Судили. Ме́рились. Договорились. Нам с Кейсом по 35% акций каждому — всем остальным оставшиеся 30% на всю кодлу. С условием — на биржу не выкидывать их ни при каких обстоятельствах, а продавать исключительно внутри своего круга! Акции — это, конечно, дополнительные деньги со стороны, которых достаточно никогда не бывает. Но ведь и мы с Джексоном не просто так вкладывались сразу столь огромными деньгами. Нам всякие биржевые спекуляции были вовсе ни к чему с нашей новой будущей собственностью.
Нам — это нам, Яковлевым. Кейс-то как раз поначалу тоже кривился с нашего требования. Хотел американская продажная душонка часть акций выбросить на рынок, чтобы вернуть себе хоть треть от вложенных средств. Но мы тут встали в позу и за месяц утрясли возникшие недопонимания.
Но если всё так складывалось хорошо, какого чёрта я сейчас сижу за стойкой бара где-то на задворках и сжимаю в потных ладошках свои два ПЯММ-а? То есть «Пистолета Яковлева-Мосина Малокалиберного».
А вот случилось так! Детройт, оказывается, являлся этакой мигрантской Меккой не только для послушных и трудолюбивых немецких бюргеров, но и для крикливых итальянцев с кичливыми поляками. Для тех самых поляков, что бежали с нынешних земель Австро-Венгрии и Германии от притеснений со стороны российского царского режима!
Как так можно было перемешать всё в своей голове, я, честно говоря, не понял совершенно. Но они бежали с немецких земель от российского царского режима. И были очень злы на русских. Не на немцев, с которыми тут рядом же и продолжали ныне проживать, а на русских. Вот как так у них логика мыслей работает? Лично мне совершенно непонятно! Но уж какая есть. Видать, до сих пор сильно обижены, что это не они стали великополяками, а мы стали великороссами.
Так вот, похоже, кто-то сильно бортанутый нами в сторону, не будем показывать пальцем на гражданина Форда, стуканул местным польским активистам, что и сюда добрались по их души и свободу «клятые московиты», дабы, значит, продолжать эксплуатировать их и нещадно курощать даже в свободной Америке. Мол, кушать и спать прям не можем, покуда не поугнетаем очередного свободолюбивого поляка. Потому и добрались сюда аж, окаянные.
Те посмотрели, проверили, обиделись и слили информацию о нас итальянским мафиозям, которые за последние 10 лет изрядно расплодились, что в окраинных районах города, что по ближайшим городкам и весям, отчего имели определенную нехорошую репутацию и силу. Плюс промышляли профессионально вымогательством и похищениями людей. В основном, конечно, среди своих же — итальянцев, чтоб не нарваться на скандал и пули со стороны местных. Но так уж вышло, что за двоих русских, как только они подписали все нужные бумажки и перечислили на банковский счёт деньги, вставать особо стало некому. Наоборот, из очень нужных компаньонов мы резко превратились в навязанный балласт, с которым надо будет делиться и считаться. А это очень неудобно и неприятно!
Вот так меня прямо с мигом развернувшейся стройки и похитили. Я же не только на других посмотреть, да себя показать, в США приехал. Я же притащил, наверное, самое главное своё детище из всех сотворённых в этом времени. Чертёж завода! Детальный! На те самые 25000 машин в год, которым я когда-то давно «пугал» императора.
Технолог я иль не технолог? А раз технолог, да ещё успевший поработать на многих схожих предприятиях Страны Советов, то знаю очень многое в этом плане. Местным инженерам столько и не снилось даже. Одних только типов главной конвейерной линии пришлось перебрать аж 5 штук, чтобы просчитать всё и выбрать лучший вариант для сегодняшних условий и таких объемов производства! Благо герр Бош, да, да, тот самый, решил нашу проблему со свечами зажигания и продал нам лицензию на оные, готовые к внедрению в массовое не сильно дорогое производство.
Про грамотную расстановку рабочих мест сборщиков, пути доставки к ним деталей и вообще логистику завода лучше просто промолчу. Тут ужас и кошмар нас всех ещё только ждёт впереди огромный. На много лет вперёд работы.
Вот именно когда я в очередной раз обдумывал эту умную, но удручающую мысль, ко мне и подошли какие-то ребятки из числа строителей с предложением, от которого я уже не смог отказаться.
А как тут откажешься, когда тебе стилетами тыкают разом в обе почки? То-то и оно! Никак не откажешься!
— Бам! Бам! Бам! — это я упокоил из своего пистолетика самого нетерпеливого. Одного из тех пятерых, что оставались в строю, после того как я завалил их босса и его зама.
Вот всем хорош наш ПЯММ! Только калибром мелковат и патрон не сильно мощный. Как тут, в США, говорят — для дистанции карточного стола, чтобы, значит, пойманного на жульничестве шулера завалить можно было, и при этом не угрожать серьезным ранением находящимся рядом мистерам и миссис всяким. Надо будет с Кольтом или Ремингтоном как-то подвязаться, чтобы организовать здесь их лицензионное изготовление! Тут в городах такое дело дюже любят.
Да, метров на 15–20 он бьет неплохо очень. И пуля всегда в теле застревает. Но вот останавливающее действие слабоватым выходит. Совсем. Чай не 45-ый калибр. Потому и выстрелил сейчас 3 раза, чтобы вывести из строя очередного макаронника наверняка.
