Бабуль, кота за хвост не тяни! Что за причина?
– Причина самая что ни на есть важная. Человек к нам сегодня пришёл. Весточку от Фёдора Прокопича передал.
– Один? – насторожился я.
– Одинёшенек, – подтвердила шутиха.
– А что за человек?
– Мужик мужиком. Дубинушка необразованная. Шапку комкает, в глаза посмотреть боится.
– Странного посланника Сапежский отправил. Нешто поязыкастей никого не нашёл? – удивлённо сказал я.
– А с ним записка была. Так, дескать, и так, ежли хочешь увидеть муженька в здравии, приготовь богатый выкуп. Сроку на всё неделя. Не уложишься – пеняй на себя, – процитировала бабка.
– Записка и всё? Больше никаких доказательств? Вдруг это какой-то мошенник, ни к чему не причастный, деньгу таким способом зашибить решил? Мало ли на свете проныр…
– Есть доказательства. Пуговицы с кафтана срезанные принёс. Марья Кирилловна сразу их признала.
– И где этот деятель сейчас?
– Да внизу стоит. С тобой свидеться хочет.
– ?!!
Бабка захихикала.
– Сам захотел тебя увидеть. Дело, грит, есть.
– Ну, коли так, зови его, – сказал я.
Пока шутиха ходила за посланником, я успел разбудить Ивана. Он протёр заспанные глаза, сполоснул лицо и сел на лавку, пряча под рубахой взведённый пистолет.
В комнату робко вступил грузный мужчина в грязно-сером кафтане. Он как-то по-собачьи, наклонив голову, посмотрел на нас.
– Это вы, сысчики?
– Мы, – не стал спорить я. – А ты кто таков?
– Я человек маленький. Овсеем меня кличут. В Починках живу.
Хоть я понятия не имел, что это за Починки и где они находятся, но всё равно уверенно кивнул. Плохо, что карт толковых нет, ориентироваться на местности приходится, напрягая память, или с помощью местных сусаниных, то есть без гарантированного результата.
Важно скрестив руки, спросил:
– Говори, Овсей, с чем пожаловал?
– Нужда привела великая. Горе у меня: почитай как с неделю в нашей деревеньке разбойнички резвятся.
Странно, шутиха описывала этого мужика иначе, а тут полная противоположность: робости нет, говорит свободно.
– Откуда они взялись? Ваши, местные? – стал уточнять я.
– Какое там наши! Из леса пришли.
Понятно, надоело нашим разбойничкам по лесам-болотам ныкаться. Это только в кино романтикой выглядит. В жизни всё иначе. По бабушкиным рассказам помню, когда они почти всей деревней ушли в лес прятаться от карателей. Вырыли землянки, жили в них как кроты, питались подножным кормом, пока не пришли наши и не освободили. За то время немало людей умерли или тяжело заболели.
А тут разбойники, публика специфичная. Привыкли все вопросы решать одним методом. К тому же их главарь ещё не поправился. Такие долго на болотах, где нет нормальной поживы, не выдержат.
– Что хотят, то и делают, – продолжил мужик. – Баб и девок сильничают, мужиков смертным боем бьют. Меня вот заставили в город идти, послание супружнице воеводы передавать. А мою жонку да дочку старшую под замок посадили. Сказали, коли приведу с собой гостей незваных, то прирежут их, как овец.
– То есть не по своей воле пошёл…
– Заставили, – сокрушённо произнёс Овсей. – Заради жонки да дочурки я на что хошь пойду.
– Это понятно, – согласился я. – Но почему ты ослушался: к нам пожаловал, разбойников выдал? Не страшно?
– Дык я ж не дурак. Знаю, что всё равно жизни в Починках не будет, пока татей оттудова не выковыряете. Веры им никакой. Не сёдни, так завтра живота лишат. Потому и к вам отправился.
– Это ты верно рассудил.
Я встал со скамьи, прогулялся по комнате.
– Кто атаманом у шайки будет? Не одноногий?
– Одноногий, – подтвердил Овсей. – Он, правда, лежит всё более. Хворый. Но шибаи каждое его слово ловят, слушаются.
– Значит, в Починках они… – произнёс я, не вкладывая особого смысла во фразу. Просто надо было с чего-то начать логические размышления.
– Там, – горячо проговорил мужик. – Никакого спасу от них нет, токмо что бабам юбки задирают, бражничают да гогочут.
– Воеводу при них видел? Ну, того самого, с чьего мундира тебе пуговицу дали…
– Видел. А как же! – похвастался он. – Досталось ему, сердечному, конечно, но ничего, мужчина он крепкий. Выдюжит. Такого просто так не уморишь. Постараться нужно. В подпол его посадили, охраняют будто царя: сразу двое с ружьями.
– А сколько всего разбойников?
