Большей частью эти люди занимались обычной охраной всех наших местных объектов, да патрулировали наш квартал, чтобы вовремя пресекать возможные недоразумения всех его новых жителей с местной полицией. Меньшей же частью — двумя дюжинами, они представляли собой самое натуральное штурмовое подразделение.
Полные «полицейские» комплекты брони, щиты, в том числе противопулевые, тараны для выбивания дверей, «демократизаторы» конечно же, как деревянные, так и резиновые — всё же в самой демократичной стране мира приходилось работать, дробовики, револьверы, пистолеты, пистолеты-пулемёты, ручные и станковые пулемёты, а также снайперские винтовки. Всё это добро имелось у них в закромах на всякий пожарный случай.
Понятное дело, что выпускать их всех таких «красивых» на улицу, чтобы они там провели повальную чистку, мы не собирались. И мы их собирали для иных целей, и сами бойцы могли не понять подобного подхода с нашей стороны. Но вот постоять за честь, свободу и имущество членов нашей семьи, обязаны были по первому зову. Потому я даже серьёзно подумывал об организации собственного похищения, с последующим натравливанием этих «псов войны» на мешающих моим планам всяких нехороших дядек.
— О! А это место я помню! — не сдержавшись, весьма эмоционально воскликнул я, ткнув пальцем в сторону очередного салуна, когда мы проезжали по Ривард-стрит. — Лет семь назад я именно здесь отстреливался от похитивших меня мафиози.
— Да. Народ этот случай помнит до сих пор, — уважительно кивнул в ответ Муромцев, хотя я его в этот момент не видел, будучи увлеченным разглядыванием памятной для меня местности. — Вы ведь тогда пять человек на тот свет спровадили! В том числе Пьетро Мирабиле, которого считали самым первым доном местной итальянской мафии. Поговаривают, что не погибни он тогда, сейчас вполне мог бы являться боссом всех итальянских бандитов в Детройте.
— Ну да, ну да, — понимающе покивал я головой, — пацан к успеху шёл, а тут, блин, я случился. Что называется. Не получилось. Не фартануло. И знаете, что я вам по этому поводу скажу, Евсей Дмитриевич? — поймал я взгляд «пассажира» в салонное зеркало заднего вида.
— Что же? — проявил тот совершенно не наигранный интерес.
— Со временем каждый в этом городе обязан будет понять одну простую истину. Яковлевы — истинные владельцы Детройта. Если не в правовом смысле этого слова, то в фактическом. И ни одна муха не будет здесь иметь право зачинать потомство без нашего на то дозволения, — сказал, как отрезал, я.
А что? У Брюса Уэйна был его Готэм, который тот раз за разом сливал на потеху всяким фрикам. У меня же будет мой Детройт, в котором будут царить закон и порядок. Мой закон! И мой порядок! На абсолютно всех уровнях местного общества и власти! Ведь, случись мне не сдюжить с изменением хода истории, необходимо было иметь достойный плацдарм для отступления. Причём не только отступления моей семьи, но и сотен тысяч прочих жителей России, которым не нашлось бы места в том же СССР. Высокообразованных и предприимчивых, смею заметить, жителей России!
— Полагаете, что сие реализуемо? — очень так тактично поинтересовался Муромцев, не охренел ли я вконец, заявляя такое.
— Время покажет, — лишь многозначительно хмыкнул я, уже прикидывая в уме, сколько своих «бойцов» смогу заселить в этот город в ближайшие год-два, чтобы затраты на них оказались экономически оправданы.
Глава 12Лихие нулевые! Часть 3
— Может, я всё же с вами внутрь зайду, Александр Евгеньевич? — повернувшись ко мне с переднего сиденья, продолжил гнуть свою линию Иван.
Со времён моей ознакомительной поездки по городу в компании с Муромцевым минуло уже свыше недели, и вот настало время действий. Мой автомобиль остановился напротив входа в помещение банка, и телохранитель в который уже раз за эту поездку выявил острейшее желание не оставлять мою ценную тушку без своего пристального внимания. Видать, до сих пор прекрасно помнил, как опростоволосился с год назад и теперь всякий раз старался перебдеть, нежели недобдеть.
— Не стоит, Ваня, — в который уже раз проверив, что, не смотря на летнюю жару, мой пиджак застёгнут на все пуговицы, и вообще имею должный деловой вид, покачал я головой. — Там максимум четыре человека будет. Три их которых — простые банковские клерки. Ну а с четвёртым я приехал просто пообщаться по душам. Так что внутри мне уж точно ничего не угрожает. А твоё присутствие, всего такого боевитого, — показательно покосился я на уверенно удеживаемый тем в руках пистолет-пулемёт, — будет как раз не к месту. И вообще, мне так-то куда опаснее сейчас находиться на улице, нежели в каком-нибудь помещении. Потому лучше прикрой мой спокойный вход в банк и последующий выход. Только не сильно светись сам с этой игрушкой в руках, — хмыкнув, указал я рукой на его оружие.
