оказалась на деревянном настиле моста. Тот под такой тяжестью и разломился почти сразу. Всё же 22 тонны нагрузки — это о-го-го! Да и настил тот был давно уже гнилым.
Да, 22 тонны полного веса — это действительно было о-го-го по нынешним временам. Для автомобиля. Тут и 5-тонные грузовики по всему миру разошлись чуть более чем парой-тройкой тысяч экземпляров. В основном в США, где их выделывали массово на «Петербилде». А мы уже вовсю ваяли вдвое более грузоподъемное шасси!
И кто мы после этого? Дураки?
Нет! Не скажите! Ибо всё просчитано до муллиметра! Ну, почти, как показало нынешнее неприятное событие.
Зачем мы вообще взялись за такое шасси? Причина у меня была всего одна. Надо! Вот и все дела.
Как бы я ни старался предотвратить Первую мировую войну, я всё же допускал возможность её начала, чего бы я ни предпринимал со своей стороны в плане нивелирования «видимых угроз».
Ведь, с одной стороны, она действительно началась из-за сильных разногласий действующих монархов наиболее развитых государств Европы. Все они желали, либо расширения своих владений за счёт колоний и завоеваний, либо распространения своего влияния на ещё большую часть мира, чем имели. А возможностей для того оставался сущий мизер! Следовательно, за этот самый мизер и сцепились. Над исправлением чего я ныне и «работал», потихоньку выбивая из «колоды карт» этих самых «королей» вместе с их мировыми хотелками.
С другой же стороны, монархи, несомненно, являлись лишь этаким знаменем в руках «партий войны», что имелись во всех ведущих странах мира и желали нажиться да возвыситься на очередном кровопролитии.
Даже Николай II в известной мне истории не смог от этой чести отбояриться, поскольку его сильно-сильно прижали внутренние политические противники, требуя защиты православных на Балканах. Откажись он тогда вступиться за тех же сербов, и буржуазная революция в России могла бы вспыхнуть уже в 1914 году.
Сейчас-то, конечно, у императора России положение было куда как более стабильным и даже значительно более сильным, чем тогда. Но вместе с тем он сам лелеял планы стать царём для всех славян. Даже не болел, а откровенно наслаждался панславизмом! И ныне, полагая за собой изрядную силу, как военную, так и политическую, мог вполне себе взбрыкнуть, случись какая-нибудь серьёзная провокация против «братских стран».
К тому же лично мне было совершенно неясно, что именно предпримут воинствующие члены этих самых «боевитых партий», случись неожиданно взойти на престол совершенно новым людям — тем, кого они ещё не обработали в достаточной мере.
Будут ли они пытаться всячески форсировать события или же окажутся вынуждены приступить к новой долговременной осаде этих «новых метёлок» с целью дальнейшего склонения тех именно на свою сторону. То было терра инкогнита.
Потому, как бывший пионер, я желал быть готовым. Готовым, к любому развитию событий.
Именно по этой причине значительные силы нашего столичного автомобильного конструкторского бюро уже более года как были брошены на разработку шасси тяжёлого грузовика, вдвое большей грузоподъёмности, нежели имела наша нынешняя пятитонка. Благо удачно опробованный 12-литровый двигатель в 150–180 лошадок уже имелся в «закромах родины». А это было чуть ли не полдела!
Вот кто-то скажет — «Нафига?».
И в чём-то будет даже прав. Ни те дороги, ни те мосты, что ныне связывали города, деревни, сёла, веси уж точно не предназначались для проезда по ним столь тяжёлой техники.
Накатанные грунтовые дороги, непременно, расползались бы в грязевое месиво, а мосты банально разрушались бы под колёсами таких машин.
Именно по этой причине в молодом СССР, которому дороги достались от империи, изначально делали ставку на 1,5- и 3-тонные грузовики максимум. А уже после, по мере развития дорожного строительства, постепенно начали переходить на что-то более грузоподъемное.
Но мы-то сейчас сталкивались с нехваткой, в том числе, водителей, механиков и производственных возможностей. Потому в целях обеспечения той же грядущей стройки грузовиками нам и приходилось делать ставку на гораздо более грузоподъёмные образцы, каждый из которых мог бы заменить собой, как минимум, 2 машины более низкого класса.
Но даже это было лишь одной стороной монеты!
Другой же стороной являлась военная направленность создания нашего 10-тонного монстрика.
Прекрасно понимая, что в существующих реалиях мы никак не сможем выдать своей русской армии тысячи великолепных танков, я сделал ставку на создание основы не столько бронетанковых, сколько механизированных войск. Ведь далеко не сразу бои ПМВ перешли в стадию грандиозных окопных сражений. В первые полгода там все стороны активно применяли тактику манёвренной войны, сходясь друг с другом в чистом поле, так сказать.
И вот пришла мне как-то мысль, что БТР-ы, вроде 152-ых[1] советских, да с посаженными в их нутро стрелками, вооружёнными пистолетами-пулемётами, могут стать залогом нашего успеха как раз в эти самые первые месяцы войны.
