И вот вся эта выставка одного экспоната ныне готовилась к всеобщему обозрению на Дворцовой площади. Именно там, где чуть более года назад случилось «Кровавое воскресенье».
Цинично?
Возможно!
Даже не возможно, а точно цинично. Но таковы правила «игры» под названием политика. Кто-то год назад цинично подставил под винтовки и штыки гвардии простых работяг. Подставил исключительно ради достижения своих политических целей. Теперь же мы попытаемся перебить выложенную тогда на игровой стол «кровавую карту» своей. Не только аналогичной — то есть замешанной на крови, но вдобавок ещё и с флёром изрядного героизма. Причём героизма не абы кого, а родного брата царя.
И, да. Это уже будет частью моей собственной игры, о которой, впрочем, окромя меня вообще никто не ведает. И никто никогда не узнает. Поскольку если хоть что-то станет достоянием общественности, меня сотрут в порошок. А также всех тех, кто мне дорог.
Как говорится, что знают двое — знает и свинья. Так что сам. Всё сам!
Правда, чтобы сделать следующий шаг придётся хорошенько подготовиться самому и подготовить условия для его осуществления. Уж больно подгадили мне в этом плане всякие доморощенные революционеры со своими покушениями и тягой к бомбам. Сволочи! Всю «дичь» спугнули!
И вообще, 1905 год стал не сильно удачным. Причём тут я имею в виду отнюдь не войну с японцами и всякие революционные выступления.
Так, словно по мановению волшебной палочки, на мировом автомобильном рынке появилось сразу несколько очень достойных конкурентов нашего «Русь Империала». Французский «Делоне-Бельвиль», британский «Роллс-Ройс», бельгийский «Пайп», испанская «Испано-Сюиза». Как минимум, по комфорту передвижения выставленные этими четырьмя компаниями автомобили заметно превосходили наш лимузин. Не в последнюю очередь за счёт плавной работы двигателя, который у нас, надо было признать, являлся тряским, так как изначально проектировался универсальным — и для легковушек, и для грузовиков, и для прочей техники.
В США возникли проблемы опять же. Не только президент Уильям Мак-Кинли ушёл из большой политики на покой, уступив место в новой президентской гонке Теодору Рузвельту, так вдобавок ещё и мэр Детройта — Уильям Мэйбери, также сделал ручкой своему былому посту. Из-за чего мы, Яковлевы, в одночасье остались без какого-либо политического прикрытия в Штатах. Развивать-то нам это самое прикрытие было вообще некогда!
Теперь же, несомненно, стоило ожидать скорых «наездов» на наши главные активы. Ведь, что ни говори, а среди совладельцев наших американских заводов не имелось людей с «нужными связями в верхах».
Плюс ещё американские банкиры и правительство изрядно обиделись на Россию, за то, что Япония не смогла одержать над ней верх и половина их планов на Китай пошли коту под хвост. А наша семья отождествлялась в их среде исключительно с Российской империей.
В общем, уже в этом, 1906-ом, году нам стоило ожидать начала определённых проблем, отчего весь этот год я и планировал провести в США, выстраивая там линии обороны на самых разных уровнях — начиная с кабинетов Белого дома, и заканчивая зассаными подворотнями Детройта.
И в немалой степени с этим мне мог помочь император всероссийский.
Да, да! Он самый! Николай Александрович! Не шучу!
В том числе по этой причине я вынужденно отказал в финансовой поддержке адмиралу Макарову, хоть за него и «просил» государь.
Увы, но адмирал не мог дать мне того, что мне требовалось получить от России на данный момент. А вот Николай II уже был на то способен. Потому наша беседа со Степаном Осиповичем и Кази, состоявшаяся в Порт-Артуре в октябре прошлого года, привела лишь к обозначению позиций «высоких договаривающихся сторон», а не к каким-либо конечным результатам.
Я со своей стороны дал понять, что хочу «кусок бюджетного пирога» для своих изделий, а также воплощения в жизнь ряда моих требований. Макаров же лишь ограничился обещанием, что поспособствует кой-чему в меру своих сил и возможностей. Но только после становления морским министром! И никак не ранее! Плюс обозначил свой собственный аппетит, как флотоводца. На что я едва не стал прямо там крутить пальцем у виска. Уж больно этот самый аппетит оказался зверским.
Нет, так-то я прекрасно понимал, что, располагая лишь ныне имеющимися силами, нам нечего даже было мечтать о должном противостоянии на море не только Великобритании, но и Германии. Да и Японии с США тоже. А, зная будущее, вдобавок осознавал губительность для России вовлечение её в очередную гонку морских вооружений.
Бюджет страны банально не тянул постройку пары дюжин новых линкоров, по мнению Макарова минимально потребных для «закрытия имеющихся в обороне дыр». Да он, этот самый бюджет, насколько я помнил, не потянул постройки даже одной дюжины линейный кораблей нового поколения. Из 12 заложенных до начала Первой мировой войны отечественных дредноутов лишь 7 штук с грехом пополам смогли ввести в строй. Остальные же порезали впоследствии на металлолом, так и не достроив. К тому же боевая эффективность принятых флотом кораблей этого класса оказалась околонулевой, тогда как средств на их создание выкинули громадьё. Хватило бы на создание целой танковой армии.
