Процесс был поспешно свернут. Модельщиков, отсидевших по полгода под следствием, быстренько осудили к условному наказанию и выставили за стены СИЗО.
Сразу после освобождения из следственного изолятора Антона неожиданно пригласил к себе по телефону бывший заведущий кафедрой земельного права профессор Суханов, ставший к тому времени проректором университета.
– Слышал, батенька, вас все-таки на землю потянуло, – бесстрастно, в своей манере съязвил он, пристально вглядываясь в посеревшего, словно обугленного ученика.
– Больше не тянет.
– А я предупреждал, что земельное право – это не просто. В любом случае двигать его должны люди образованные.
Он придвинул Антону чистый лист:
– Пишите заявление с просьбой разрешить сдать госэкзамены экстерном. Я подпишу.
Антон, несколько озадаченный, повертел лист.
– Но только земельным правом я заниматься не стану, – честно предупредил он.
– Э, милый, куда вам от него деться? – с едва уловимой иронией отреагировал Григорий Петрович. – Все мы по земле ходим.
После получения диплома Антон зашел поблагодарить проректора.
– Дело против вас прекратили за отсутствием состава преступления? – с порога уточнил Суханов. – То есть перед законом по всем учётам чист и невинен?
Антон утвердительно кивнул.
– Тогда нечего больше по Твери мотаться. Один из моих учеников – начальник следственного управления ГУВД Москвы. У них там очередная чистка прошла. Не хватает свежих кадров. Езжайте, вас возьмут следователем.
– Ке-ем?! – поразился Антон. – Бог с вами, Григорий Петрович! Где я и где ментовка?
Суханов насупился:
– По-вашему, молодой человек, в милиции порядочных людей быть не должно? Ан – должно! Особенно сейчас – на переломе. И вообще – дело надо делать. Реальным результатом пользу свою доказывать! А не только, понимаешь, на бильярде стучать. Чтоб завтра же на Петровке был!
Из кабинета проректора Антон вышел растерянный и недоумевающий. Он так и не понял, что подвигло нетерпимого старика принять столь горячее участие в его судьбе.
А Григорий Петрович, с трудом уломав упрямца, удовлетворенно потер сухие ладони. Накануне он узнал, что прокуратура, под давлением Москвы прекратившая дело в отношении Негрустуева, собирается опять арестовать его – якобы по вновь открывшимся обстоятельствам. И Суханов нашел единственный способ спасти тайного своего любимца, – человека в милицейских погонах, тем более москвича, сажать по надуманным основаниям никто не решится.
Как бы то ни было, судьба сделала крутейший изгиб. Через месяц несостоявшийся зэка Негрустуев стал лейтенантом милиции.
О том, что происходило далее с самим Листопадом, Антон узнавал преимущественно из писем и звонков матери, Александры Яковлевны.
В конце восьмидесятых – начале девяностых Иван Листопад сделался знаменитой по Твери фигурой. Созданные им предприятия охватывали едва ли не все сферы деятельности, предусмотренные Законом о кооперации. Сеть кафе «Под мышкой у Листопада» предлагала непривычным к изыскам тверичанам вкусный недорогой стол; пошивочные цеха без устали строчили «варёнку» и плащёвку; два цементных завода заработали на предельную мощность, едва справляясь с валом заказов, – чуть не вся страна, истомившаяся в коммуналках, бросилась строить коттеджи.
Всё, к чему прикасался золотоносный Листопад, начинало приносить прибыль. И немалую ее часть он, как и раньше, пускал на научные изыскания. Обещание, данное Балахнину, Иван выполнил, – институт сдал. Но выполнил по-своему. Создал кооператив «Архимеды» по разработке наукоемких технологий, куда за короткое время перетащил лучшие научные кадры вместе с самыми «вкусными» наработками. Так что пришедшему ему на смену новому ректору – Геннадию Николаевичу Сергеечеву осталось только вздыхать над свежими следами былого преуспевания.
Богатство ли нувориша или его растущее в городе влияние сильно задели председателя горисполкома Непомнящего, только к Листопаду пришел некто, предложивший отчислять часть средств в фонд, организованный новым мэром.
Листопад непиететно спустил посланца с крутой лестницы, в результате чего получил настоящую войну.
На промышленные предприятия тучей налетели налоговые проверки. Кафе оказались в одночасье закрытыми, – выявились вдруг бесчисленные нарушения санитарных и противопожарных норм. На кооператив «Архимеды» обратил свое строгое око КГБ – не представляет ли открыто разрабатываемая тематика угрозу безопасности страны.
Не поняв прямого намека, настырный Листопад завалил суды встречными исками.
И тогда по нему ударили из орудия главного калибра, – по обвинению в хищении и злоупотреблении должностным положением задержали сразу трех листопадовских помощников. Попытались арестовать и самого Листопада, однако сделать это с разгону не удалось, – ни в одном из кооперативов он не значился председателем и ни под одним финансовым документом его подписи не оказалось.
