Причём, насколько мне было известно, некогда Николай II имел схожий со мной взгляд на состав флота. Устаревающие броненосцы имеются в товарных количествах? Вот их-то нам и хватит с головой! Так он поначалу рассуждал.
Не принимал душой потребность в новых капитальных кораблях. Бюджет страны и так являлся сильно дефицитным, а тут ещё огромные деньжищи моряки просили на обзаведение «новыми игрушками».
Однако, со временем моряки всё же продавили императора и тот махнул рукой. Мол, стройте. Только! Денег нет! Ищите сами! Вот и стали подбираться к нам на мягких лапках, чтобы, значит, не спугнуть.
— Как я понимаю, вы находитесь в курсе всего происходящего процесса не без подсказок со стороны господина Кази, — совершенно верно предположил Степан Осипович. И, получив в ответ мой утвердительный кивок, продолжил. — Михаил Ильич, конечно, фигура. И за долгие годы общения вам вышло убедить его в жизнеспособности именно вашего воззрения на те или иные вопросы, связанные с флотом. В том числе на вопросы проектирования кораблей. Случались у нас с ним изрядно интересные дискуссии на сей счёт в былые года, да. Даже жалко, что он начал сильно сдавать в последнее время. Но что ж поделать! Возраст… Я и сам давно уже не мальчик. А уж он… Но о своём былом заводе он печётся до последнего, как я погляжу. Это ведь он убедил вас заказать постройку серии новейших судов на Балтийском и Адмиралтейском заводах? — вильнул хитрый адмирал в сторону, поняв, что в лоб меня не взять и требуется фланговый манёвр.
— Истинно так, — не стал скрывать я данный факт. — Действительно, уговорил он нас с отцом. Хотя у тех же англичан заказ вышло бы получить и дешевле, и быстрее.
О чём это я вообще говорю? О каких таких судах, для постройки которых потребовалось обеспечивать работой аж две крупнейшие верфи столицы?
Да вот случилось мне тут прослезиться как-то, подсчитав, во что мне выльются все «детройтские хотелки».
Учитывая одну только минимальную цену в 85 рублей за билет 3-го класса у «Русского Восточно-Азиатского общества», суда которого ходили из Либавы до Нью-Йорка, общая сумма перевозки в Штаты трёх сотен тысяч работников и членов их семей выходила за пределы 25 миллионов. И это только за преодоление Атлантики! Плюс ещё примерно столько же необходимо было заплатить за проезд по территории России до порта убытия, за пропитание в пути, а также за доставку людей непосредственно в Детройт. На всё про всё не менее пятидесяти миллионов, ё-моё!
Заводской комплекс, блин, обходился нам во столько же! И даже подешевле!
Учитывая же, сколь великое количество иммигрантов ежегодно прибывало в США, оставалось только поражаться, насколько огромные деньги на самом деле крутились в этом бизнесе. Миллиарды! Чёртовы миллиарды!
Немудрено было, что крупнейшие пароходные компании год за годом могли себе позволить строить быстроходные и прожорливые в плане потребления топлива лайнеры и при этом не разоряться в пух и прах.
И я, чтоб сэкономить столь немалую деньгу, решил пойти по их пути! Только не в том плане, что строить быстроходные и прожорливые огромные лайнеры для собственной судоходной компании, дабы побороться за «Голубую ленту Атлантики»[2] ради привлечения новых клиентов, а в том плане, что строить экономически эффективные суда исключительно для внутрикорпоративных перевозок.
И не просто суда, а теплоходы!
Ведь дизельные двигатели обещали дать не только солидную экономию на топливе — лишь за счёт этого затраты по эксплуатации судов сокращались более чем вдвое, учитывая нынешние цены на уголь и мазут. Так ещё отказ от огромных угольных бункеров и, конечно же, тяжеленных паровых котлов с запасами сотен тонн воды, высвобождали место с грузоподъёмностью для размещения дополнительных пассажиров или же товаров. Ведь каюты 3-го класса повсеместно являлись разборными, позволяя при необходимости превращать жилое пространство в полноценный грузовой отсек за считанные дни. А суда, соответственно, из чисто пассажирских лайнеров в сухогрузы с небольшим количеством кают 1-го и 2-го классов в центральной надстройке.
Туда — людей, обратно — грузы для своих заводов и не только. Профит, блин! Тот самый профит, которого всё никак не могли добиться отечественные судовые транспортные компании, не способные существовать без государственных дотаций.
У нас же были свои интересы и тут и там, отчего наш будущий не сильно великий транспортный флот обещал не простаивать без дела или грузов ни минуты.
Мы даже уже заказали Нобелю разработку и постройку соответствующих судовых машин мощностью в 1100–1200 л. с., пара которых вполне себе могла бы двигать по волнам судно водоизмещением в 10 тысяч тонн со скоростью в 11–12 узлов. А большего нам было и не надо!
И ныне на выбранных нами верфях уже закладывали или же накапливали материалы для закладки разом четырех корпусов потребных нам судов.
