По мере того как гонка продолжалась за углом улицы, а затем через один, два, три квартала, через улицы и авеню, с опасностью попасть под едущий транспорт, так как маленький мужчина не обращал внимания на светофоры, легкие Кэла начали сдавать. Сколько же еще он сможет продержаться?
Они пробежали несколько кварталов по направлению к Верхней части города, пересекли Десятую авеню и прошли мимо таксопарка. Наконец в середине квартала мужчина остановился перед многоквартирным домом. Перед зданием на тротуаре стояла пустая полицейская машина, и маленькая гудящая толпа соседей собралась на тротуаре. Кэл увидел, как одна женщина из толпы протянула руку к маленькому мужчине, который привел его сюда, и утешительно похлопала его по спине. Озабоченный, он не обратил на это никакого внимания.
— Вверх, — запыхаясь, сказал мужчина, когда Кэл нагнал его и вбежал в здание.
Они быстро пробежали по грязному длинному коридору и вверх по трем лестничным маршам. В воздухе стояли непонятные запахи, облупленные стены были исписаны каракулями и непристойными надписями, сделанными несмываемыми синтетическими красками.
О Боже, что я здесь делаю? Кармен, наверное, попала в какую-нибудь аварию, ее ранили при какой-нибудь разборке или в нее стрелял ночной взломщик, предположил он. Зачем, задавал себе вопрос Кэл, они привели его сюда?
На площадке третьего этажа стояла еще одна толпа. Женщины в бесформенных халатах, мужчины в майках пытались заглянуть в открытую дверь квартиры, которая находилась в дальнем углу. Когда появился Кэл, они замолчали и подозрительно стали смотреть на него. Он увидел, как две женщины перекрестились.
Его спутник провел его прямо через открытую дверь и квартиру. В маленькой передней комнате стены были покрашены в яркий бирюзовый цвет; одна из стен была украшена большим рисунком индейца с головным убором из перьев, заключенным в рамку, очень похожим на тот, что был на одноцентовой монете старого образца, только этот был нарисован на бархате светящимися красками. Рядом с дверью толпилась еще одна взволнованная группа людей, пожилая пара и дети разных возрастов. Грудной ребенок и малыш постарше сидели на диване, но остальные тихо стояли в ряд, словно позировали для семейного портрета. Они пристально взглянули на Кэла широко открытыми и печальными глазами, и он тоже в ответ растерянно взглянул на них.
— Señor? — прошипел его спутник, снова привлекая к себе его внимание, — вы идти, пожалуйста. — Он жестом указал на узкий коридор, ведущий в спальню.
Кэл остановился у дверей и заглянул в спальню. Кармен Руис лежала в кровати под серым одеялом. Двое полицейских, склонившись над нею, находились по обе стороны кровати. Один, уже снявший свою куртку, закреплял кислородную маску на ее лице. Кармен слегка корчилась, и приглушенные стоны слышались из-за под маски.
Маленький мужчина, стоящий сзади него, слегка подтолкнул Кэла, и он оказался в комнате. Полицейский в куртке, стоящий лицом к двери, поднял глаза.
— Да? — резко сказал он, как часовой, спрашивающий пароль.
Кэл, растерявшись, всплеснул руками, не зная, как объяснить свое вторжение.
— Я… гм, она работала у меня. — Он кивнул через плечо. — Этот мужчина сказал, что она хотела меня видеть.
Когда он заговорил, Кармен повернула голову в сторону двери. Ее глаза расширились, и из-под кислородной маски послышались пронзительные крики. Она изо всех сил напряглась, чтобы приподняться.
Полицейский, который закреплял маску, осторожно вернул ее в прежнее положение.
Второй полицейский обошел кровать, и подошел к Кэлу.
— Послушай, приятель, ты же видишь, что она не в состоянии сейчас разговаривать. Может быть, будет лучше, если ты…
— Она хотеть его видеть, — сказал маленький мужчина, медленно появляясь из-за спины Кэла с протянутыми к полицейскому руками, как будто он просил милостыню.
Два полицейских обменялись взглядами, в то время как Кармен снова приподнялась и так резко покачала головой, что кислородная маска съехала с ее лица.
— Мистер Джемис… — хрипло крикнула она, вынула из-под одеяла руку и протянула, чтобы ухватиться за него, как будто она проваливалась под тонкий лед и он был единственным, кто мог ее спасти.
Кэл подошел поближе к кровати. Последнее усилие, казалось, до такой степени лишило Кармен сил, что ее передернула судорога, и она, вскинув ноги, сбросила с себя одеяло.
— Кармен, — Кэл наклонился к ней. — Что происходит? Почему ты хотела меня видеть?
Схватившись за живот, Кармен жалобно завопила:
— Ой, madre mia… las culebras… las culebras…[15]
Кэл взглянул на одного из полицейских.
— Что с ней случилось? Что она говорит?
— Кто знает? — ответил полицейский, — Мы приехали по вызову. Мы здесь не для того, чтобы изучать испанский язык.
Кэл посмотрел вокруг в поисках мужчины, который привел его, но его больше не было в комнате. Повернувшись назад к Кармен Руис, он стал на колени рядом с ней, положил руку ей на плечо и слегка потряс ее.
