Заказные статьи в жёлтой прессе, громко анонсированные грядущие судебные тяжбы с владельцами потенциально затапливаемых земельных участков, распространяемые в обществе всевозможные нехорошие слухи о катастрофических последствиях строительства — едва ли не новый всемирный потоп прогнозировали, такие вот неприятные выходки всяких нанятых за копейки босяков. Церковь и ту подключили за мзду! Ведь под затопление могли попасть ряд старых погостов. Всё это было звеньями одной цепи. Больно уж сильно взыграло ретивое у тех, кто так или иначе пролетал мимо солидных доходов в результате начала заметного развития гидроэлектроэнергетики в России.
Рыбопромышленники, заранее опасающиеся схлопывания своего бизнеса на Волхове, подняли громкий хай опять же. Даже разные представители административного аппарата империи повякивали время от времени в сторону нашей семьи. Но так, с опаской и оглядкой. Ибо те, кто надо, знали, что царь в доле с нами. И потому слишком громкое вяканье могло быть чревато очень быстрой отставкой, или же отправкой на Сахалин для продолжения службы уже там.
Да и финны что-то сильно возбудились вследствие того, что одна из будущих ГЭС оказалась размещена на территории Великого княжества Финляндского, а с их Сеймом это дело не «попилили по-братски», просто поставив перед фактом, что сей электростанции быть и «доить» её будут другие люди. Но там пока что с ними вели беседы в кулуарах. Мол, не шумите, мол, расходитесь. И вообще — у вас на территории рек больше, чем людей живёт. Ищите схожие с Вуоксой, да ставьте там такие же точно ГЭС, коли денежки имеются. В общем, пока всячески отбрыкивались от них без нашего непосредственного участия. И то хлеб!
— И…? Что же делать? — как-то неуверенно уточнила Надя, которую к такому жизнь уж точно не готовила. У неё даже нижняя губа слегка задрожала, и глаза заблестели от накапливаемых слёз. Человек вообще склонен слегка теряться, попадая в незнакомую ситуацию. А тут ещё гормоны принялись шалить, поскольку мы ожидали очередное пополнение в семействе. Отсюда и реакции такие — эмоциональные.
— Не поддаваться на провокации, да продолжать работу, — пожал я плечами в ответ. — А как намеченное строительство успешно завершится, так заказчики всего этого бедлама и ответят за всё рублём. Очень таким солидным рублём. Разорим всех и каждого к чёртовой матери! Тогда вот и отольются кошке мышкины слёзы. Уж в этом будь уверена!
— Это ты что же, меня сейчас с крысой сравнил? — раздался со стороны дражайшей вопрос, заданный с заметно истеричной интонацией.
— Спокойно, Саня, — проговорил я самому себе, подняв глаза к небу. Точнее к потолку автомобиля. — Это просто женская логика. Ты знаешь, что тебе не дано её понять. Поэтому просто смирись и терпи. Так надо. Бог и тот терпел. А кто ты такой на его фоне?
— Так, значит, всё же сравнил!
В общем, в одночасье я оказался самым виновным человеком во всём мире. Чуть ли не дышал не так, как полагается. И лишь осознание того, что, не смотря на тысячу и одну проблему, дела потихоньку всё же как-то спорятся, позволяло мне сохранять душевное равновесие на уровне повыше плинтуса. Вон, тот же новейший боевой корабль флоту был построен не без нашего активного участия. Хоть и несколько «кастрированный» по своим боевым характеристикам на фоне зарубежных аналогов. Это да. Эх. Грусть-печаль-тоска.
Вообще, подобное действо, как спуск корабля 1-го ранга на воду, всегда являлось очень крупным праздником и в обязательном порядке проводилось в присутствии не только морского министра с командующим флотом, но и самого императора. И со всеми тремя, ни мне, ни папа́, честно говоря, не хотелось бы ныне сталкиваться.
Больно уж хороший аппетит разыгрался у данных персон в свете утверждения в прошлом году новой отечественной кораблестроительной программы. Совершенно не коррелирующий с финансовыми возможностями страны.
150 миллионов рублей! Стописят, ёлки-моталки! Именно столько им, как оказалось, не хватало для полного счастья, чтобы профинансировать постройку четвёрки первых полноценных российских дредноутов. И почему-то кто-то полагал, что мы, Яковлевы, и тут сподобимся помочь. Причём на сей раз не, чем сможем, а всем! Будто мы эти деньги на деревьях выращиваем! Тогда как у нас уже каждый рубль был расписан аж на 2 года вперёд!
— Красивый всё же будет крейсер, как достоят! — довольно произнёс Степан Осипович под активное кивание головой находящегося тут же контр-адмирала Эссена[1]. — Удачно вы тогда настояли на внедрении турбин и второй кормовой башни орудий главного калибра, — обозначил адмирал «прогиб» в сторону моей скромной персоны. — Именно это позволило нам не отстать от тех же британцев, — слегка преувеличил он, поскольку английские линейные крейсера типа «Инвинсибл», вооружённые восемью 305-мм орудиями на фоне наших полудюжины 254-мм у «Яковлева» и его систершипов, всё же оказались не только позубастее, но и пошустрее узла на два. Это стоило признать, как очевидный факт. Хотя те же немцы с французами на нашем фоне поотстали знатно, заложив одновременно с нами крупные крейсера морально устаревших проектов, потеряв на их постройке, и время, и деньги. Но тут речь шла о наших новых кораблях, и потому всё прочее покуда можно было отбросить в сторону.