Но, блин, и тут не обошлось без появления обиженных засранцев!
Понятное дело, что строить подобные суда экономически эффективно было бы, если не за бугром, то на одной их черноморских верфей. Поближе к основному источнику материалов — стали. Однако Кази оказался убедителен, языкастый чёрт. Пусть даже и пришлось нам согласиться несколько переплатить. Столичные, блин, цены, понимаешь! Кусаются, заразы, только так!
И тут, нежданно-негаданно, мы упёрлись в нездоровое противостояние с теми французами и бельгийцами, что контролировали металлургическую отрасль России!
Ух, как там мусье перевозбудились, прознав, что мы не собираемся брать их металл для постройки подобных судов, планируя обойтись исключительно собственными силами. Точнее говоря, силами нашего «Донецко-Юрьевского металлургического общества». Прям взвыли от творящейся несправедливости, поскольку этот наш заказ являлся в настоящее время самым массовым на всех российских верфях, пока не заложили новые линкоры.
Правда, эта самая несправедливость творилась исключительно в их головах, поскольку лично мы считали всё это дело справедливым и до последней запятой соответствующим имеющимся между нами негласным договорённостям, поскольку поставляли сталь для собственных нужд. Для постройки судов, что станут основой нашей собственной судовой компании!
Но это была только наша правда, и потому нам начали вставлять в колёса палки ещё и эти крендели из синдиката «Продамет»[3].
А разговор наш с адмиралом в этот день завершился пшиком. То есть ничем. Что называется — плохо, когда наши желания не совпадают с нашими возможностями. Однако, ничего тут не попишешь. Свободных средств в кубышке просто не имелось. Самим оборотных средств едва-едва хватало впритык.
А продавать на рынке акции своих «несущих золотые яйца» предприятий, ради претворения в жизнь чаяний господ флотских офицеров, мы уж точно не являлись дураками. Тем более, что изменять проект линкоров согласно моим мыслям, никто бы не подумал. Так что нафиг мне это всё не сдалось.
Возможно, сильно после, года через четыре, мы и могли бы себе подобное позволить, учитывая гипотетические прибыли по результатам запуска в работу всего, что ныне возводилось. Но до того прежде следовало ещё дожить. Чему желали бы помешать уж больно многие завистники и злопыхатели. Понимание чего настроения нам с папа́, понятное дело, не добавляло. Да ещё и с флотскими теперь рассорились немного, блин. Отчего мой родитель с его болезненным патриотизмом да военно-морским прошлым по возвращению домой вовсе впал в депрессию, решив даже поискать истину на дне бутыли. Уж больно сильно он распереживался от всего случившегося.
[1] Эссен Николай Оттович — начальник Морских сил (командующий) Балтийского флота с 1908 года.
[2] Голубая лента Атлантики — переходящий приз, который присуждается тому или иному лайнеру за рекорд скорости при пересечении Северной Атлантики.
[3] Продамет — крупнейшее монополистическое объединение в металлургической промышленности Российской империи. Контролировало до 90% всей выделки и реализации чугуна, железа, стали и изделий из данных материалов.
Глава 6Все, что ни делается… ведет к депрессии. Часть 3
— И что ты обо всём этом думаешь, сын? — поинтересовался папа́, после того как мы с ним уговорили на двоих да под приличную закуску почти целый штоф настоянной на меду вишнёвки[1], параллельно делясь друг с другом деталями своих бесед, имевших место на спуске крейсера.
— А что тут думать? — пожал я плечами, прекрасно зная, что новые линкоры всё равно начнут строить, с нашей помощью или без неё. — Снова будут выпускать государственные облигации на очередные сотни миллионов рублей. Да и строительство, как всегда, затянется на многие годы.
— Ну да, ну да, — соглашаясь со мной, пьяненько так покивал головой отец, после чего, приподняв в знак салюта очередную рюмочку наливки, влил новую порцию алкоголя внутрь себя. — Однако, меня больше интересовало твоё мнение по поводу возможности нашего участия в сим начинании.
— Если нам и выйдет что-то подбросить на бедность отечественному флоту, то не ранее, чем через четыре года, — с полминуты поискав на потолке ответ, выдал я своё видение ситуации. — И это ещё при условии, что у нас с запуском новых многочисленных заводов всё сложится, как надо! А там, либо станет со временем полегче в плане наличия свободных средств, либо всё вообще посыплется разом и везде. Тогда нам вовсе станет не до помощи России в целом и РИФ-у в частности.
Уж больно задачи мы перед собой поставили грандиозные. Как бы не надорваться! Такое комплексное строительство, что мы затеяли только тут, на родине, не считая американских и немецких проектов, было в новинку для России. Потому без постоянных пробуксовок и без постоянных внесений изменений в ранее утверждённые планы не обходилось ни одного месяца. Что, понятное дело, не способствовало сохранению душевного равновесия, ни нашего, ни всех прочих участников сего действа. Все были на нервах, чего уж тут скрывать. А мы ко всему прочему вдобавок балансировали на грани финансовой стабильности.