На утро Листопад потребовал две очередные чашки суперкрепкого кофе и – Негрустуева.
В приемной Антон столкнулся с Торопиным. Оба сухо кивнули друг другу. Отношения между бандитом и бывшим милиционером не сложились. Антон относился к Феликсу с демонстративной брезгливостью. Тот отвечал равнодушным пренебрежением.
В кабинет они вошли вместе.
– Так шо, надумали, где у Кощея сердце? – несмотря на бессонную ночь, Листопад выглядел лихорадочно бодрым.
– Где у всех, – Торопин подобрался. – Предлагаешь решить радикально?
Он скребнул себя ногтем по шее. Лицо Антона вытянулось.
– Экой вы, железный Феликс, к,овожадный. Нет, батенька, мы пойдем д,угим путем, – прокартавил, дурачась, Иван. Даже большие пальцы за лацканы заткнул, дабы совсем походить на Ленина. Среди разбросанных бумаг выхватил тоненький файлик. – Вот оно, сердце кащеево – Хачимовский глинозёмный заводик. Без него весь его алюминий накроется. Вот его-то и надо…
Он сжал лапищу так, будто хотел спрессовать воздух.
– Ну, понесло! – разочарованно протянул Антон. – У Балахнина в Хачимовске девяносто процентов акций. Полный контроль. Про то вся страна знает.
– Про что страна знает, мне неинтересно, – желчно отреагировал Листопад. – Мне надо – про что не знает. Феликс, я тебя просил по директору завода прорюхать?
– Так пробили, – длинным отточенным ногтем мизинца Торопин поковырял в зубах. Заметил, как непроизвольно поморщился брезгливый Антон. Ухмыльнулся. – Есть неплохой компромат, – двухлетней давности. Автодорожное со смертельным исходом. Ехал пьяный. Ментура местная тогда всё затихарила, – вроде как по вине пешехода. Но поднять, – раз плюнуть.
– А вот это, батенька, а,хиважно! –Иван оживленно потер руки. – Это надо п,оделать п,енеп,еменно с,очно. И – готовьте мне с ним встречу.
– Да о чем вы? Причем тут какой-то директор? – Антон устало покачал головой. Он тоже прокорпел ночь над документами. – Кремлевские мечтатели выискались. На хачимовском заводе директор – «шестерка». Чуть дернется, не пройдет трех месяцев, – поменяют.
– И хрен с ним, – безразлично отреагировал Иван. – На большее он мне самому не нужен.
– Что за три месяца можно успеть?
– Что успеть? – Листопад торжественно поднялся. Косящий взгляд его наполнился знакомым, торжествующим злорадством. – Завод из-под беспредельщика Балахнина увести!
– Какой завод?! Ты вообще, часом, не сбрендил? – Антон энергично покрутил пальцем у виска. – Повторяю для особо упертых. В Хачимовске у директора полномочий на отчуждение имущества с гулькин фиг, – до одного миллиона. Любая сделка на доллар больше – только с одобрения Совета директоров. А председателем совета сам Балахнин. У них в уставе список того, что директор может без разрешения совета, расписан на трех листах. От сих до сих.
– А аренда? – вкрадчиво полюбопытствовал Иван.
– Не понял? – Антон осекся.
– То-то что. И никто пока не допёр. Аренду-то они пропустили. А, между прочим, – могучий рычаг. Вот тут мы их и поймаем. Слушайте сюда.
И хотя, кроме них, никого не было, а сам кабинет регулярно проверялся, он сделал заговорщический жест, предлагая нагнуться поближе.
… – Все-таки, Листопадина, ты велик, – только и произнес Торопин, когда Иван закончил.
– Я знаю, – согласился скромный Иван. – Но работать придется на тоненького. Шоб за три месяца, кроме нас троих, ни одна падла не ущучила. Всё решат две-три быстрые точечные операции. Поэтому ты, Антон, бросай все дела и езжай на «минералку». Бери, так сказать, бразды. Бейся за неё, как за мать родную. Цепляйся, как можешь и за что можешь. Как юрист, как мент. Акции отбивай, мужиков наших вызволяй, – их уже в ментуру тягать начали. Надо платить – проплати. Короче, пусть все знают, что для Листопада на «минералке» свет клином сошелся, и другой мысли, как отбиться, у него нет.
– Сделаю, – уверенность Ивана передалась и Антону.
– Кстати, отдавать минералку я тоже не собираюсь. Не для загребущих балахнинских лап покупалось.
Листопад достал из бара коньяк, разлил по стаканам:
– Ну, мужики. Ломанем, пока при памяти, – за наше безнадежное предприятие!
– Тьфу на тебя! – не сговариваясь, отреагировали Антон и Феликс. Поколебавшись, чокнулись друг с другом.
Феликс сделал знак Листопаду, что хочет остаться один на один. Дождался, когда Антон выйдет.
– Не стал при ментяре твоем. У Фельдмана, директора Хачимовска, в Москве тёлка. Раз в две недели по выходным к ней летает. Само собой, инкогнито, – без охраны. Как раз на днях должен. Очень удобно. В Хачимовске-то он на виду. А тут втихаря перехватим для разговора. Да и люди на чужой территории становятся сговорчивей.
– Согласен, – кивнул Листопад. Заметив, что Феликс не торопится подняться, обеспокоенно прищурился. – Что еще?
– Дочь у него младшая. Двенадцать лет. Встретить в тот же день из школы да поместить куда-нибудь на три месяца. Тогда он точно ручной будет. А без страховки стрёмно.