К настоящему моменту мои телохранители все, как один, прекрасно знали о послании от «Чёрной руки» и потому принялись исполнять свои обязанности излишне рьяно. Причём настолько рьяно, что лично мне это даже стало мешать в исполнении задуманного плана. Пришлось вот даже в приказном порядке перевести несколько человек в дополнительную охрану отца, а также позаботиться о том, чтобы четвёртое и последнее пассажирское место в моей машине оказалось занято посторонней фигурой. Иначе от компании того же Михаила мне было бы никак не отболтаться.
Что же касалось Ивана… Впоследствии я планировал перед ним объясниться и даже извиниться за грядущую подставу. Но уж точно не в самое ближайшее время. Ибо порой мы сталкивались с такими испытаниями жизни, которые требовалось проходить без лишних глаз с ушами.
Так что, стоило только разъездному корпоративному седану DAC «Family» замереть на месте, как я открыл свою дверцу и шустро юркнул в находящееся в каких-то шести-семи шагах от меня помещение банка. Только и сделал при этом, что молча махнул приехавшему вместе со мной переводчику следовать за мной, да параллельно отмахнулся от порывавшегося таки нарушить мой приказ телохранителя.
— Это что? — через пришедшего вместе со мной переводчика поинтересовался Фердинад Пальма, после того, как мы взаимно представились друг другу, расселись в кресла, и я подтолкнул в его сторону конверт.
— Это та самая причина, по которой мне пришлось нанести вам визит вежливости, — максимально куртуазно попробовал я обозначить подоплёку своего приезда в откровенно крохотный банк итальянца. Крохотный, что в финансовом плане, что в физическом. К примеру, кабинет директора, в который нам с переводчиком удалось прошествовать совершенно беспрепятственно по причине отсутствия какой-либо охраны, находился всего в 10 шагах от входной двери. А помимо него тут наличествовало ещё всего 2 помещения опять же небольшого размера. И это был весь банк!
Почему первым я выбрал для общения именно синьора Пальма? Да потому что мне нужен был банк для отмывания будущих незаконных доходов, который уж точно никак нельзя было бы связать с фамилией Яковлевых. А он, родимый, уже не первый год существовал и действовал под управлением Фердинанда. Причём, как я полагал, с самого начала своего функционирования занимался как раз отмыванием грязных денег. На что как бы намекали и его размеры. Больно уж мало здесь имелось места для приёма клиентов. Хорошо если с десяток человек одновременно могли поместиться в зале обслуживания.
— О! Синьор! Это возмутительно! — ознакомившись с моего на то дозволения с текстом вложенного в конверт письма, более чем эмоционально всплеснул руками мой собеседник. — Сто тысяч долларов! Сто тысяч! Это же уму непостижимо! — сделал он акцент именно на сумме затребованных откупных, нежели на самом факте вымогательства. Что так-то уже свидетельствовало кое о чём. — Да когда я служил в полиции Нью-Йорка, — тем временем продолжил разоряться итальянец, потрясая посланием «Чёрной руки» в воздухе, — самая большая сумма схожего вымогательства составляла всего две тысячи долларов! Две! А тут аж в пятьдесят раз больше!
— Вот и мне не пришёлся по нраву факт того, что кто-то посчитал для себя возможным выдвигать ультиматум моей семье! Моей! — полыхнул я гневом во взгляде и вообще постарался выразить всем своим видом крайнюю степень негодования, даже пристукнув кулаком по столу владельца банка для большего антуражу.
— Я прекрасно вас понимаю, синьор Яковлев! И, более того, поддерживаю в чувстве праведного гнева! — тут же принялся уверять меня в своей полнейшей моральной поддержке этот итальянский мафиози. — Но… Почему вы пришли с этим письмом ко мне? Не логичнее ли было обратиться в полицию? Всё же ваша семья имеет очень немалый вес в обществе не только города Детройт, но и всего штата Мичиган, учитывая, сколь великие налоги вы ежегодно выплачиваете в их бюджеты!
Это да. В этом плане он был очень сильно прав. Налоги мы с компаньонами по местным меркам платили очень уж солидные. Почти 20 миллионов долларов в год выходило на всех нас вместе взятых. Из них половина приходилась на нашу семью. При том, что годовой бюджет федерального правительства США составлял порядка 750 миллионов тех же самых долларов в тот же самый год.
Да и вообще мы являлись более чем крупными работодателями, напрямую обеспечивая на сегодняшний день рабочими местами под 90 тысяч человек — так-то почти пятую часть населения Детройта. И все эти люди, опять же, платили налоги, потребляли всевозможные услуги, блага и продукты, а также выступали избирателями.
Иными словами говоря, именно в наших руках находился очень чувствительный рычаг давления на местное политическое общество. И не принимать это во внимание не мог никто из числа здравомыслящих персон. Так что к нашим с папа́ словам и негодованию местные власти попросту обязаны были прислушаться, обратись мы к ним. В этом плане мой собеседник был прав на все 100%. Но! Всегда существовали определённые «Но!».
— Видите ли, уважаемый синьор Пальма, — закинув ногу на ногу, откинулся я на спинку своего кресла. — Что в бизнесе, что в жизни, что вот в подобных щекотливых ситуациях, — мой взгляд упёрся в удерживаемый им лист бумаги, — я привык действовать по одному золотому правилу. Если хоче