Но покуда никаких новых телодвижений со стороны монарха не воспоследовало, и потому я занимался прочими, не менее важными, делами.
Какими?
Да к свадьбе готовился!
Увы. К своей.
Именно в этом и крылась причина, по которой лично мне в самом скором будущем должны были перепасть многие десятки миллионов рублей. Иными словами говоря, это был подарок семьи на мою давно оговорённую грядущую свадьбу.
Чем мы, Яковлевы, были сильны — так это своими свободными капиталами, на которые ныне облизывались очень многие. И не в одной только России! Чем мы, Яковлевы, были слабы — так это своей малочисленностью.
Обстоятельства сложились таким образом, что нас всего-то было пятеро в семье. Если где совсем уж дальняя родня и имелась, я о них вообще ничего не знал и даже никогда о таких людях не слышал, что говорило о многом. Всё же в эти времена было принято держаться даже дальних родственников. Естественно, если ты совсем уж не законченный мизантроп. Тут же вообще была тишь да пустота в этом самом родственном плане. А нас пятерых, на столь огромное количество забот и хлопот было совершенно недостаточно. Точнее даже четверых. Сестрёнка и молода пока ещё была для занятия бизнесом, и, смотря на нас со стороны, совершенно не желала во всё это влезать, решив связать свою жизнь исключительно с искусством, дабы стать в будущем оперной дивой.
К чему я всё это веду? Да к тому, что очередным подстреленным зайцем на сей раз оказался я сам. Не всё же мне было постреливать налево и направо.
А знаете, что самое забавное во всём этом деле? Я, фигурально выражаясь, подстрелил сам себя. Не случайно, нет! Намеренно! Можно сказать, принёс себя в сакральную жертву, самолично согласившись взойти на алтарь ради спасения своей родины. Да, понимаю, что звучит донельзя пафосно. Но уж как есть.
Если что, столь высокопарно я говорю о своей будущей женитьбе. Да! Вот так вдруг случилось! Без всяких ахов, охов, вздохов, серенад под окнами и прочих злоключений для нас, мужуков.
Вот он я весь из себя такой свободный фигаро, что пребывает здесь и там одновременно. И вот вдруг я уже почти женатик окольцованный. В 18 лет, ё-моё! Ибо время поджимало! Ну и кое-что ещё тоже поджимало. В организме. Куда уж без этого кое-чего? Не спасли меня газетные объявления определённого толка. Как и в большинстве случаев, реклама сильно-сильно преувеличивала качество реального «товара». Вот я и «прыгнул в прорубь с головой» ещё до того, как «записался в армию».
А всё деньги виноваты! Слишком большие деньги, которые никак нельзя было отдавать в чужие руки! И даже те же самые государственные облигации, умеючи, можно было превратить во вполне себе «работающий актив», ежели знать как.
В общем, так, без лишнего шуму и пыли, я и должен был вскоре создать собственную маленькую ячейку общества в этой жизни. И с кем бы вы думали, я её собирался выстраивать? А?
Староверы! Вот кто-кто, а эти держащиеся друг друга жучары купеческие, при должном финансовом вливании и при технической поддержке понимающих людей, вполне себе могли стать русским ответом Ротшильдам и иже с ними. Такие же прозорливые во всевозможных скользких делах-делишках и совершенно беспринципные, когда это было необходимо! Именно таких родственников нам и не хватало! Как то полагал персонально я.
И если у кого-то там имелись определенные проблемы теологического толка для породнения с ними, то мне, бывшему коммунисту по паспорту, точнее по партбилету, было вообще до лампочки, кто как там молится и как крестится.
Я ведь как раз был из того поколения, которому школьные учителя в своё время вбивали в голову, что Бога вообще нет, и после предлагали всему классу дружно продемонстрировать ему туда наверх наши детские кукиши. Образно говоря, конечно. Но суть была именно такой.
То есть в этом плане я был, прости меня Господи, толерантным. Вот ведь бедное, ни в чём неповинное слово! Как же его «опустили» в иерархии русского языка всякие… Всякие, короче.
Правда, всё состоялось очень быстро по местным понятиям. Чуть более года минуло, как папа́ с мама́ провели предварительные переговоры и ударили по рукам со второй заинтересованной стороной. Благо заранее прекрасно понимали, с кем именно следовало породниться. Так что бегать по всей Москве и стучаться во всякие там особняки с предложением руки и сердца нам вовсе не пришлось.
И всех нас объединил… Харьков!
Как мы в одночасье стали главной промышленно-технической «шишкой» в этом городе, точно так же главной финансовой «шишкой» в нём стали Рябушинские, не без помощи Витте некогда оттяпавшие себе откровенным рейдерским захватом «Харьковский торговый банк» и «Харьковский земельный банк».
Больно уж его прежние владельцы и директора заигрались в финансовые махинации, своровав в общей сумме под 7 миллионов рублей, что так-то превосходило всю капитализацию данных финансовых учреждений. Отчего Государственному банку пришлось покрывать недостачу, выдавая срочный кредит под очень низкий процент, чтобы не начался обвал финансовой системы нескольких губерний разом. Вот Витте ещё будучи министром финансов и поспособствовал его переходу в новые руки.