затопления во внутренних отсеках. Да и «Микаса» с «Асахи» к концу боя остались практически без зубов, хоть и сохранили, как отличную плавучесть, так и ход.
Тихоокеанский флот Российской империи тоже понёс при этом определённые потери. Тащить с собой в Порт-Артур то, что осталось от «Князя Суворова» и «Императора Александра III» с «Баяном», Степан Осипович посчитал нецелесообразным. Корабли почти полностью выгорели и не могли дать свыше 8–9 узлов из-за разбитых в лохмотья труб. Да и действующих орудий на них практически не осталось. Так что эти новейшие корабли отправили под эскортом двух вспомогательных крейсеров и одного буксирного судна в Гонконг, являвшийся ближайшим нейтральным крупным портом, докуда они могли бы дойти своим ходом и даже провести там определённый ремонт.
Да, решение это было отнюдь не лучшим, учитывая позицию Великобритании в данном конфликте, но в какой-нибудь более отдалённый порт столь сильно избитые корабли могли и не дойти, попади они с имеющимися повреждениями в шторм. А рисковать их окончательной потерей не хотелось совершенно.
Пришлось также отпустить на интернирование бронепалубные крейсера «Диана» и «Аскольд», получившие слишком много подводных пробоин во время «боксирования» с японскими одноклассниками. «Паллада», как и «Боярин» с «Олегом», также получили несколько подводных повреждений, но не столь критичных, отчего их ещё можно было довести до сухого дока Порт-Артура, где и привести со временем в порядок.
Вот так и завершилось данное сражение, по итогам которого никто из понимающих в военно-морском деле людей не мог чётко сказать, на чьей же стороне оказалась победа. Ведь оба противостоящих флота частично добились своих целей. Японцы сильно-сильно ослабили подкрепление своего противника, не понеся при этом действительно критических потерь. А РИФ в свою очередь избавился от ещё двух столь сильно досаждавших вражеских броненосных крейсеров, которые постоянно ссаными тряпками гоняли русские бронепалубники по всему Желтому морю, не позволяя тем атаковать транспортные суда.
Теперь только время могло расставить все точечки над «i» и показать, кто больше получил, а кто потерял от случившегося в Формозском проливе размена.
[1] 1-ый боевой отряд Императорского флота Японии — в указанный временной период включал в себя лучшие броненосные корабли японцев. А реальной истории — 4 эскадренных броненосца и 2 броненосных крейсера. В данной АИ — 3 эскадренных броненосца и 2 броненосных крейсера.
[2] Вице-адмирал Зиновий Петрович Рожественский — командующий 2-ой Тихоокеанской эскадрой.
Глава 15Неочевидное вероятное
— Что скажете по поводу нашего боевого скакуна, Александр? — обратился ко мне Михаил Александрович, наведавшись в здание железнодорожных мастерских, которое нам временно позволили занять для проведения работ по восстановлению той моторной техники, что ещё подлежала ремонту.
Если поначалу остатки нашей бронероты отправили на охрану штаба 2-ой армии, то после того, как налетевшие со всех сторон врачи диагностировали у великого князя сотрясение головного мозга, нас вовсе перевели в Мукден, где мы и находились уже свыше месяца.
Брата императора, понятное дело, определили на продолжительное лечение и отдых в лучшие апартаменты, какие только нашлись в городе. А меня с братом, как и всё наше ремонтное отделение 1-ой роты, как и вообще все подобные отделения всех прочих рот, временно объединили в единое целое со взводом обеспечения полка, тем самым собрав в единый кулак всех штатных автомехаников бригады. Мы ведь с Лёшкой так-то изначально числились «гайковёртами», а в экипаж Михаила Александровича временно попали по протекции. Вот и вернулись, так сказать, в родные пенаты, где тут же пришлось много вкалывать.
Почти две недели ушло у нашей технической братии только на то, чтобы притянуть в Мукден разбросанные по полям и долам подбитые или же просто вышедшие из строя грузовики с броневиками, количество которых с каждым новым днём боёв всё увеличивалось и увеличивалось, покуда стрельба на фронте не прекратилась вовсе.
Как результат, всё пространство рядом с мастерскими превратилось в импровизированную автостоянку.
Учитывая ту технику, что была выведена из строя ещё до начала отгремевшего сражения, наша гвардейская бригада лишилась 107 грузовиков, 17 броневиков и двух САУ, большей частью побитых японской артиллерией. Вот из всего этого «счастья» мы и пытались ныне собрать хоть что-то работоспособное.
— По-хорошему, его бы отправить в столицу на капремонт, — вытирая ветошью испачканные маслом руки, выдал я свой вердикт, рассматривая наполовину разобранный командирский броневик. — Но если кто-нибудь сможет достать один из тех лимузинов, что имеются в распоряжении командующего, за неделю-полторы мы точно сможем вернуть его в строй. И даже пробоину в бортовой броне заделаем заплаткой из достаточно толстого котельного железа, чтобы она могла держать ружейные пули. Местные железнодорожники обещали с этим делом подсобить за денежку малую.
