Естественно, что силами одной лишь армии достичь подобного успеха было невозможно. Но, имея перед глазами картину «триумфального шествия» войск своего «заклятого соратника», Куропаткин оказался попросту вынужден начать выполнять и свою часть изначального общего плана наступления. А именно — дождавшись успеха на своём правом фланге, атаковать основными силами вдоль КВЖД с целью выбивания противника с его оборонительных рубежей вплоть до границ города Ляояна, откуда полугодом ранее он уводил свои войска в Мукден.
И тут опять же своё слово сказала наша бронетехника. Но уже не столько броневики, хотя и они активно воевали до завершения боёв, а бронедрезины. И, как до меня долетали слухи, наши артиллерийские БТД-1200 оказались для японцев очень неприятными противниками. Их, конечно, время от времени уничтожали сосредоточенным артиллерийским огнём, как и наши колёсные бронемашины. Но прежде чем сойти с рельс или же оказаться разбитыми снарядами, те раз за разом успевали прорывать вражеские оборонительные позиции и заставлять японцев отступать вдоль единственной артерии, способной обеспечивать снабжение их войск.
Правда сам Ляоян никто штурмовать так и не стал. По изначальному плану предполагалось отбросить противника по всему фронту на 20 — 30 километров и после встать в оборону по границе реки Тайцзыхэ. Что и было осуществлено с нашей посильной помощью. А вот на что-то большее — вроде прорыва сухопутных войск до Порт-Артура, в штабе Маньчжурской армии покуда не рассчитывали. Ибо даже в нём на командных должностях находились люди, не желавшие завершения данного противостояния неоспоримым триумфом России.
Глава 14Дела флотские
А пока велись активные зимние бои на сухопутном участке фронта, и после войска обеих противостоящих сторон потихоньку, по мере неспешного поступления подкреплений и подвоза боеприпасов, приводили себя в порядок, да обустраивались на новых позициях, 2-я Тихоокеанская эскадра благополучно добралась до Индокитая. Где в бухте Камранг и провела подготовку к финальному рывку.
Под завязку заполняли топливом угольные ямы судов и кораблей. Насколько это было вообще возможно, перебирали и обслуживали изрядно потрудившиеся за время перехода механизмы. Учения со стрельбами проводили опять же.
Там-то своих и обнаружила команда крейсера «Аскольд», высланного из Порт-Артура с несколькими пакетами документов для предварительного согласования действий двух эскадр. Всё же спустя целый год войны никто более не полагал японцев какими-то там неумехами или же наглыми выскочками. Уважать себя столь сильный и умелый противник уж точно заставил, отчего шапкозакидательских настроений, как минимум на флоте, более не наблюдалось.
Именно поэтому адмирал Макаров не сомневался, что идущее на помощь его флоту подкрепление не сможет пробиться своими силами через блокаду японского флота. Во всяком случае, пробиться малой кровью. Тогда как очередные, едва держащиеся на плаву, развалины, требующие срочного ремонта, ему в Порт-Артуре были не надобны. Что называется, своих хватало с избытком. Плюс его в немалой степени беспокоило, что совершенно необстрелянные люди со 2-ой эскадры — и офицеры, и матросы, могли банально растеряться, попав в самый настоящий бой.
Уж сколько у него самого ушло времени и сил на приведение своей эскадры в нечто действительно боеготовое и боеспособное, не хотелось даже вспоминать. А потому он прекрасно осознавал сколь неудовлетворительного качества выучки экипажи шли к нему на лучших кораблях Российского Императорского Флота, и что с ними всеми вполне себе могли бы сотворить получившие громадный опыт ведения боёв моряки Императорского флота Японии.
Потому, когда пришло время, Степан Осипович вывел в море свои наиболее боеготовые и наиболее быстроходные корабли, оставив остальные, включая броненосцы «Полтава» с «Севастополем», охранять военно-морскую базу от очередных возможных атак брандеров с миноносцами. Их орудия, конечно, были бы не лишними в бою, но на этом этапе операции по соединению двух эскадр ему требовалось как можно скорее покинуть акваторию Жёлтого моря, отчего именно скорость перехода тут решала вообще всё. Ради этого можно было пожертвовать даже весом бортового залпа.
При этом убежать от японских броненосных крейсеров он, конечно же, не планировал. Даже по завершении максимально возможной подготовки, проведённой в условиях блокированного Порт-Артура, его лучшие броненосцы не могли выдать отрядную скорость свыше 17,5 узлов. Но, поддерживая на протяжении 10–12 часов именно такой ход, он предполагал уберечься от перехвата своей эскадры японскими эскадренными броненосцами, которые ныне вряд ли могли продемонстрировать большую прыть.
Лезть же под 12′ и 10′ снаряды только своими крейсерами японцы уже никак не могли себе позволить, если, конечно, не желали сильно заранее лишиться части подобных кораблей до начала неизбежного грядущего генерального сражения.
А взятые с собою полдюжины бронепалубных крейсеров обещали стать надёжным прикрытием линейных сил с флагманским «Баяном» во главе от ночных атак японских миноносников, не воспоследовать которые никак не могли.
