Десять лет (1969–1979) возглавлял уголовный розыск страны Игорь Иванович Карпец. Участник Великой Отечественной войны, доктор юридических наук, профессор, лауреат Государственной премии, вице-президент Международной ассоциации уголовного права, ученый-криминолог мирового уровня и пр. и пр. Без особого преувеличения можно сказать: более авторитетного руководителя уголовного розыска в двухвековой истории МВД не было. Игорь Иванович Карпец и поныне — олицетворение высшего мастерства и достоинства своей профессии.
Однако в начале 1969 года Карпец еще не столь известная фигура. Он возглавляет Всесоюзный институт по изучению проблем преступности. Борется в основном за научные истины: так, в 1966 году ему с боем удалось отстоять тезис, что преступность — закономерное для социализма явление. И сколько еще впереди таких боев! При социализме «нет» организованной преступности, «нет» профессиональной преступности, «нет» наркомании, проституции и т. д., само собой, «нет» и коррупции. Научная поляна засижена идеологами, за каждую пядь правды надо с ними биться. До ухода в чистую науку и переезда в Москву Карпец возглавлял уголовный розыск Ленинграда, недолго был заместителем начальника городского УВД. Но теперь все его мысли сосредоточены на науке, тем более что с ней, кажется, начинают считаться. Только что на высшем уровне обсуждался секретный доклад о состоянии преступности в СССР в середине 1960-х. Доклад в Президиум Верховного Совета ушел с тремя подписями: генерального прокурора Р. А. Руденко, председателя Верховного суда А. Ф. Горкина и директора института по изучению проблем преступности И. И. Карпеца.
Вернул Игоря Ивановича к практической работе Щёлоков. Игорь Иванович подробно описывает, как это произошло.
«Где-то в конце февраля 1969 года в моем кабинете директора института раздался телефонный звонок. Звонил адъютант министра внутренних дел Н. А. Щёлокова и сказал, что соединит меня с ним».
В разговоре министр предлагает полковнику Карпецу занять пост начальника уголовного розыска страны, обещает ввести в состав коллегии министерства, присвоить генеральское звание (тогда еще — звание комиссара милиции).
«Я сказал, что предложение это для меня неожиданно, что не собирался вновь возвращаться на практическую работу. Министр настаивал. Я отговаривался. Он просил меня подумать. Я сказал, что подумаю».
Проходит месяц. Ученый находится в Австрии на заседании Международной ассоциации юристов. И вдруг его срочно вызывают в советское посольство. На проводе Москва.
«В телефонной трубке раздался голос Н. А. Щёлокова:
— Игорь Иванович! Здравствуйте. Так вы согласны с моим предложением пойти на работу в министерство, принять уголовный розыск? У вас было достаточно времени подумать. Да и я об этом уже поговорил с Леонидом Ильичом и Алексеем Николаевичем! (имелись в виду Брежнев и Косыгин). Отвечайте, — да или нет?»
Легко представить ощущения Игоря Ивановича — его персону обсуждали с Брежневым и Косыгиным! А потребовалось Щёлокову их согласие потому, что институт по изучению преступности — межведомственный, административно Карпец подчинялся Руденко и Горкину. Разговор Москвы с Веной закончился так: Игорь Иванович обещал дать окончательный ответ по возвращении домой.
— Хорошо. Но как только вернетесь, прошу сразу же зайти ко мне.
Свидетель этих переговоров советский посол в Австрии Б. Ф. Подцероб удивлен:
«— Ну, Игорь Иванович! Много уже лет я на свете живу, много повидал, но чтобы звонили за границу, агитируя идти на работу в Союзе, вижу и слышу впервые. Тем более что через два дня вы возвращаетесь в Москву. Вот нетерпение! Впрочем, я слышал, что быстрота и натиск — стиль Н. А. Щёлокова. Ну, и что вы думаете?
— Не знаю, — сказал я. — Чтобы очень хотелось, — так нет, но и сопротивляться оснований нет: ведь это моя работа. Потом я действительно не знаю, как к этому отнесутся Р. А. Руденко и А. Ф. Горкин».
Генеральный прокурор и председатель Верховного суда — достаточно влиятельные фигуры, они могли директора института и не «отдавать». Но что для них ученый? Одним ученым больше, одним меньше. Скоро криминологическую науку на государственном уровне (но не в МВД) опять прижмут. Бороться за Карпеца ни тот ни другой не стали.
«Когда я вернулся в Москву, зашел к тому и другому, понял, что они уже „подготовлены“. Руденко лишь спросил, откуда я знаю Щёлокова? На что ответил, что я его совсем не знаю. А милый человек А. Ф. Горкин мне посочувствовал после того, как я сказал, что мне жаль уходить из института, в который вложено столько сил».