– Почитай с дюжину, а то и поболе. Мы не считали, – вроде даже расстроился Овсей. – Один из наших, починковских, тоже хотел в шайку напроситься, да без толку. Смеялись, что рожей не вышел.
Я мысленно взял потенциального разбойничка на карандаш. При случае переговорим по душам. Хотя… освободим воеводу, пускай сам разбирается. Его контингент.
– Скажи, а кабак у вас есть?
– Как не быть. Конечно, имеется, – даже обиделся Овсей. – Дык я ж в ём целовальником. Мне шибаи такой разор учинили… впору христарадничать.
– Кабак, целовальник… – задумчиво протянул я. – Так, так…
Потом строго глянул на Овсея.
– Ты сюда точно один пришёл? Может, приглядывал кто втихую?
– Не было никого. Они в город не сунутся, боятся, собаки. Опосля пожару на них тут все зубы точат.
– А от нас что тебе надобно? – прищурившись, спросил Иван.
– За помощью пришёл! Повяжите вы их! Нет силы-моченьки терпеть! – затряс бородой мужик.
– Здесь наши желания совпадают, – спокойно сказал я. – Только нам без тебя не обойтись.
– Чем могу – помогу, – едва не упал на колени Овсей. – На всё согласен, лишь б эту саранчу спровадить!
Иван метнул в меня косой взгляд. Он уже догадался, что я что-то задумал. А у меня действительно само собой, совершенно стихийно в голове возник план, и в нём немалое место отводилось Овсею, а главное – его кабаку.
– Вань, – попросил я, – навести лекаря городского, да спроси у него зелье дурманное, чтобы мужиков здоровых с ног валило.
– И много ль того зелья надобно? – спросил предок.
– Да чтоб на бочонок с вином хлебным хватило. Ты, – я обратился к Овсею, – как вернёшься в свои Починки, вина разбойникам выставь. Мол, за удачное возвращение. Только перед этим нашему отряду дорогу безопасную покажешь.
– Покажу, – у мужика по глазам потекли слёзы. Видать, сильно натерпелся, не сдержал эмоций.
Он вытер глаза и смущённо добавил:
– Добираться до нас непросто. Многим боязно. Мы ж навроде отшельников считаемся. Эдакая глухомань, заплутать, что высморкаться. Когда-то нас в шутку даже лешими звали. Дескать, в наших краях токмо леший выдюжит.
– Это не всё. Надо будет ещё и знак нам подать, когда случай будет удобный, чтобы мы в кабак твой вошли и бандитов повязали.
– А может, вы их… того? – замялся Овсей.
– Чего именно?
– Да на месте порешите! Чего с ними возиться? Всё одно на казнь отправлять.
– Посмотрим, как дело пойдёт, – сказал я, не желая пускаться в рассуждения о высоких материях и о том, что не так просто убить спящего человека, даже если это трижды закоренелый преступник-убийца. – Для нас главное, чтобы всё гладко прошло. А там разберёмся.
– Ну да, ну да, – послушно закивал Овсей. – Знак я вам подам. А ещё лучше – сам за вами схожу аль кого отправлю.
– Кого?
– Племяшку свою. Она хучь и мелкая ещё, но девчонка проворная. Разбойники на неё внимания не обращают. Путается под ногами хоть бы хны, вертлявая – везде пролезет. Но по хозяйству помощница знатная.
– Ребёнка не надо вмешивать, – строго сказал я. – Сделаем проще. Когда все напьются, ты выйдешь из кабака с зажжённым факелом и помашешь нам так, – я изобразил несколько крестообразных движений. – Уяснил, надеюсь?
Глава 28
Кабак Овсея больше походил на острог, чем на питейную избу: закопчённый, наполовину врытый в землю, с крошечным окошком, затянутым бычьим пузырём. Из трубы курился сизый едкий дым. У крыльца лениво переругивались двое вооружённых оборванцев. Один зачем-то напялил поверх старинного стрелецкого кафтана не менее древнюю рыжую от времени кирасу. Для полноты образа не хватало разве что бердыша.
Чего они не поделили – сказать сложно. Очень похоже на то, что бросали жребий, а теперь оспаривали результаты.
Кончилось тем, что тот, который в кирасе, скрылся в кабаке, а его собеседник, по-солдатски взяв мушкет на плечо, вроде бы стал караулить. Кстати, в нём мы опознали того самого предателя – Картанеева.
Со слов целовальника выходило, что вся шайка любит проводить вечера в кабаке, а днём разбойники отсыпаются где придётся. Что ж, тем лучше для нас: куда проще собрать банду в одном месте, чем гоняться за ними по всей деревне, а она отнюдь не была маленькой. Самих разбойников насчитали около десятка. Одиннадцатым был Сапежский, которого я так и не увидел, но из подслушанных разговоров выходило, что атаман внутри. И это тоже было нам на руку. Лишь бы всё прошло, как задумано!