– Узнать сможете?
– Конечно. С него ж шапка слетела. Да с меня уж на месте его словесный портрет отобрали. Так шо, дай Бог, найдут.
Вперед выдвинулся телевизионщик. Выставил микрофон с надписью «Первый канал»:
– Есть предположение, кто это сделал?
Гудение разом стихло, – вопрос оказался ключевым.
Листопад подобрался, – ради этого вопроса он и созвал пресс-конференцию.
– У меня нет предположений. Есть уверенность, – он зло ощерился. – Убийство мог заказать только один человек, которому я перешел дорогу, – Балахнин.
– У Вас есть доказательства? – другим, неприязненным тоном потребовал телекорреспондент, – после недавнего акционирования первого канала компания «Конверсия» получила от государства весомый пакет акций, и директором канала стал один из балахнинских вице-президентов.
– Я не прокурор, – отреагировал Иван. – Сам или через холуев, этого пока не знаю, – он нажал на слове «пока». – Но другого не дано. Он мною, как вы знаете, пытался закусить. А я ему за это в Хачимовске хвост прищемил.
В зале послышались понимающие смешки, – история с хачимовским захватом до сих пор обсуждалась в прессе.
В руках стоящего за спиной Листопада секретаря зазвонил мобильный телефон. Он тихонько ответил и тут же, приблизившись, протянул Ивану.
– Извините, неотложный вопрос, – принимая трубку, Листопад подмигнул залу. – А могло бы и не быть.
Он поднёс телефон к уху. Через пятнадцать секунд, не сказав ни слова, отключил с обескураженным видом.
Оглядел примолкших журналистов, припоминая, о чем говорил перед тем. Вспомнил.
– В общем Балахнин в своем репертуаре. Вместо того шоб приехать с бутылкой, сесть, повиниться, решил на хапок. По-другому-то отвык.
– А вы не боитесь, что после таких бездоказательных обвинений «Конверсия» привлечет вас к ответственности за клевету? – снова выдвинулся вперед тележурналист.
– Вот это называется, напугал! – Листопад зло расхохотался. – Я как раз другого опасаюсь. Еще с комсомольских времен знаю Юрия Павловича как мужика упертого. Так шо если завтра, не приведи Господь, опять где чего рядом пальнет или подо мной взорвется, то вы за ответами сами теперь будете знаеть к кому идти.
Свернув на этой разухабистой ноте пресс-конференцию, Листопад вернулся к себе.
По дороге поманил Антона и Маргелыча.
– Вот шо, мужики, – едва войдя, объявил он. – Сейчас звонил Феликс. Я его прямо с утра подключил. А что остается? – он хлопнул угрюмого Антона по плечу. – На ментовку твою надежды хрен целых столько же десятых. Так вот у Феликса появились наколки насчет наводчика.
– Наводчика?! – поразились Антон и Маргелыч.
– А вы как думали? «Крот» у нас завелся…Вчера вечером, перед уходом, я объявил, что с утра прямо из дома еду в правительство. А на самом деле заночевал у Анжелки. И хмырь со шпаллером этого не знал. Он-то меня из квартиры поджидал. Потому и смазал от неожиданности, когда я вдруг снизу возник. В приемной тогда человек десять-пятнадцать крутилось. В общем надо подъехать к Торопину, помочь вычислить. Ну и так далее.
Он приподнял палец, колеблясь, на кого из двоих указать. Ткнул в Маргелыча.
– Да вы чего, Иван Андреич? – возмутился тот. – Я теперь от вас ни на шаг. Как Петька за Василь Иванычем. Чтоб хоть спина прикрыта. И то один раз чудом пронесло… Пускай Негрустуй. Это по его части.
– Ты работаешь дольше. Людей в компании лучше знаешь. Так что от тебя там больше пользы, – не согласился Листопад.
– Воля ваша. Давайте адрес, – Маргелыч неохотно потянулся к чистому листку.
– Не нужен тебе адрес. Торопин прислал своих. Ждут внизу. Они проводят…
Откинувшийся в кресле Листопад прикрыл глаза. Дождался тихого хлопка двери.
– Знобит! – признался он. – Достань там.
Антон выудил из бара початую бутылку «Мартеля», по знаку Листопада разлил по двум фужерам, протянул один Ивану.
Тот потянулся взять и – отдернул руку, – она подрагивала. Усмехнулся сконфуженно.
– А шо ты хотел? Не каждый, знаешь, день тебе в лоб девять граммов выцеливают. Тут и опущение матки схлопотать недолго… Ну, ломанем. Раз уж свезло остаться при памяти.
Обливаясь, выпил.
– Если не торопишься, посидим вдвоём, – попросил он. – Отойти хочу, чтоб никто не видел.
Минут через сорок вбежала Анжела. Не обращая внимания на недовольный жест хмельного Листопада, схватила пульт и включила телевизор.
На экране появился зачитывающий текст диктор.
«…Поэтому огульные обвинения господина Листопада в причастности руководства компании «Конверсия» к покушению на него, – есть, скорее всего, плод больного воображения перепуганного человека.
«Конверсия» является крупнейшим многопрофильным холдингом. Но все возникающие противоречия с контрагентами разрешаются строго по российским законам и исключительно в рамках правового поля. К сожалению, полукриминальные методы работы самого Листопада наверняка затруднят органам расследования поиск заказчика покушения. Возможно, он стал жертвой собственной так называемой «крыши», – широко известно, что его финансовые проекты пересекаются с интересами торопинской группировки.
