Справа от жениха ёрзал свидетель - Антон Негрустуев. Упрямый Антон действительно арендовал недалеко от Перцова кусок совхозной земли, на которой устроил животноводческую ферму. Потихоньку освоился, втянулся. Так что, даже сидя на свадьбе, невольно возвращался мыслями к брошенному хозяйству. Среди гостей невеселым видом выделялся новый Первый секретарь Калининского обкома комсомола Вадим Непомнящий. Настроение у Вадима, признаться, было неважное.
Не пойти на свадьбу члена бюро обкома, ответственного за реализацию всесоюзного эксперимента, он не мог. Но и радоваться причин не находил. Потому, провозгласив короткий тост за счастье молодых, опустился на место, подрагивающей рукой наполнил водкой пивной бокал и молча пожелал жениху только одного: побыстрей навернуться с кручи, на которую он так резво вскарабкался. А себе - оказаться в этот момент торжества рядом! На исходе второго часа тамада - Юрий Павлович Балахнин - объявил перерыв.
Гости шумно потянулись от столов. Петр Иванович Листопад подошел к ректору Перцовского сельхоза Борису Анатольевичу Демченко и предложил пошептаться. В кабинетике метрдотеля их поджидал раскрасневшийся от выпитого Балахнин.
При виде секретаря ЦК ВЛКСМ Демченко почувствовал, как недобро засосало под ложечкой. - Хорошую свадьбу гуляем, - осторожно произнес он.
- Если чего не хватает, так это достойного подарка жениху от близких друзей, - Балахнин, прищурившись, оглядел старого ректора. - Если они, конечно, на самом деле близкие.
Демченко непонимающе посмотрел на Петра Ивановича.
- Вы б прямо с сути начали, - Петр Иванович нахмурился.
- Могу, - Балахнин вальяжно кивнул. - Такое дело, Борис Анатольевич. Есть мнение, что молодым везде у нас дорога.
- Что Вы имеете в виду? - Демченко поджал губы.
- Понимаешь, Боря, - Петр Иванович приобнял старого знакомца. - Институт ваш включен в число, вошедших в эксперимент...
- Знаю, сам подписал согласие.
- Понимаем, что знаете, - вновь включился Балахнин. На этот раз вальяжные нотки из его баритона исчезли. - Но есть как бы позиция: возглавить должен представитель комсомола.
- Но он и так...
- Не замом. А именно - возглавить.
- Это не вопрос доверия-недоверия, - мягко подправил Петр Иванович, покоробленный беспардонностью комсомольского функционера. - Это политический вопрос. Сам понимаешь, на каком уровне решалось. - Конечно, можно организовать в директивном порядке, - упорное молчание старого ректора Балахнину решительно не нравилось. - Но было бы лучше, если б добровольно. Так сказать, передача эстафеты, прочие ля-ля. Совсем другой резонанс. Для всех лучше, - мрачновато надавил он. - А так, глядите, конечно. Вы ж, как я узнал, даже не доктор наук. - Как же это, Петя? - Демченко с укором посмотрел на Петра Ивановича. - В свое время ты попросил меня взять Ивана, поддержать. Потом - дать согласие на эксперимент. А теперь выходит... Верно говорят, не одно доброе дело не останется безнаказанным.
- Мы хотели оставить, как согласовано. Но на верху не поддержали. Понимаешь, ректор - это флагман. Особая фигура! Это как знамя, - Петр Иванович зябко повел плечами.
- Но мне-то куда после этого? Клубнику, что ли, прореживать? - старый ректор попытался пошутить, но такая безысходность полыхнула, что даже несентиментальный Балахнин смягчился.
- Без дела не останетесь, - объявил он. - Комиссий в обкоме партии хватает. Найдем и для Вас. И профессором на любой кафедре, само собой. Так что, старина, по рукам и побежали?
Двусмысленное в устах тридцатипятилетнего Балахнина "старина" оскорбило не только Демченко, но и старшего Листопада. Недобрым взглядом шаркнул он по зарвавшемуся функционеру, заставив того прикусить язык. - Ладно, - после тяжелой паузы произнес Демченко. - Раз уж для Ивана... С его ведома?! - Нет, всё решилось в ЦК, - быстро отреагировал Петр Иванович. - И - спасибо, Боря.
Он действительно испытывал благодарность. На самом деле идея заменить прежнего ректора зятем принадлежала ему. Поэтому разговора с Демченко Петр Иванович опасался. Но вопрос оказался решен неожиданно легко. К вящему удовольствию - цивилизованно.
После перерыва слово предоставили Борису Анатольевичу Демченко.
Он промокнул салфеткой подрагивающие губы. Задумался. Петр Иванович и Балахнин встревоженно переглянулись.
- Доложите нам! - крикнул один из развеселившихся гостей, - как это вы с этим анархистом управляетесь?
- Да уж не просто пришлось! - реплика задала тон. - Крепко натерпелся. Это ж ходячая инфекция, заражающая всех вокруг своими нескончаемыми идеями. А если сюда добавить энергии, которой хватит на две-три металлургических домны? М-да! Знаете, что я скажу, - больше я этого терпеть не желаю! - рубанул вдруг Демченко. Оглядел затаившийся зал. - Вряд ли Ивану отныне нужны наставники, - продолжил старый ректор. - К тому же он теперь сам доктор. Потому полагаю, что мне самое время, - он выдержал паузу, - отказаться от занимаемой должности в пользу более достойного. Ошеломленное молчание сменилось недоуменным ропотом, перешедшим в первые, неуверенные пока аплодисменты. Листопад с тревожным лицом подошел к Борису Анатольевичу.
