х дней.
* В Москве грибами после дождя поднимались массивные тонированные замки с "сахарными" башенками по углам крыш, - новые русские спешили реализовать своё представление о счастье. В отличие от прочих нуворишей Иван Листопад, стараясь не выпячиваться, занял шесть этажей в десятиэтажном дядькином институте на проспекте Мира. Здесь он разместил администрацию холдинга и разрастающийся банк. Как говаривал сам, всё в одном флаконе: и выпивка, и закуска. По актовому залу подвального этажа сновали "купцы". Его переоборудовали под биржу, - Иван одним из первых отреагировал на появление Закона о биржах и биржевой торговле и теперь получал дополнительный "навар" на продаже брокерских мест.
Из каждого квадратного метра площадей он умудрялся выжимать максимальную выгоду не только для себя, но и для института, так что научный коллектив, сохранивший за собой четыре верхних этажа, жил вполне безбедно. Из всех забот у директора - Петра Ивановича Листопада, оставалась одна, основная, - организация научных исследований. Аграрий, брошенный директорствовать над радиоэлектронщиками, он напоминал наседку, выращивающую утят. Неумение плавать изо всех сил компенсировал тщательной материнской опекой. Во всё остальное, включая финансовые дела собственного института, Петр Иванович не вникал, передоверившись деятельному зятю и племяннику.
Вот уж чему не было убыли, так это Ивановой энергии. Казалось, он, словно динамо-машина, подпитывал ею всех вокруг. Во всяком случае, когда Антон приехал в "Илис" и в сопровождении встретившего Маргелыча проходил по "президентскому" этажу, из многочисленных дверей то и дело выскакивали молодые люди с бумагами в руках и устремлялись по каким-то неотложным делам, едва не сталкиваясь с точно такими же - быстрыми и устремленными.
Небольшая, метров на тридцать, приемная, была заполнена людьми постарше, - менеджеры среднего и высшего звена, пытающиеся пробиться к руководству, искательно нависали над двумя секретаршами, отгороженными барьером.
- Как у вас всё кипит, - подивился Антон.
- Э, - пренебрежительно пробурчал Маргелов, - президент на месте. Вот и изображают тут половую активность. А уедь Иван Андреич, вмиг ряской порастет. Эх, доверил бы Иван Андреевич мне, я б эту шоблу живо в бараний рог скрутил... Ну-ка подбери копыта!
Он грубовато отодвинул замешкавшегося сорокалетнего человека, как оказалось позже, - начальника управления. - Вы б все-таки повежливей, - уязвлено буркнул тот.
- Не скиснешь, - не останавливаясь, отреагировал Маргелыч.
Остальные при виде президентского любимца сами предусмотрительно освобождали дорогу. Многие спешили поздороваться. Не удостоив никого ответным кивком, Маргелыч движением пальца повелел застывшему у дверей телохранителю открыть дверь и - пропустил Антона внутрь. Кабинет, обуженный стеллажами по стенам, заставленный кожаными креслами, все-таки казался раза в два больше куцей приемной. На журнальном столике у входа в беспорядке были свалены свежие письма и приглашения. Поверх прочих возлежала распахнутая открытка "Уважаемый Иван Андреевич! Приглашаем Вас на элитную презентацию в нашем эксклюзивном бутике".
В отдаленном углу, возле огромного дубового стола, ожесточенно жестикулировали несколько человек. Возвышавшийся над прочими Иван увидел Антона поверх голов и извиняющеся взметнул лапищу:
- Погоди, сейчас порешаю неотложку и пообщаемся.
Антон уселся в одно из кресел, едва не утонув в податливой коже, и принялся с любопытством осматриваться, - прежде бывать в офисах новых русских ему не доводилось.
На стене за президентским креслом меж двух пейзажей в золоченых рамах ярким пятном выделялось набранное на цветном компьютере изречение - "1. Президент "ИЛИСА" всегда прав. 2. Если президент не прав, читай пункт первый", - новомодная острота распространилась по всей России. На столе среди деловых бумаг восседали три фарфоровые обезьянки, - одна с зажатыми глазами, другая - с зажатыми ушами, третья, перекрывшая лапой рот, - "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу". Сбоку висела прикрепленная к стеллажу дарственная казачья шашка. Возрождение казачества сметливый Листопад использовал к собственной выгоде. Первым внес взнос на нужды восстановленного сословия, за что как потомственный кубанец получил звание "почетный куренной атаман". "Мы ж, Листопады, коренных казачьих кровей люди! И хоть своих дел полно, но кому другому за вас в коридорах власти заступиться?" - объявил он на краевой сходке и дал согласие на собственное выдвижение в Верховный Совет. Антону хотелось разобрать дарственную надпись на шашке, присмотреться к книгам на стеллажах. Но густой, покрывающий прочие звуки бас Ивана, манил и заставлял вслушиваться. Тем более, что "неотложка" затягивалась.
Человекопоток не иссякал. Получившие указание сотрудники выходили, на их место тут же заступали следующие - из "предбанника".
