Ночью в омут пришла его хозяйка — донная щука, черная, похожая на обрубок. Но щука с золотыми сережками затрясла головой, пластинки зазвенели, и донная щука в испуге скрылась. Возможно, она подумала, что перед ней какая-то новая ловушка.
Так щука с золотыми сережками стала полновластной хозяйкой щучьего омута. Сережки принесли ей только пользу. Ведь она затрясла головой, испугавшись донной щуки, а та еще больше испугалась звона пластинок и ушла.
Тогда через неделю, проголодавшись, щука с золотыми сережками вышла на охоту, она заметила, что сережки совсем не мешают ей плавать так же быстро, как и раньше. От быстрого движения пластинки прижимались к телу. Если же ей приходилось встретить более крупную щуку, стоило только потрясти головой — сережки начинали звенеть, и любая щука бросалась в бегство.
Прошло много лет.
Сережки очень интересовали мальков, и они частенько навещали старую щуку. Щука с золотыми сережками иногда расспрашивала их, не встречали ли они тех щук, которые получили вместе с нею подарок от царя Петра. Малаки, когда знали, что она сыта, рассказывали, где и когда видели таких щук. Но год от году их рассказы становились короче. Ничего не стало слышно и о кораблях, которые Петр Первый спустил на воду.
А Петр Первый, построив свой флот, за эти годы отвоевал у шведов исконные русские земли на побережье Балтийского моря, отодвинул границы русского государства на юге до самого Дуная, начал строить канал между Доном и Волгой.
Он спрямлял реки и соединял каналами озера, налаживал торговые пути по огромной стране, строил города, сражался с врагами и укреплял могущество родины.
И пришел час, когда он умер. Но и умер он, как подобает воину. Спасая тонувших во время шторма матросов, он простоял несколько часов в ледяной воде и простудился. Врачи уже не смогли спасти его.
Щука, конечно, ничего не знала о том, что происходило за пределами ее родного озера. Но она не забыла того человека, который, поймав ее однажды, отпустил на волю и наградил чудесным подарком. Теперь щука гордилась своими сережками и любила показывать их тем рыбам, которые совершали длинные путешествия, лишь бы только повидать ее.
Однажды ее навестил даже лосось, услыхавший о ней где-то в Балтийском море. Повидав щуку, он в тот же день отправился обратно, потому что его нерестилище находилось ни близко ни далеко — в горной речке на Кольском полуострове.
К тому времени наша щука стала самой сильной в озере. Большой опыт помогал ей сохранить свою жизнь. На берегу появилось много рыбацких селений, и рыбы легко попадались в сети.
То, что наша щука побывала в руках человека и ушла от него, да еще с таким подарком, было большой удачей. Но навряд ли люди выпустят ее, если она опять попадется в какую-нибудь ловушку.
К старости у щуки с золотыми сережками появилось несколько искусственных зубов. Эти зубы были стальные, из крючков-тройников. Они мешали ей, пока она не привыкла. Губы ее были в нескольких местах прорваны теми крючками, с которых она ухитрилась сойти.
Теперь щука брала добычу медленно, чтобы успеть выпустить ее при малейшем подозрении, что это приманка. Она научилась выбрасывать крючок резким движением головы и перекусывать даже металлические поводки. Попав на крючок, она бросалась в сторону человека, чтобы ослабить лесу. Затем резко поворачивала обратно, поводок изгибался — тогда его можно было перекусить.
Щука уже не помнила, сколько лет прожила на свете. Она знала только, что щук с золотыми сережками, кроме нее, в озере не осталось. Гости теперь приходили к ней реже. Все рыбы боялись ее — уж очень она стала страшна. Вся кожа у нее обросла черным наростом, словно мхом, зубы выросли такие большие, что пасть была постоянно полуоткрыта. Истории ее уже никто не помнил, и если щука иногда принималась рассказывать о своем прошлом, ее выслушивали только из уважения к старости.
Обитателей озера больше интересовали перемены, происходившие у них на глазах. Однажды по озеру разнесся слух, что на южном его конце появилось много людей. Люди что-то делают, отчего в воде возникает огонь, раздаются страшные удары. Многие рыбы, ходившие на юг в разведку, были убиты подводными ударами.
Старой щуке эти новости сообщила одна из ее подруг, которая прожила уже тридцать лет и на этом основании считала себя как бы заместительницей щуки с золотыми сережками. Собственно, она никаких прав на такое положение не имела, потому что какой же это возраст — тридцать лет! Но других щук, старше тридцатилетней, не было, поэтому старая щука мирилась с ее притязаниями.
Старая щука не доверяла молодым сплетницам и решила сама посмотреть, что делается на южном берегу. Однажды ночью она поплыла на юг в сопровождении подруги — тридцатилетней щуки.
Высунувшись из воды, старая щука увидела множество огней, возле которых и ночью работали люди. Они опускали в воду огромные деревянные щиты и закладывали промежутки между ними камнем.
Старой щуке вспомнилась молодость. Она вспомнила тот день, когда получила в подарок сережки. Но сколько она ни смотрела, ничего похожего на прошлое на берегу не увидела. И одеты люди были иначе и работали не так. Те всё делали руками, а эти работали при помощи каких-то диковинных машин. Машины сами опускали щиты, бросали камень, подвозили всякие грузы.