Всё же шквальный автоматный огонь, ведущийся из-под брони по многочисленной пехоте на открытой местности, являлся такой силой, которой нынче нечего было противопоставить ни одной армии мира.
Ни противотанковых ружей, ни противотанковых пушек, ни гранат, у тех же немцев на вооружении не имелось. А бить прямой наводкой по БТР-ам из дивизионных пушек — значит подставлять эти самые пушки под ответный пулёметный и пушечный обстрел. Короче, сильно чревато.
Да и колёсный эрзац-танк на той же базе никто нам создавать не запрещал. Что-что, а 76-мм горная пушка в его кузове легко бы поместилась вместе со своим расчётом и боекомплектом.
А о такую технику, произведённую и применённую хотя бы парой тысяч штук, сломали бы свои клыки не только австрияки, но и немцы.
Однако все наши прежние машины для подобной роли не годились — слишком были изначально примитивны, вот и начали работать пару лет назад над «техникой победы», чтобы получить в итоге нечто напоминающее советский ЯАЗ-210[2], являвшийся предтечей первого КрАЗ-а.
К тому же, проведённая мною предварительная теоретическая оценка себестоимости производства и общей надёжности колёсного БТР, по сравнению с гусеничной техникой, представляли глазам куда более приятные цифры, нежели создание с нуля за свой счёт ещё и полноценной танковой отрасли.
Так что стремиться нам точно было к чему в этом плане!
Но как же это всё нам, блин, накладно выходило! Теперь ещё и мост поломанный на нас повесят, несомненно! И никому, блин, не пожалуешься на судьбу злодейку! В жилетку не поплачешься! Всё сам, да сам! Опять и снова!
[1] БТР-152 — советский колёсный бронетранспортёр с колёсной формулой 6×6, созданный на основных агрегатах грузового автомобиля ЗИС-151
[2] ЯАЗ 210 — советский крупнотоннажный 3-осный грузовой автомобиль, выпускавшийся Ярославским автомобильным заводом с 1951 по 1958 годы.
Глава 8Владелец заводов, без газет и пароходов. Часть 1
Воспользовавшись древней, как сам мир, истиной — «Не помогаешь? Не мешай!», я посчитал возможным для себя надолго улизнуть из дома. Не просто так! А по делам! Аж в США потребовалось мне учапать поскорее! Дабы, наконец, слегка отдохнуть от семейного счастья вообще и от детей в частности.
Всё равно, пока ребятня была совсем мелкая и несмышлёная, мне им дать банально было нечего, кроме должного содержания, да редкого катания на коленях, когда я не был чем-то занят даже дома. А так-то занятым я был с утра до вечера все дни недели напролёт. Что, естественно, бесило Надю и по поводу чего мне то и дело выдвигали всяческие претензии. Необоснованные, между прочим!
Зимой супруга родила дочку, и мы вдруг оказались вынуждены забыть про ночной сон. Жена — понятно дело, чтобы кормить лялю по первому зову, а я, так, за компанию, чтобы ей не скучно было и не обидно просыпаться лишь одной.
В общем, вымотался я за эту зиму и весну изрядно. А куда деваться было? Спать в отдельной комнате? Ну-ну! Привет очередной скандал! Потому пришлось превозмогать для сохранения семейного уюта. Тем более что против всяких там сторонних кормилец для ребёнка выступал уже я сам.
Как результат — ночью спишь урывками. С утра — на учёбу. Следом с института — прямиком на завод. Причём не всегда на один из наших. Приходилось так-то заезжать и к Нобелям, и на верфи, и на десятки прочих предприятий, что изготавливали оборудование для возведения ГЭС да разных фабрик близ неё. Технические проблемы, просрочки поставок, отсутствие производственных материалов, согласование внесения сотен изменений в конструкции и много чего ещё стали моими вечными спутниками. Везде, вот вообще везде, требовался глаз да глаз!
В воскресенье же нередко требовалось съездить на стройплощадку к начавшему потихоньку формироваться Яковлевску или ещё куда. На отца ведь это всё было никак не скинуть. Он и так постоянно мотался между столицей и Харьковом, а также пропадал во Франции с Германией, где мы также готовились к расширению бизнеса как раз в этом году.
Так что на свою семью времени оставался сущий мизер, что нет-нет, да приводило к «недопониманиям» в семье. Если бы не всякие нанятые няньки-гувернантки и мама́, меня, боюсь, вообще бы сгрызли до костей. А я ведь тоже не железный так-то!
Потому мне даже пришлось втихую изрядно раскошелиться, чтобы за денежку договориться с профессорами о досрочной сдаче экзаменов за 2-й курс, дабы не размазывать их с апреля аж до конца июня. Благо это дозволялось делать на вполне себе официальном уровне во всех высших учебных заведениях страны.
В результате, успешно «отстрелявшись» по всем предметам уже к началу мая, я всех обнял, поцеловал, пообещал вернуться вскоре, да усвистал на поезд до Либавы, где меня ожидала каюта 1-го класса на новейшем пароходе «Россия». Точнее не меня, а нас. Отец — он тоже задолбался малость отыгрывать роль Фигаро и поспешил всем сообщить, что отправляется со мной в Америку.