Иван тяжело задышал. Набычась, поднялся. Навис над столом. Лицо Феликса усказилось усмешкой.
– Что ж, тебе решать. Без страховки так без страховки, – сухо кивнув, он подхватил барсетку и вышел.
Иван, опустошенный, осел на место. До убийства Осинцева завести разговор о кинднепинге Торопин бы не решился.В субботу Иван, как уже давно обещал, собрался с семьей в зоопарк. Повода в очередной раз отлынить от обещания не нашлось, и теперь он досадливо слушал, как в соседней комнате препираются хныкающий сын и одевающая его Таечка. А сам пытался представить, чем в эти минуты занимается оставленная на выходные Анжела. В последнее время в Анжеле проступало недовольство своим положением содержанки. То и дело она намекала, что придется завести подменного воскресного любовника. Иван всякий раз гоготал, обращая сказанное в шутку, но на душе оставались царапины, – Анжела становилась всё более своевольной.
Телефонный звонок отвлек его от ревнивых раздумий.
Звонил Феликс.
– Он у нас. Нужно, чтоб ты подъехал. Машину выслал.
– Не получилось договориться? – обеспокоился Иван.
– Есть проблемы, – в скупой своей манере подтвердил Феликс.
Иван положил трубку. Дверь скрипнула, неловко надавленная снаружи, – на пороге, вытянувшись вперед левым ухом, стояла Таечка. Уличенная в подслушивании, она робко и обиженно посмотрела на мужа.
– По работе. Придется ехать, – показал на телефон Иван.
Вгляделся в подрагивающее лицо, успокоительно прижал к себе:
– Да не держи в голове, – действительно по работе. Проблемы у нас. Куда ж от них? Решаешь одну, и тут же получаешь следующую.
Ехать пришлось далеко, – в гаражный кооператив в Кузьминках. Вход в нужный гараж перегородил поставленный боком «Оппель» с открытым капотом, возле которого возилось несколько спортивного вида парней.
Для Ивана, потеснившись, приоткрыли узкую входную дверцу. Внутри, меж двух разбортированных колес и разбросанного инструмента, на складном стульчике в одиночестве восседал Феликс Торопин. Тоненькой пилкой он обтачивал ногти на длиннющих пальцах. Последнее, что осталось от его неотразимой прежде мужской красоты.
– Засветились, когда брали? – с разгона предположил Иван.
– Да нет, взяли как раз чисто, – Феликс подул на ноготь. – Прилетел, как обычно, один. Удачно «подставили» таксиста. Так что там обошлось без проблем.
– А в чем проблемы здесь?
– Не хочет разговаривать.
– Это с твоими-то уговорщиками?! – съязвил Иван.
– Попробовали чуток. Чтоб без следов. Но – крепкий еврейчик. Крепкого, его сразу видно.
– А насчет автодорожного?
Феликс безнадежно поморщился:
– Даже не дернулся. Умный евреин.
– Причем тут?…
– Он по первым словам, как ему объяснять начали, что хотим, чтоб на нас работал, понял, что ребята мои – исполнители. Потребовал для разговора заказчика.
– То есть свою работу решил на меня переложить? Ты хоть понимаешь, что, появившись перед ним, если не сумею договориться, я засвечусь перед Балахниным?
Феликс, отодвинув от глаз кисть, оценил работу.
– Если ты с ним не договоришься, я его так и так отсюда не выпущу, – неприязненно сообщил он. Иван похолодел:
– Погоди, шо значит?.. И для чего? Он же наверняка не знает, кто взял, куда привезли. Мы так не договаривались.
– А мы об этом вообще не разговаривали. Только здесь две большие разницы. Одно дело – был человек и пропал с концами. Ищи-свищи. Другое – похитили и вернули. Вычислить кто, не хитро. А мне война с Балахниным дорого станется. Не та сила. И если кто мне ее навяжет, с того спросится. Так что уж расстарайся. Сам ведь пожелал – без страховки!
Он с откровенной угрозой глянул желтоватыми зрачками на взопревшего Листопада. Не желая тратить время на пустые препирательства, постучал ногой о пол.
Открылся люк, снизу полыхнул свет. Иван спустился в подвал, оказавшийся меблированной комнатой. Двое «качков», по знаку Торопина, поднялись наверх и закрыли за собой люк.
Перед Иваном за столом сидел директор Хачимовского глиноземного завода Борис Григорьевич Фельдман – пасмурный пятидесятилетний крепыш с крупной залысой головой. Живыми, тревожными глазками он вгляделся в незнакомца.
– Что ж, давайте знакомиться, – стараясь держаться с развязной победительностью, предложил Иван.
– Нет смысла. Я вас узнал. Видел пару раз по телевизору, – перебил его Фельдман. – Только полагал, что вы поумнее.
– Это откуда такой вывод?
– Да по всему выходит. Начнем с угроз этих детских – огласить, что у меня любовница! – Фельдман поморщился пренебрежительно. – А то моя Нора не догадывается. Ну взрыднет. Фикусом в меня для порядка запустит. Волосы вырвать, и то поздно. А насчет других, – я ведь директор комбината, а не раввин, чтоб за свою нравственность отчитываться.
– Но труп-то – это серьезно, – поднажал Иван.
– Не серьезней, чем когда сбил. Дорожное, оно и есть дорожное. Неужто полагаете, что Балахнин позволит своего директора за двухлетней давности аварию в тюрьму упечь? Или у него своих адвокатов и прокуроров мало? А если и сможете посадить, так мне это дешевле встанет, чем за здорово живешь собственного шефа сдать.