- Вы с чего это? - прохрипел он. Встретил испытующий взгляд. Догадавшись, быстро зыркнул на Петра Ивановича, затем на Балахнина. Оба поспешно отвели глаза. Всё сделалось ясно. - Так будет лучше, - тихонько произнес Демченко. По реакции Ивана он тоже окончательно понял то главное, в чем хотел разобраться. Лицо его смягчилось. - Принимай, принимай, Ваня. Меня бы все равно под этот ваш эксперимент убрали. Успокоительно потрепал за плечо, вскинул бокал:
- Повторяю. За нового ректора Ивана! Андреевича!! Листопада!!!
Голос Бориса Анатольевича, вопреки желанию, сорвался. Иван склонился и благодарно поцеловал его. Аплодисменты и звон бокалов венчали умилительное единение ученика и учителя.
Антон Негрустуев как пережиток капитализма
Вадим Непомнящий уверенно шел в гору. Он пока оставался первым секретарем обкома комсомола, но аппаратные источники уже прознали, что Москва планирует поднять его на "мужскую" работу - председателем облисполкома. Правда, на эту же должность нацелился непотопляемый предоблсовпрофа Брехов. На будущий год ждали большой драчки. Во всяком случае внутри областного аппарата наметилось некое неявное пока движение - размежевание сторонников и противников.
Сила Брехова была не только в поддержке старых партийно-хозяйственных кадров, сохранявших сильные позиции, но и новых, заявивших о себе на перестроечной волне. И первым среди остальных, а значит, самым опасным для Вадима стал ректор сельхозинститута Иван Листопад, интересы которого переплелись с Бреховскими. В случае избрания Брехова Листопад должен был занять должность первого его зама и председателя плановой комиссии. А, по мнению наиболее дальновидных, в дальнейшем - и сменить старого аппаратчика на высшей областной должности.
Правда, прежним, масштабным планам Листопада, благодаря которым он резко поднялся, - об объединении под своей эгидой комплекса НИИ, - сбыться оказалось не суждено. Переменчивый Горбачев скоро остыл к очередному начинанию, и идею потихонечку спустили на тормозах. Секретаря ЦК ВЛКСМ Балахнина перебросили на иные направления, а самому Листопаду предписали реализовывать наработки в рамках института.
Но, видно, верно глаголят: не место красит человека. Бешеной энергии, отпущенной Листопаду, хватило бы на любое дело общесоюзного масштаба. На скромный провинциальный институт ее оказалось в избытке.
Деловая хватка в Листопаде пробурилась давно. Еще будучи доцентом, он умел к своей выгоде выделить из студенческого потока тех, кто снимал с него бытовые проблемы. Маргелов, скажем, обслуживал купленную Иваном старенькую "копейку" и строил гараж, другие заочники обеспечивали поставку баллонов со спиртом, проводили неотложный квартирный ремонт. Теперь же институтские аудитории и кафедральные кабинеты заполонили директора заводов и совхозов, председатели колхозов, районные руководители. Кто студентом, кто аспирантом. И каждый из них в свою очередь охотно предоставлял собственные производственные базы для реализации научных планов института. А планов этих у молодого ректора оказалось громадьё. В первые же месяцы он перетащил в институт многих из тех, чьи идеи не находили реализации в прежних КБ и лабораториях. Следом потянулись изобретатели-самоучки. Листопад лично беседовал с каждым соискателем и брал или отвергал по одному ему известным параметрам. Собственно, главный параметр угадывался легко: в разработку внедрялось то, что способно принести быструю коммерческую отдачу.
Хозрасчетные темы распухали на глазах. Они давно уже вышли за рамки сельскохозяйственной тематики. Да и просто научной тематики.
Под прикрытием молодежного центра возникли даже небольшие производства, восполнявшие дефицит товаров народного потребления. А поскольку дефицитным было всё, начиная от туалетного мыла и шампуня "Солнышко" до зубных щеток и кроличьих шапок, подсобные предприятия сельхозинститута развернулись на славу.
И, конечно, пошли пересуды, что не в ущерб предприимчивому ректору. О материальном преуспевании Листопада не судачил только ленивый. Положим, пятикомнатную квартиру в центре Твери он получил усилиями того же Брехова. Зато новенькая "шестерка" с наворотами и двухэтажная дача на берегу Волги в ректорский бюджет никак не укладывались. Вадим Непомнящий отчетливо понимал, что обойти Брехова он сможет, свалив главную его опору - Листопада. И, казалось бы, тот в бесшабашном азарте словно специально подставляется под какую-нибудь комплексную проверку, которая легко вскроет финансовые злоупотребления.
Но - вот незадача. Другим достоинством Листопада оказалась щедрость. Да, он, быть может, и впрямь не обижал себя. Быть может. Но вот что точно: огромные по институтским меркам суммы, зарабатываемые на коммерческой деятельности, направлялись на финансирование приоритетных научных разработок и на премирование сотрудников института. Так что весь персонал стоял за своего ректора горой. К тому же на новой должности вовсю проявилось еще одно Листопадово качество: умение налаживать связи. Прежняя привычка к широким жестам сохранилась и шла ему на пользу. Т