— Пожалуйста, Кармен. Постарайся сказать мне.
— Кристофер… sieño… он слышит…
Ее голос постепенно затих, и затем она издала слабеющий крик в тот момент, когда какая-то ужасная боль пронзила ее. Она открыла глаза, но они были тусклыми и затуманенными. О Боже, подумал Кэл, она действительно умирает.
Ее губы еще что-то прошептали — что-то похожее на «место» и «дорога». Кэл наклонился поближе, приложив свое ухо к ее губам.
— Повтори это, Кармен.
— …bromista…[16]
— Кармен, я не понимаю, ты должна…
— El engañador…[17] bromista… — Шепот ослаб, глаза ее стали еще более тусклыми. Кэл даже не был уверен в том, что она его узнала.
Внезапно из другого конца квартиры послышался шум, и через секунду два молодых фельдшера в белых халатах были уже в спальне. Один держал в руках черную медицинскую сумку, а другой — маленький черный чемоданчик. Они подошли к кровати, оттеснив в сторону Кэла и двух полицейских. Фельдшер с сумкой большим пальцем оттянул веко Кармен и внимательно посмотрел на ее значок. Это был молодой длинноволосый блондин, но в его голосе не было и тени сомнения, когда он взглянул на своего напарника и сказал:
— Она в шоке. Состояние критическое.
Второй фельдшер, маленький и смуглый, рванул ворот платья Кармен так, что полетели пуговицы, и прижал к ее груди стетоскоп. Слушал он очень недолго.
— У нее аритмия, — сказал он, — сердце пляшет румбу.
— Дефибриллятор? — спросил блондин.
Фельдшер со стетоскопом утвердительно кивнул, наклонился над принесенным им чемоданчиком и откинул крышку. Там был какой-то электрический прибор с циферблатами и ручками настройки. Он обшарил взглядом комнату, ища розетку, затем так поспешно отодвинул ночной столик с лампой, что тот опрокинулся, и фарфоровый корпус лампы разбился вдребезги. Он включил прибор в сеть, достал из другого отделения чемоданчика нечто похожее на электрический миксер без венчиков, от которого к прибору тянулись длинные провода. Затем он повернул одну из ручек настройки, и аппарат загудел.
Кэл стоял, потрясенный этими манипуляциями фельдшеров. Все происходящее было нелогично и нереально. Зачем он здесь торчит, наблюдая, как умирает Кармен Руис?
Один фельдшер схватил руки Кармен и прижал их к матрацу, а второй приставил к ее груди дефибриллятор.
— Готово? — спросил он. Его напарник кивнул и повернул рычажок.
Тело Кармен дернулось и замерло. Конвульсия была такой сильной, что тело на дюйм или два подбросило над кроватью.
Прибор отключили, и тело расслабилось. Фельдшер, державший Кармен за руки, наклонился над ней и приложил ухо к ее груди. Затем он покачал головой.
Прибор включили снова.
— Ничего, — сказал блондин, пытавшийся расслышать ее сердцебиение. Маленький смуглый фельдшер снял с нее дефибриллятор, затем взобрался на кровать и, встав на колени над телом, с силой ударил кулаком по грудине.
Полицейские, до сих пор спокойно наблюдавшие за происходящим, тревожно взглянули на Кэла.
— Оставим их с ней, — сказал один из них, и они вышли из комнаты вслед за Кэлом.
В коридоре стоял низенький мужчина, который привел сюда Кэла.
— Что она вам сказать? — умоляюще спросил он.
Кэл помолчал. Это, наверно, муж Кармен, подумал он.
— Я не понял ее, — ответил Кэл, — что-то вроде culebras… sueño…[18]
— Culebras, si, sueño, — уверенно подтвердил мужчина, не переводя.
В гостиной группа стариков и детей все еще не расходилась. Казалось, что они давно примирились с этой смертью и все это время ждали, когда начнутся похороны.
Кэл подошел к одному из полицейских, который уже надевал куртку.
— Вы больше ничего не можете мне рассказать?
— Женщине потребовалась неотложная медицинская помощь, — устало сказал полицейский. — Это все, что нам известно, и я не уверен, что нам удастся узнать об этом побольше, пока мы не найдем кого-нибудь, понимающего по-испански.
Кэл медленно прошел по коридору, спустился по лестнице и вышел на улицу.
Расстроенный, он присоединился к толпе, окружившей машину «скорой помощи» в надежде увидеть, что произойдет дальше. Ему не хотелось уходить, поставить на этом точку, так и не узнав, зачем его позвали к умирающей.
Через десять минут блондин вышел из подъезда и подошел к открытой задней двери машины «скорой помощи». Кэл поспешил к нему.
— Вам удалось ее спасти?
Фельдшер повернулся к Кэлу, держа в руках объемистый сверток из черного винила, который он достал из машины.
— Если бы удалось, зачем бы мне это понадобилось? — ответил тот, показав Кэлу сверток.
— Что с ней произошло?
Фельдшер захлопнул дверь машины и начал подниматься по ступенькам.
— До вскрытия тела невозможно ничего сказать. Пока что все, что полицейские могут вытянуть их тех, кто наверху, это какая-то идиотская история о том, что она считала, будто ее поедают живьем.