Привезли, значит, меня в какой-то загаженный салун и сдали местному хозяину, по совместительству являвшемуся главой самой крупной и отмороженной банды среди местных итальянцев. Но это я узнал уже значительно позже. Из его некролога в местной газете.
А я не то, что по-итальянски, я и по-английски ни бум-бум. Они со своей стороны тоже не оказались полиглотами и русского с французским не разумели. В общем, не сложилась у нас с ним беседа сразу.
Орал он на меня в подвале своего заведения, значит, орал. Слюной брызжа. Ножичком своим в меня опять же тыкал, в то время как его помощник рядом с ружьишком каменную статую изображал. А как ещё-то довести до сведения собеседника, чего ты от него хочешь? Только повышением голоса! Вам об этом каждый русский турист в Турции расскажет. Хе-хе!
Не поняли мы друг друга в итоге. Совсем не поняли. Я и полез себе во внутренний карман пиджака. Якобы. На самом деле — дотягиваться стал до скрытой кобуры. Одной из двух. Под мышками. Эти-то меня только по карманам зимнего пальто обхлопали, да и всё. Ныне в США всякие мелкие револьверчики и те же дерринждеры принято в карманах верхней одежды носить. А у меня в карманах в этом плане было пусто.
Говорю же, всем хорош ПЯММ! Очень тонким вышел пистолетик! В один дюйм толщиной! Всего-то раза в полтора массивней моих старых дерринджеров.
Вытащил я его, стало быть, спокойно так, снял большим пальцем с предохранителя и тут же выстрелил прямо в полное удивления лицо. Патрон в патроннике уже имелся. А после во второе лицо. Не менее удивлённое. Чего-чего, а такого поворота они, видимо, вообще не ожидали. Теперь вот, свалив с подвала, пытаюсь вовсе покинуть столь негостеприимное для моей персоны заведение.
— Дух! Дух! — а это был ответ на мои действия. С ружья ударили дробью по месту, где я прежде скрывался. Прежде, поскольку я мигом на карачках уполз в противоположную сторону барной стойки, как только ринувшийся ко мне «герой» со стилетом наперевес, окончил свой забег, «споткнувшись» о мои пули.
— Бам! Бам! — Всё! Закончились патрончики в обойме. Но, судя по тому, что кто-то начал громко подвывать, попал, куда и целился — в носителя ружья.
Почему я не кричу им, чтоб сдавались или чтобы, хотя бы, выпустили меня? Так языковой барьер мешает! Чего же зря воздух сотрясать да давать противнику знать, где я сейчас нахожусь? А нахожусь я сейчас снова в другом месте, так как снова на колешках шустро переполз. Стойка-то барная — сплошное дерево, вообще не держит, ни пули, ни дробь.
— Дух! Дух! — а это досталось бутылкам, что были выставлены на всеобщее обозрение клиентов и ныне просыпались на меня стеклянно-алкогольным дождём. Умный там кто-то попался! Жизнь мне, бедолаге, затрудняет мою поползновенную. Надеюсь, что не будет пытаться меня поджечь! Крепкий алкоголь тут тоже разливали так-то.
Высунув левую руку поверх стойки, я, не глядя, выпустил в пространство ещё 7 пуль. Это сказал своё слово мой второй пистолетик. Я ведь их парой ношу, чтобы кобура с одной стороны не перевешивала.
Перезарядившись же последними двумя обоймами, стал прислушиваться. Полы тут отнюдь не бетонные. А дерево нет-нет под ботинком да скрипнет.
Так и сидели, слушали друг друга, пока не выдержали нервы, и я не принялся метать уцелевшие бутылки прямо в витрины.
Разбил их, конечно же, с энной попытки, чем вызвал определённый переполох на улице. Там и так собиралась толпа любопытствующих. Как же! Стреляют! Нужно скорее пойти посмотреть кто и в кого! И лучше всего — из первого ряда! Вот эта толпа и качнулась в стороны, одновременно дружно выдохнув и завизжав немного.
Вы видели, как Нео бежал прямо на стрелков, пропуская мимо себя пули и ведя при этом огонь с двух рук? Вот! Я так не умею! Ибо простой смертный, а не программная ошибка! Потому сидел я за своим укрытием, изредка постреливал и ждал прибытия помощи.
Должна же в этом городе полиция работать! Ну хоть как-то! Мы, между прочим, тут уже изрядно нашумели! Пора бы им уже явиться, дабы честь познать. Всё же на дворе не ревущие 20-е и местный криминал пока немного мелкий, пушистый, застенчивый. Все прячутся активно за легальным бизнесом и не разъезжают на Кадиллаках по улицам с автоматами Томпсона наперевес. Хотя, справедливости ради надо отметить, что ни машин, ни автоматов Томпсона для того пока в природе нет.
Полиция явилась лишь четверть часа спустя. У меня наручные часы, так что точно знаю. Явилась и давай, значит, требовать сдаваться нас. Ну, я так понял по общему тону. Нихрена ведь по местному не понимаю! Говорил же уже и не раз!
К этому времени я успел подстрелить в ногу ещё одного попрыгунчика, попытавшегося добежать до моего укрытия с холодняком в руке, и получил себе в левое плечо пару дробин от ответного выстрела моего предыдущего недобитка.