Скоро старой щуке стало плохо от теплой воды, и она ушла обратно в свое убежище, сказав только, что знает, в чем тут дело: это называется — строить флот.
Через несколько дней подруга рассказала старой щуке, что люди кончили свою работу и ушли, а вода в озере начинает прибывать, хотя наверху жарко и дождей нет. Старая щука еще раз вышла из убежища и увидела, что на том месте, где трудились люди и где раньше текла река, унося воду из озера, теперь стоит огромная плотина. В плотине отверстие, и вода крутит там какие-то колеса, и на берегу ночью светло как днем.
В озеро прибыли новые рыбы. Путешественницы рассказали, что люди построили для них удобный путь, соединив каналами много рек и подняв уровень воды плотинами.
Рыбы даже пригласили старую щуку с собой, так как теперь путешествие стало безопасным и приятным. Возле шлюзов и плотин всегда скапливается много еды, там постоянно кормятся стаи рыб.
Но щука была слишком стара, чтобы нарушать свои привычки, и отказалась от приглашения.
Преславное озеро с его коряжистым дном и глубокой водой стало как бы местом отдыха для путешествующих рыб. И скоро старая щука увидела в нем новых гостей. Это были судаки. Сильные, рослые, свирепые хищники, они угрожали даже щукам. И однажды щуки пришли к старой хозяйке озера просить у нее помощи.
Бывало и раньше, что легкомысленные рыбы, попав в беду, например в сеть, посылали какого-нибудь малька, который мог проскочить в ячею, за помощью к старой щуке. И она приходила с чистой воды, перебрасывалась через невод, а потом разрывала сеть и уходила вместе с попавшими в беду рыбами.
Но на этот раз она была бессильна. Конечно, никакой судак не осмелится напасть на нее, но другим щукам она могла только посочувствовать. Против судака трудно бороться. Судак пропарывает щуке брюхо своими острыми плавниками и объедает жертву, если она даже в два раза крупнее. Единственно, чем старая щука могла помочь, — это отвадить пришельцев от глубоких омутов по соседству со своим жильем.
И когда пришли судаки, старая щука показала им свою силу. Одним ударом хвоста она оглушила трех судаков. Остальные в испуге бежали. Угостив соседок свежими судаками, старая щука посоветовала им держаться на этой стороне озера, а остальную его часть предоставить пришельцам. Так с той поры и повелось: все илистые места заняли судаки, а травянистые прибрежья оставили щукам.
Старая щука считала, что все идет правильно, и, когда была голодна, съедала с одинаковым аппетитом и судака и щуку. Так и шла ее жизнь. А окончание этой истории мы выясним, когда выловим старую щуку и убедим профессора Ильинского в том, что она видела Петра и носит на своих метках его завещание».
Глава 26Золотые сережки
Петя окончил чтение. Все молчали. Слушателям показалась очень убедительной рассказанная Петей история щуки. Нарушил молчание Игнат Перфильевич:
— Сказано складно, но доказать ничего нельзя. Одно безусловно верно: судаки в озере появились и поделили его со щуками. Там, где есть судаки, щука не водится. Только. думается мне, что об этом тебе, Петя, рыбаки рассказали.
— Конечно же, не рыбы, я их языка не понимаю.
— Не верится как-то, — сказал Терешкин, — чтобы щука могла прожить двести пятьдесят лет!
Но тут за автора вступились и Саша, и Леня, и другие ребята. Очень уж занятно рассказал Петя о старой щуке. Если царь Алексей метил щук, а при Екатерине Второй их вылавливали, так и Петр Первый мог пометить пусть и не двенадцать, как написал Петя, а одну щуку. И почему бы им ее не выловить!
— Куда же ты теперь эту историю пошлешь? — спросил Игнат Перфильевич. — В газеты, что ли?
— Зачем же! Это надо еще проверить, — спокойно ответил Петя. — Я пошлю ее профессору, а уж он решит, так это или не так.
— Да, по всему видать, что ты сам когда-нибудь профессором будешь, — убежденно сказал Игнат Перфильевич. — Завидую я вам, ребята! Все пути перед вами открыты — кем хотите, тем и станете: хоть учеными, хоть изобретателями. А наше время прошло…
— А мы вам завидуем, — перебил его Саша. — Если бы вы не завоевали для нас это будущее, кем бы мы были? А в главных боях мы как раз и не участвовали. Приняли готовое, да еще не всегда достойны этого наследства.
И пошел горячий разговор о том, как отцы завоевывали будущее для своих детей и как надо наследникам беречь и умножать это богатство. Петя рассказал о своих встречах в Юрезани, вспомнил добрым словом и хранителя музея Павла Петровича и начальника гидрологической разведки товарища Караваева, пересказал историю о первой научной экспедиции на Преславное озеро…
Тут слово взял Игнат Перфильевич. Он помнил те времена, был тогда комсомольцем и ходил на выручку ученых. Банду они разгромили, но спасти экспедицию опоздали. Однако экспедиция оставила по себе память. Точно неизвестно, что она сделала, но с той поры рыбы в Преслав- ном озере прибавилось…