Работал Иван на удивление легко, - с аппетитом. Со своими обычными шуточками, присказками и подначками, изредка расцвечиваемыми легким матерком. В проблему вникал, или, как сам говорил, "въезжал" моментально, что называется, - "от ножа". Если что-то не устраивало, мог виновному прилюдно "напихать". Но тут же сам предлагал решение проблемы и либо выносил на поданном документе резолюцию, либо кивал сидящему подле Маргелычу, и тот делал пометки в своем блокнотике, в графе "на контроль". Антон невольно залюбовался, наблюдая, как сочно, с живинкой импровизирует Иван, в секунды разрешая ворох разнообразных проблем. "Значит, здесь делаешь так, как я сказал, потом вот это используешь отсюда. Ну и так далее", - разносилось по кабинету обычное Ванино, - торопясь, он по старой привычке обрывал окончания фраз, считая, что сказанного достаточно и времени на разжевывание нет. Всё вокруг дышало его напором и энергией. Даже выходили пообщавшиеся с президентом люди совсем иначе - легкой, нетерпеливой походкой. Да и самому Листопаду собственный стиль работы, похоже, доставлял наслаждение. Пару раз он даже подмигнул Антону с плутовским видом: де, каков я удалец. Удалец, конечно. Но чем больше вглядывался и вслушивался Антон, тем сильнее к восхищению примешивалось сначала смутное, затем оформившееся ощущение озадаченности.
Уж слишком разнопланов и разномасштабен получался круг вопросов, выносимых на суд президента. Биржевик утверждал ставки ночных овер-драфтов, а следом хозяйственник согласовывал количество стульев, необходимых для предстоящего совещания. Председатель кредитного комитета представлял список вип-клиентов с льготным режимом обслуживания, инвестиционщики докладывали о скупке виноградорского хозяйства через приватизационные чеки. И тут же завгар подписывал сметы на списание запчастей. А следом приходилось вместе с финансистами вникать в хитроумнейшую схему ухода от налогов через свободную экономическую зону в Калмыкии.
И всё это выскакивало одно за другим, будто тузы и двойки в перемешанной карточной колоде. Наконец, искоса бросив взгляд на часы, Листопад решительно перекрестил руки. Понятливо кивнув, Маргелыч выскочил в приемную и разом перекрыл поток посетителей, - "президентский час" закончился.
Выпроводив оставшихся, Иван самодовольно потянулся и сощурился на гостя, дожидаясь комплиментов.
К некоторой его досаде Антон как ни в чем ни бывало вытащил из портфеля две папки:
- Получите свой заказ, герр президент. Компании "Лотос" и "Кронос", переофомленные на Ваше имя.
Листопад придирчиво оглядел устав, на первой странице которого учредителем значился Антон Негрустуев.
- А где ж я? - недоуменно нахмурился Иван.
Антон молча вытянул снизу сиротливый листок - "Изменения и дополнения в устав", на котором было обозначено, что новым акционером компании вместо Антона Негрустуева стали Иван Андреевич и Петр Иванович Листопады.
Иван покрутил оба документа.
- Все равно хрень. А если этого нет? - он спрятал за спину дополнения к уставу, - получается, что и владелец не поменялся?
- В регистрационной палате вы как новые владельцы зарегистрированы, - успокоил его Антон. - Хотя по уму штамп обо всех изменениях надо бы делать на первом листе, чтоб всем всё сразу было ясно. Думаю, вскорости так и будет. Но, сам знаешь, пока наши органы раскачаются... - То ладно, - Иван снисходительно отодвинул папки, как нечто несущественное. - Давай о деле. То, что тебя из ментовки турнули, уже знаю...Поинтересовался, - ответил он на безмолвный вопрос. - В общем не бросать же друга в тяжелую минуту. Так и быть, пристрою.
- Не стоит утруждаться. Я уж как-нибудь сам, - отказался Антон, движением головы все-таки выказав благодарность.
- Шо значит сам? - неприятно удивился Иван. - Сколько на своих регистрациях подрабатываешь?
- Когда и до тысячи долларов в месяц выходит.
- Плачу для начала пять. И сразу вице-президентом банка. Плюс квартира с правом выкупа по себестоимости.
- Это за какие заслуги? - насторожился Антон.Он едва заметно помедлил. - Спасибо, конечно, за участие. Но - всё-таки нет. Непривычный к отказам, Иван посуровел.
- Как это? Мало предложил? Или вице-президент банка для отставного мента - уже не уровень?
- Не в том дело, Ваня. Хочется свободы. Предприятие моё, конечно, по сравнению с твоим крохотулька. Что называется, на хлеб с маслом. Но зато ни от кого не завишу. Да и, по правде, - решился Антон, - не хочу я участвовать во всем этом вашем... - он припомнил листопадово словечко, - раздербанивании. Заметив, что у приятеля недобро обострились скулы, примирительно улыбнулся. - Не заводись, Иван. Предложение твоё ценю. Но - как Ленин когда-то учил, - лучше меньше да лучше. Каждому своё.
- Именно шо каждому своё! - прорычал Листопад. - Одни работают. Другие страну взаглот разворовывают. А третьи только воздух сотрясают! Всё глобальными государственными прожектами бредят. А чуть коснись до дела - в сторонку. Я, мол, сам из себя