Листопад понимал, что спастись может, лишь сделав свершающийся над ним беспредел достоянием гласности. И Иван буквально попер на скандал. Областная молодежная газета опубликовала его памфлет «Присосавшиеся», где с безупречной логикой ученого анализировалась хроника планомерного уничтожения чиновниками бизнеса, прибылью от которого с ними не захотели поделиться. В статье назывались конкретные фамилии, должности, приводились цифры и факты. Что касается председателя горисполкома Непомнящего, организовавшего, по мнению Листопада, травлю, то он был поименован зажравшейся свиньей, подрывающей корни дуба, желудями с которого сам же и кормится.
Пути назад больше не было, – словно окруженный врагами боец, Иван швырнул себе под ноги последнюю гранату.
Увы! Цифры и факты прокуратуру не заинтересовали. А вот с обвинением в свинстве Листопад, похоже, переборщил. Потому что в суд был подан иск о защите чести и достоинства гражданина Непомнящего.
Решением суда ответчику предписывалось принести публичные извинения и выплатить истцу в качестве компенсации морального ущерба двадцать тысяч рублей. При средней-то зарплате по стране, на минуточку, сто двадцать рубликов.
Законопослушный Листопад отреагировал незамедлительно. В той же газете появилась короткая заметка за его подписью.
«Ранее я назвал В.Непомнящего зажравшейся свиньей. Суд счел данную фразу оскорблением. Во исполнение решения суда приношу Непомнящему В. К. извинения. Оснований утверждать, что председатель горисполкома – зажравшаяся свинья, у меня не было. У него по-прежнему очень хороший аппетит, что могут подтвердить руководители всех городских кооперативов. Денежная компенсация за нанесенную обиду будет выплачена гражданину Непомнящему в пятницу, в четырнадцать часов, у здания горисполкома. Вход на церемонию бесплатный».
Естественно, всем захотелось поприсутствовать. Тем паче, по городу прошел слух, что Листопад зачем-то повсюду скупает металлическую мелочь.
К назначенному времени перед зданием горисполкома в предвкушении забавы собралась толпа.
Ровно в четырнадцать со стороны набережной Степана Разина послышался звук колокольчика, и на площади Ленина появился тучный хряк, которого вел на поводке Листопад. Через круп животного были переброшены два наполненных позвякивающих мешка. На шее болталось заключенное в рамку решение суда.
Приветливо помахивая рукой расступающимся людям, Листопад подвел хряка к исполкомовскому крыльцу и потребовал вызвать председателя – «под расчет».
Попытки милиционеров отогнать странного визитера Иван пресек, указав на судебное решение.
Его поддержали резвящиеся зеваки. Под дирижирование Листопада они принялись скандировать: «Даёшь хряка!»
Вышедшему на крики заместителю председателя Листопад объяснил, что привез деньги, которые по решению суда должен передать из рук в руки самому Непомнящему.
Предложение пройти внутрь отмел:
– Знаю вас, тихарей. Потом скажете, что не довёз. Публично, на людях, рассчитаюсь. Или вы собственных избирателей страшитесь?
Дико оглядев разрастающуюся на глазах, уже перегородившую трамвайную линию толпу, зампред исчез в подъезде. Дверь за ним тотчас заперли. Исполком затих, будто крепость, внезапно подвергшаяся нашествию варваров.
Трамвайное движение оказалось парализовано. Пассажиры выскакивали из останавливающихся трамваев и увеличивали собой число зевак.
Кто-то из исполкомовских с перепугу позвонил в воинскую часть. Прибывшие на двух грузовиках вооруженные солдаты с любопытством выглядывали из кузова. В кабине сидел нахохлившийся, растерянный офицер. В отдалении опасливо похаживали подтянутые отовсюду милицейские патрули.
Меж тем на другой конец площади, к Театру юного зрителя, подкатил автобус с иностранцами, которых привезли насладиться святым – памятником Ленину. Но при виде скандирующих людей интуристы смяли перетрусившего гида и, выхватывая на ходу фотоаппараты и камеры, устремились к исполкому, – митинг протеста в Советском Союзе был по тем временам зрелищем невиданным.
Вслед за иностранцами из Москвы подъехали телевизионщики и принялись сноровисто разматывать кабели. Начались недоуменные звонки из обкома КПСС.
Делать нечего. В сопровождении двух сотрудников и милиционера на крыльцо вышел сам председатель исполкома Непомнящий. Заметно округлившийся.
– Хряк появился, – выдохнула толпа. И – в ожидании дальнейшего затихла.
– Я принимаю деньги, – стараясь не глядеть на Листопада, отчеканил Вадим.
– А вот хренушечки! Сперва пересчитаешь до копейки, – Иван с усилием снял мешки и шмякнул Непомнящему под ноги. – Суд тебе велел принять, – выполняй. А то, шо мелочь, – уж извиняйте, дядьку, что набрал. С шапкой по людям, можно сказать, пришлось пойти после твоего погрома. Так шо садись на карачки и в соответствии с решением суда пересчитывай. Или ты, перерожденец, наш советский суд и советскую власть не уважаешь? Так народ тебя поправит!
Вадим с тоской поглядел на глумящегося, ненавистного врага, легко манипулирующего толпой и явно способного одним словом бросить ее на штурм исполкома. Устроит массовые беспорядки, а потом решением суда прикроется.