— Кто-нибудь? — покосившись на меня, усмехнулся великий князь, уже успевший узнать меня со многих сторон и потому прекрасно с ходу понявший ход моих меркантильных мыслей на свой счёт.
— Ну не угонять же мне этот самый лимузин, в самом деле! — развёл я руками. — А без такого донора нам тут ничего не светит в скором времени, — закончив с очисткой рук от основного слоя грязи, метнул я заляпанную тряпку на разобранный мотор. — У нас ведь не только переднюю ось и рулевое управление с радиатором изувечило тем японским снарядом. Вон, полюбуйтесь, — ткнул я пальцем в сторону хорошо просматриваемой трещины, тянувшейся по блоку цилиндров, — как ему досталось. Ремонту это точно не подлежит. Как и в случае размороженных двигателей[1], этот силовой агрегат необходимо менять на новый. Иного выхода просто нет.
— Кхм. Посмотрим, что с этим можно будет сделать, — слегка нахмурился мой ротный, которому явно не хотелось обращаться с подобной просьбой к Куропаткину, при штабе которого эти самые лимузины и наличествовали. Уж больно наглой и одновременно сильно мелочной для родного брата императора казалась она со стороны. Вполне себе очень быстро могли поползти слухи, что великий князь «отжал» самые комфортные автомобили исключительно для личного пользования. Что, конечно, могло повредить выстраиваемой военной репутации царского родича.
— Впрочем, нам это всё уже не к спеху, а потому мы можем и подождать, покуда не придёт вагон с уже заказанными мною запчастями, — раз уж подвернулась такая возможность, принялся я подводить беседу к куда более важной теме. Тем более что не сложно было разглядеть тень недовольства на лице ротмистра. И да, за то сражение нашего командира повысили в звании до ротмистра, а нас с Лёшкой облагодетельствовали Знаками отличия Военного ордена. Причем меня — уже 2-й степени!
— С чего вы взяли, что восстановление нашей боевой машины уже не к спеху? — изрядно удивился мой высокородный собеседник. — Неужто до вас дошли какие-то слухи аж из самого штаба Маньчжурской армии?
— Бог с вами, Михаил Александрович, — отмахнулся я от него, ибо сильно заранее получил право на неофициальное обращение и свободное общение при отсутствии поблизости лишних ушей. — Где я и где штаб фронта! Это же всё равно, что сравнивать положение неба и земли! Точнее, в моём случае — какого-либо глубокого подземелья и космического пространства. И это я себе ещё польстил!
— Тогда откуда у вас взялись такие мысли? — с явными нотками недоумения в голосе, поинтересовался тот, не став оспаривать указанное мною положение собственной персоны в армейской иерархии.
— Так ведь весна на носу! — воззрился я на командира, словно на неразумного ребёнка. — Тут же совсем скоро повсеместно такие хляби разверзнутся, что поля с дорогами в мгновение ока превратятся на натуральные болота! Так что наши машины с места сдвинуться не смогут, покуда всё не просохнет. А это, как уверяли меня местные, вторая половина мая в лучшем случае. Потому и говорю, что время у нас ныне имеется. Я даже своему отцу уже неделю как направил запрос на все потребные детали, потому к началу мая они точно придут. И поставим мы их за счёт нашей семьи, чтобы не тратить драгоценное время на армейскую бюрократию. Как поставим и топливо с маслами, — не забыл я заработать очередные плюсики для нашего семейства Яковлевых в глазах великого князя. Уж он-то, побыв в шкуре ротного, который обязан был не только командовать в бою, но и вести все хозяйственные дела роты, теперь отлично знал эту самую бюрократию. И тихо ненавидел её всеми фибрами своей, жаждущей жизни в своё удовольствие, души.
— Это очень щедро со стороны вашей семьи, — отдал должное нашей расторопности и готовности помогать армии великий князь. — Но, вы уверены, что мы точно не сможем принимать участия в боевых действиях аж до середины мая? — на всякий случай переспросил он, явно будучи не сильно довольным таким положением дел. Ведь боевой единицей наша моторизованная бригада являлась очень ценной. Чего было не отнять, того было не отнять.
— Даже не сомневайтесь, — не стал я как-либо воодушевлять того в ответ. — Разве что мотострелков куда пошлют своим ходом в качестве обычной пехоты. Потому я, кстати, очень сильно удивился, что сохранившиеся силы нашей бригады не стали применять по прямому назначению во время недавнего рейда нашей кавалерии во вражеский тыл. Это ведь лежало на поверхности! Моторизованные войска для того ведь и существуют, чтобы осуществлять подобные обходы вражеских сил с последующим разгромом их тылов.
— Это вы про рейд сводного отряда генерал-майора Мищенко на Инкоу? — на всякий случай уточнил мой ротный командир.
Собрав под своей рукой почти 7000 сабель и 22 орудия конной артиллерии, Павел Иванович Мищенко, к сожалению, не смог в полной мере реализовать представившуюся ему возможность, ограничившись уничтожением артиллерийским огнём тех складов в районе портового города Инкоу, которые вышло поджечь фугасными снарядами.