И базировавшиеся в Чемульпо японские броненосцы действительно не успели перехватить отряд Макарова. Тут сказались и сроки передачи сообщения о выходе из Порт-Артура русских кораблей, и время на подготовку броненосцев к снятию с якорей, и почти вдвое большая дистанция пути от Чемульпо до Шаньдунского полуострова, близ берегов которого ещё можно было бы зажать русские корабли, не пропустив их на большую воду. Но именно к тому моменту, как 1-ый боевой отряд[1] адмирала Того покидал корейский порт, эскадра Макарова как раз уже огибала на своей максимальной скорости крайнюю западную точку данного полуострова.
Таким вот образом более не суждено было случиться Цусимскому сражению, в котором в моём былом прошлом увяла слава Российского Императорского Флота. Но вместо него было суждено произойти Формозскому сражению в соответствующем проливе.
Трое суток длилось преследование японцами эскадры Макарова. Случались за это время и неоднократные попытки японских броненосных крейсеров навязать своим визави линейное сражение на дальних дистанциях, и три массированных ночных атаки миноносцев, жертвой которых всё же стал один из крейсеров.
Получивший торпеду в свою корму «Варяг» уцелел, но отстал от остальных и был вынужден уйти в Шанхай, где интернировался до конца войны.
Однако как-либо изменить общую картину в целом все эти действия уже не смогли.
Продолжая находиться вне зоны досягаемости орудий японских броненосцев, к полудню 29 января 1905 года эскадра Макарова, пройдя протяжённый, почти 200-мильный, Формозский пролив, повстречала ведущий разведку крейсер «Светлана» из состава 2-ой Тихоокеанской эскадры. И вот как раз, начиная с этого момента, для адмирала Того настали самые тяжёлые времена за всё время его службы.
Не принять бой с превосходящими силами противника он не мог. Но и одержать верх в сражении с 11-ю эскадренными броненосцами, имея всего три подобных корабля, будучи реалистом, не рассчитывал от слова — «вовсе».
Единственное, что ему оставалось сделать в складывающейся ситуации — это провести будущий бой в том же ключе, каковой имел место быть в Жёлтом море, когда он нанёс немало тяжёлых повреждений русским кораблям, надолго выведя те из строя, и при этом сам не потерял безвозвратно ни одного своего вымпела.
Ремонтно-восстановительные мощности Порт-Артура уж точно не смогли бы справиться с наплывом столь огромного количества очередных изувеченных кораблей, тогда как производственные возможности Японии вполне себе позволяли за месяц-два вернуть в строй даже очень сильно побитые вражескими снарядами крейсера с броненосцами. Потому, очередная «победа по очкам» вполне себе могла в итоге привести к одержанию верха в изрядно затянувшейся борьбе за контроль над морями.
Дай японцы Макарову время на вдумчивое общение с тем же вице-адмиралом Рожественским[2], да на перетасовку кораблей обоих эскадр между боевыми отрядами, им, несомненно, пришлось бы ещё тяжелей. Именно поэтому Хэйхатиро Того принялся навязывать своим противникам бой сразу же, как только нагнал убегавшие всё это время от него вражеские корабли.
Степан Осипович едва успел развернуть колонну своих броненосцев в обратном направлении, поставив её параллельно курсу общей линии 1-го и 2-го броненосных отрядов 2-й Тихоокеанской эскадры, как на горизонте показались дымы главных сил японцев. Это подходили с севера всё те же три эскадренных броненосца: «Микаса», «Асахи» и «Фудзи» в сопровождении 7 броненосных крейсеров, с которыми 1-я Тихоокеанская эскадра уже не единожды сходилась в линейном бою.
Потому ни о каком должном взаимодействии двух русских эскадр не могло статься даже речи. Из-за изрядной расторопности противника тут каждый вынужденно был обречён сражаться сам по себе. Во всяком случае, по большей части.
Но вот что в сложившихся обстоятельствах изрядно развязывало руки адмиралу Макарову, так это отсутствие необходимости выступать на сей раз главным «мальчиком для битья», как это постоянно случалось прежде, а также понимание того, что вражеских эскадренных миноносцев поблизости много быть никак не может. У столь небольших кораблей банально не хватило бы собственных запасов топлива, чтобы неотрывно следовать за его эскадрой на протяжении всех этих дней даже экономичным ходом. Ведь они преодолели свыше 1000 морских миль, что являлось пределом досягаемости для многих кораблей такого типа.
Потому, в первую очередь он отрядил всю пятёрку своих уцелевших крейсеров атаковать отряд японских бронепалубников. Тот самый, что всё это время наступал им на пятки в качестве передовых разведчиков эскадры Того.
Если не утопить, то надёжно отогнать эти корабли куда подальше от «главных действующих лиц», российские крейсера были более чем способны.
И точно такой же приказ он передал по радио на крейсерский отряд контр-адмирала Энквиста, продублировав тот семафором на держащуюся под боком «Светлану». Но только указав в качестве объекта атаки другой отряд японских бронепалубников. Что в итоге совершенно исключило из сражения линейных эскадр 3-й и 4-й боевые отряды японского флота, в которые входили их лучшие бронепалубные крейсера. Тогда как три крейсера из Отряда разведки отсылались Макаровым на прикрытие транспортных судов. Как и подавляющая часть пришедших со 2-ой эскадрой миноносных кораблей, не говоря уже о вспомогательных крейсерах.