Вероятен и иной мотив – месть. В последнее время в предпринимательском мире ходят упорные слухи о возможной причастности Листопада к таинственной гибели бывшего сотрудника КГБ Осинцева, с которым Листопада, как говорят, прежде связывали тесные отношения».
Тяжело задышав, Иван подался вперед.
«Впрочем, – продолжал диктор, – не исключен и иной вариант: так называемое покушение инспирировано самим потерпевшим. Уж больно неестественным выглядит промах с двух метров и последующее бесследное исчезновение исполнителя.
Во всех случаях компания готова оказать правоохранительным органам всемерную помощь в скорейшем установлении виновных». Мы передавали заявление пресс-службы компании «Конверсия». А теперь предлагаем видеоклип с Богданом Титомиром».
Иван дотянулся до пульта и отключил телевизор.
– Что ж теперь делать, Ванечка? – Анжела поежилась.
Иван усмехнулся.
– Шо делать? Закажите гроб.
– К-какой гроб?
– Богатый. С кистями. С лентой – «Азм воздастся». И отправьте Балахнину.
– Но, Ванечка…
– Иди же! – потребовал Иван. Наткнувшись на его нетерпеливо косящий взгляд, Анжела вышла.
– Ишь как хитро завернул, – Листопад ощерился. – И на Осинцева мне намекнул, что-де держу на крючке, и дурачка из меня сделал, – вроде как сам всё организовал. Нет исполнителя. А стало быть, мели чего хошь. Не проверишь. Так?
Антон уныло смолчал.
– Вот и он в том уверен! – Листопад вдруг навалился на стол, жарко пригнулся к Антону. – Не знает, беспредельщик, что у меня козырный туз в рукаве!
Заметил встревоженный взгляд Антона. Торжествующе расхохотался.
– Не боись, Антоша, – не дурдом! Ты шо думаешь, я от того киллера, когда он споткнулся, и впрямь дёру дал? Да если б припустил вниз, он бы меня как раз меж лопаток и нафаршировал.
С наслаждением увидел, как с расширенными глазами, с открытым бессмысленно ртом начал приподниматься Антон.
– Именно что! Его ж на меня повело, как споткнулся. Я навстречу на арапа и рванул. Не от смелости, от страха, – выхода не оставалось. Захамутал его в лапы. Под себя подмял да его же шпаллером по загривку. Заслужил! Идешь на дело, – не хрен спотыкаться. Тут и охранник подлетел. В общем киллерюгу этого скрутили и к Торопину отвезли. А уж как увезли, тогда я и ментуру вызвал.
– И что теперь? – пролепетал Антон.
– Теперь?!
Листопад подхватил зазвонивший мобильник.
– Да…Уже?..Щас буду.
Он склонился к селектору.
– Машину с охраной. Срочно!.. – отпустил кнопку. Поднял исказившееся лицо. – Теперь всё и разъяснится. Поехали!
Компания «Блицкриг», за которой стояла торопинская группировка, обосновалась в тихом двухэтажном особнячке поблизости от Даниловского монастыря, где размещался один из ее партнеров по алкогольному бизнесу – Московская патриархия.
Подъехавшего Листопада здесь знали. Поджидавший у входа «качок» в наимоднейшем малиновом пиджаке с грацией бегемота изобразил подобие поклона, отчего переплетшиеся на его груди три массивные золотые цепочки свесились вниз, звякнули и заскрежетали, будто выбираемая якорная цепь.
Свежие после евроремонта коридоры пахли побелкой и цветами, – вдоль стен и в эркерах стояли вазоны с розами. Навстречу то и дело попадались юноши в строгих костюмах и девушки в умеренно коротких юбках, – с одинаковым выражением деловитой сосредоточенности. Типичный, словом, офис преуспевающей европейской бизнескомпании.
Из приемной внутрь вели две двери. Возле одной, с надраенной медной табличкой «Генеральный директор», в креслах дожидались очереди несколько респектабельных посетителей. Ивана и Антона тихонько ввели в кабинетик напротив. Малоприметный и без вывески. Мудрый Феликс предпочитал не светиться на официальных должностях, а управлять процессом, как привык, – из тени.
В движениях, как и в словах, Феликс был скуп. Из уважения к гостю он изобразил некую попытку приподняться над креслом. Одновременно изогнутым углом брови выразил Листопаду недоумение по поводу присутствия Антона.
– Не сдаст, – коротко успокоил его Иван.
Движением пальца Феликс выставил сопровождающего, вытянул из ящика стола несколько листов, положил перед собой.
– В общем так. Исполнитель, – он передвинул вправо один из листов, – насчет заказчиков много не дал. Заказ, аванс, как и водится, получил по обычным каналам.
– Смешно бы было, если б его сам Балахнин проинструктировал, – согласился Иван.
– Ни Балахнин, ни кто из «Конверсии» напрямую никакого отношения. Единственно – его свели с «кротом», который на тебя и наводил.
– Да не тяни резину! – Иван, не в силах более терпеть, вскочил, отчего стул, на который перед тем присел, рухнул на пол. – Неужто и впрямь Маргелыч?
Антон вздрогнул. Феликс снисходительно углом рта улыбнулся, достал из сигарного ящика сигару, смачно срезал головку, неспешно, с чувством раскурил. Приглашающе придвинул сигарный ящик Листопаду.