Разумеется, для министра не составляло никакого труда найти другого достойного кандидата на должность начальника союзного угро. Были практики на тот момент и более заслуженные, чем Игорь Иванович. Тем не менее Щёлоков упорно «охотится» именно за Карпецом, с которым, кстати, даже незнаком. Не очевидное решение. Но объяснимое. Николай Анисимович набирает в свою команду не просто профессионалов, а по возможности «звезд». Его не останавливает, а может быть, даже «заводит» то обстоятельство, что Игорь Иванович человек независимого характера, с норовом. Таковы Мясоедов, Крылов и многие другие. Между собой они будут, кстати, в сложных отношениях и самому министру создадут немало проблем. Но Щёлоков на это идет. Он не без оснований полагает, что наличие в МВД самодостаточных, авторитетных фигур работает на авторитет всего ведомства. Такова кадровая политика Щёлокова, по крайней мере до конца 1970-х.
Первая встреча начальника уголовного розыска с министром. Уже знакомая картина: на столе у Николая Анисимовича книги — по праву, криминологии, управлению. В том числе и недавно вышедшая книга Карпеца «Проблема преступности», которую хозяин кабинета, по его словам, изучает. Щёлоков начинает с того, что он хочет поднять значение уголовного розыска, поставить всю работу в МВД на научную основу. Из дальнейшего понятно, что в 1969 году Николай Анисимович уже достаточно ясно представлял программу дальнейших действий.
«Он подробно стал говорить о своих планах совершенствования министерства. Дошел до соображений о возможности создания штаба министерства. Стал говорить о его предполагаемых функциях, роли, о том, что нельзя руководить процессом борьбы с преступностью и определять направления деятельности главков, министерств республик, управлений краев и областей без научного анализа состояния преступности, форм и методов борьбы с ней. Увлекся изложением вопросов об организации профилактики преступлений. Все это было в принципе достаточно обоснованно и правильно. Говорил он и о профессионализме — неотъемлемой характеристике сотрудников любой службы, об их специализации. Сказал и о намерении развернуть сеть высших и средних учебных заведений… Посередине разговора неожиданно спросил:
— А Вы, Игорь Иванович, разговаривали с Сергеем Михайловичем Крыловым?
— Нет, — ответил я.
Он несколько удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал».
Между прочим, в разговоре Николай Анисимович намекнул, что со временем может выдвинуть Карпеца (полковника на тот момент!) и в заместители министра. Игорь Иванович вновь удивлен: такое предлагается «не своему» человеку!
«Ох, сколько куда более близких министру людей хотели сесть в кресло замминистра, какая вокруг этого шла борьба! Мечтал об этом и упоминавшийся С. М. Крылов. Очень мечтал. Все делал для этого… Сразу скажу, что никогда более эта фраза министром не повторялась. Отношения наши складывались по принципу качелей: вверх — вниз, вверх — вниз. Но первый период был периодом эйфории. Я чувствовал поддержку министра и работал достаточно самостоятельно. Однако через некоторое время стал чувствовать себя как в известной игре „холодно — жарко“».
Тем не менее Игорь Иванович возглавлял уголовный розыск страны целых десять лет. Он был абсолютно на своем месте.
Из замечаний Карпеца нетрудно понять, что отношения с Крыловым у него не сложились. Да, так и есть. «Звезды».
Впечатления Игоря Ивановича от первого знакомства с Щёлоковым:
«Я слушал его и удивлялся: ведь он был не юрист по образованию, не профессионал в той системе, в которую пришел, но говорил дельно, знал, о чем говорил и чего хотел».
В коридорах министерства начальник уголовного розыска встретил немало знакомых лиц. «Здесь были и молодые ученые, ставшие потом докторами юридических наук, например, Ю. М. Антонян, Г. А. Аванесов, С. Е. Вицин, и ветераны — Д. В. Гребельский, А. Г. Лекарь и другие. И все они работали или в Высшей школе милиции, или в будущем Штабе. Узнав это, я понял, почему Н. А. Щёлоков говорит профессиональным языком и рассуждает грамотно о проблеме преступности». Карпец назовет «еще одним источником министерских идей» и Крылова.
Многие соратники Николая Анисимовича, и прежде всего Сергей Михайлович Крылов, будут с большим или меньшим основанием считаться «источниками министерских идей». Однако это были идеи, в том числе и Щёлокова. Мы в этом еще не раз убедимся. Пока же имеем два авторитетных свидетельства того, что Николай Анисимович не был простым транслятором чьих-то задумок. В 1969 году он уже глубоко разбирался в сложных научных областях и говорил со специалистами на их языке. Причем со специалистами уровня Мясоедова и Карпеца.
…Анатолий Иванович Алексеев — доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ. Автор почти тридцати книг — учебников, монографий, некоторые из которых переведены на иностранные языки. Имя Алексеева знают криминологи всего мира. В 1990–1994 годах Анатолий Иванович возглавлял Академию МВД. А в начале 1970-х он всего-навсего — молодой ученый, даже не кандидат наук. Его назначают на относительно скромную должность начальника агентурно-оперативного отдела НИИ МВД. Тем не менее перед утверждением Алексеева министр хочет с ним встретиться. Этот факт говорит о том, насколько серьезное значение Николай Анисимович придавал науке.
Немаловажная деталь: в 1973 году А. И. Алексеев и Г. К. Синилов издали первую в СССР монографию, посвященную основам оперативно-розыскной деятельности. Анатолий Иванович как ученый стоял у истоков создания теории ОРД. Возможно, это одна из причин, по которой с ним захотел познакомиться министр, интересовавшийся всем новым.