После полагающегося молебна и под звуки бравурного марша, выдаваемого флотским оркестром, мама́ успешно разбила бутылку шампанского о корпус корабля, и тот вполне себе штатно сошёл из эллинга в воды Невы.
На чём мы с отцом и поспешили бы свалить обратно домой, дабы улизнуть от нежелательных для нас бесед с людьми, которым чревато отказывать, хоть в услугах, хоть в деньгах. Однако это был день нашей любимой женщины, ставшей главной фигурой намеченного празднества. А мама́ у нас желала поблистать в высшем обществе, побыв героиней дня, так что мы, мужчины семейства Яковлевых, были вынуждены смиренно принять свою участь и оказаться в цепких лапках алчущих наших ресурсов людей.
Впрочем, сдаваться без боя мы с папа́ уж точно не планировали. Ибо собственных планов имелось в избытке. И сдвигать их на когда-то потом, уж точно не собирались. Потому приходилось спрыгивать с темы деликатно — с доводами и фактами.
— А ведь мог быть куда лучше. Но да кто будет слушать с должным вниманием какого-то там пехоцкого прапорщика, имеющего своё, совершенно неавторитетное, мнение, — не принял я правил навязываемой игры, давая понять, что всяческим елеем меня не пронять. Зубки истинного капиталиста у меня прорезаться уже успели, хотя только-только стукнул 21 год.
— Мог бы, — оказался вынужден ответить согласием Макаров. — Но, не мы одни решаем, — развёл он руками, тем самым давая понять, что даже ему во флоте не подвластно очень многое, ибо адмиральское лобби никто не отменял. Ну, никак нельзя было игнорировать тех, кто заседал в Морском техническом комитете, Морском генеральном штабе и вообще в Морском министерстве на разных руководящих должностях. А там у очень многих с лихвой хватало собственных воззрений на устройство кораблей и флота.
Иностранные кораблестроители опять же суетились «у дверей», чуя деньги, словно кровь акулы.
Короче говоря, интересантов с собственным уникальным мнением, как оно должно быть, имелось в избытке. И от них всех я сам отличался лишь тем, что располагал определённой возможностью распоряжаться немалыми собственными средствами. А так-то был не краше прочих, если не сказать похуже.
— Это-то понятно, — солидно так кивнул я головой в ответ. — Однако, если технические задания на наши новые линкоры разрабатывали те же самые люди, мне уже становится не по себе за будущее Российского Императорского Флота.
— Эх, Александр Евгеньевич, — тяжело вздохнул адмирал. — А вы всё не меняетесь. Как были изрядно ершистым, так таковым и остались.
— На том и стоим! — улыбнувшись в ответ, довольно хмыкнул я, чем вызвал очередной тяжкий вздох со стороны своего собеседника. — И, дабы сразу расставить все точки над «i», скажу прямо, Степан Осипович. Тот ужас и кошмар, который уже утвердили к постройке в качестве наших новых линейных кораблей, мы финансировать не будем. Ибо не желаем иметь с этим изначально провальным проектом ничего общего. Как я полагаю, мой отец именно это сейчас и объясняет его императорскому величеству, — кивнул я головой в сторону двух общающихся тет-а-тет мужчин, что шагов на десять-пятнадцать отдалились в сторонку от всех прочих гостей, принявшись о чём-то шептаться.
О чём это я так неуважительно отзываюсь? Да о тех самых линкорах типа «Севастополь», что были построены для РИФ в реалиях моей прошлой жизни. Ох, неспроста западные военные моряки так и не смогли отнести их, ни к линейным крейсерам, ни к полноценным линкорам, обозвав в итоге кораблями уникального типа — «балтийский линкор». Вроде как и линкор. Но… балтийский какой-то. Не для океанских просторов, короче говоря, кораблик выходил.
Очень хорошо вооружённые — чего не отнять, того не отнять; очень паршиво забронированные; неплохие бегунки по максимальной скорости хода, но ужасно валкие в штормовую погоду. Мотало на волнении их с борта на борт просто чудовищно.
Они подходили отечественному флоту лишь по одной причине — являлись этаким компромиссом между двумя классами кораблей, поскольку построить и те, и другие мы себе позволить никак не могли. Потому и вышел столь неоднозначным результат скрещивания ежа с ужом.
Ну и в затягивающемся льдами мелководном Финском заливе они могли шастать за счёт невеликой для таких гигантов осадки и носовой оконечности ледокольной формы. Хотя последняя не сильно-то и помогла в итоге. Зимой всё равно ходить потребно было с мощным ледоколом во главе отряда.
Да, эти корабли пережили аж две мировых войны. Что было, то было! Но в ПМВ практически не совершали боевых походов, а во времена ВОВ применялись исключительно в качестве плавучих артиллерийских батарей. Реальных же морских сражений с вражескими одноклассниками в их истории так и не случилось. А для таких ролей, пардон, хватило бы и старых броненосцев, что нынче сохранились почти все.