В девяносто восьмом страна содрогнулась от августовского кризиса. Но устояла. Кое-как начала оздоравливаться.
И тут на Россию обрушилось новое бедствие, еще более страшное и разрушительное, чем безденежье, – изобилие. Мировые цены на нефть зашкалили, будто температура у тяжелобольного, и нищую страну захлестнули халявные деньги. Растерявшееся от такой напасти правительство, не зная, что делать, принялось «скирдовать» нежданное богатство в заграничную кубышку, – на смену закромам родины пришел стабилизационный фонд.
Не вкладываемая в производство денежная масса снежной шапкой набухла над страной, угрожая сходом лавины. Антон даже догадывался, когда именно шапка начнет подтаивать, – не далее ближайших выборов.
Что касается нынешнего его шефа, то Вайнштейн, вдоволь наворовавший в период «первоначального накопления», в двухтысячных сделался одним из немногих, кто всерьез взялся за реконструкцию собственных заводов.
И в этом Антон Негрустуев стал одной из надежнейших его опор.
Мобильник заиграл бодрый марш энтузиастов. Андрюшенька Мантуров, как ни в чем ни бывало, напоминал, что в четыре должна состояться встреча с американцами.
– Ты что, подметил у меня признаки маразма, что по нескольку раз напоминаешь?
– Виноват, исправлюсь, – весело смутился Андрюшенька. – Только тут такое дело. Те америкосы, с которыми я всё это замутил, просят встретиться с вами заранее, один на один. Раз уж вы схему меняете, хотят обговорить свой интерес. Чтоб не при руководстве. Даже без меня. Понимаете?
– «Боковичок», что ли?
– Ну, в общем-то. Не задаром же. Придется откатить, – на этот раз смущение Андрюшеньки было неподдельным. В «откате» этом наверняка состоял и его интерес. Антон едва не расхохотался, настолько легко было расшифровывать мысли юного корыстолюбца.
– Только они по-русски вообще не бум-бум, – заторопился Андрюша. – Хотя вы, вроде, сами по-ангельски шпрехаете. Ничего, если без переводчика?
– Обойдемся, – заверил Антон.
Оговорив время и место встречи, Антон отключился.
Утренний Киев, еще не пропитавшийся жарой, был тих и нежно-прохладен. На пустынном, по-субботнему, Крешатике как раз начали вытаскивать и устанавливать на асфальте зонты и столики.
Антон свернул на заросшую каштанами Большую Подвальную, по которой поднялся к назначенному месту встречи. Крохотный ресторанчик «У Паниковского» только открылся и пока был пуст. Лишь золотистый памятник у входа в канотье и с тросточкой, воспроизводящий черты Зиновия Гердта, приветливо встретил первого посетителя. Едва Антон уселся за столик на террасе, из подсобки, подавляя зевоту, появился официант с меню.
– Чего желаете?
– Да, пожалуй… Если морковного сока со сливками. Хотя, впрочем, принесите соточку коньяка и – лимончик.
– И мне тоже, – послышалось из прохода.
Горло Антона перехватило обручем, взгляд метнулся на знакомый голос, который узнал бы из тысяч, и челюсть начала сама собой отвисать, – к столику, подволакивая ногу, подходил Иван Листопад.
Машинально Антон потянулся дотронуться.
– Да я это, я, – тяжело опускаясь, успокоил Иван.
Всё еще не веря в происходящее, Антон исподтишка ущипнул себя за икру. Поморщился болезненно.
Перед ним в самом деле находился Иван Листопад. Обрюзгший, сутулый, раздавшийся в ширину, задохнувшийся от ходьбы, но – Иван.
В голове Антона медленно начало проясняться:
– Стало быть, инсценировал собственную аварию? Торопин помог?
Листопад подтверждающе кивнул:
– Я ж перед ним в долгу был. Разом и рассчитался.
Повелительным жестом удержал готового вспылить Антона:
– А что оставалось? Балахнина я выставил на «бабки». Так что долго бы всё одно не прожил. Да и Тайке с дядькой мало бы не показалось. А так – он остался рулить институтом. Она при нём наследницей. А сам я отныне и по упокой – Джон Листон. Гражданин Америки. Как там, кстати?
– Что? За десять лет ни разу не соизволил поинтересоваться?
– Иван отрицательно мотнул оплывшей шеей.
– Уходя, уходи. О смерти дядьки, конечно, знаю. Даже в Штатах сообщили. После этого и отрубил все связи. Был бы жив Андрюшка, тогда, конечно… Впрочем, будь он жив, наверное, и вовсе бы не уехал…Так что Тайка? Небось, не засиделась в вековухах после нашей с дядькой смерти?
– Как раз – богатая вдова. Несёт в массы память о тебе. Книгу воспоминаний издать порывалась. Да жаль не помнит никто в России, кто такой был Листопад. Она, кстати, сейчас сама в Киеве.
Иван изумленно вскинулся.
– Приехала на поминки, – Антон понемногу начал оправляться от шока. –Прах ваш, видите ли, в Киеве захоронен. Сегодня десять лет как скончались. Коллективно скорбим.
Официант принес на подносе две рюмки коньяка, блюдо с нарезанным, присыпанным сахаром лимоном.
– Ну-с, помянем? – шутливо предложил Антон. Поспешно отвел руку. – Не чокаясь, не чокаясь.
– Да иди ты, – буркнул Иван. От протянутого лимончика он отказался. – Не могу. Диабет!
Ему показалось, что собеседник внимательно изучает мешки под его глазами.
– А это почки, – хмыкнув, объяснил он. – Еще и гипертонию схлопотал. Не молодеем!
– Не молодеем, – согласился Антон. – Сам-то как живешь? С Анжелой, поди? Теперь понимаю, что специально ее туда перевез. Иван поник.
– Неужто не женился? Женщина-то в доме должна быть.
– Должна, конечно. Но… – Иван браво подмигнул, – кто сказал, что одна и та же?
Он захохотал, но прежний разудалый гогот не задался.
– Я тогда действительно к Анжелке уехал, – мрачно признался Иван. – Думал, с нуля начать, – новый дом, дети. А она курвой оказалась. Через полгода свинтила. Нашла себе какого-то шустрого маклера, вроде Сергунчика, и – пустила хвоста. Ещё и на меня наехала, – я ей-де жизнь поломал. Из грязи вытащил, в золото обул и на тебе – поломал!
Антон слушал. А сам всё не мог оторвать взгляд от его лица, как будто хорошо знакомого, но в чем-то неуловимо переменившегося и оттого лишенного прежнего обаяния. И вдруг распознал, – глаза! Незнакомые, водянистые.
– А где ж твой знаменитый взгляд? – не удержался он.
– Операцию сделал по удалению косоглазия. Теперь как все.
Листопад сделал официанту знак повторить.
– Теперь как все, – уныло протянул Антон. Ему сделалось грустно.
– Зато ты не как все, – уязвленный Иван ядовито оценил лощеный вид неухоженного прежде приятеля.
– Жена, – в голосе Антона проступило умиление. – Чуть ли не по журналу мод одевает. Говорит, статус обязывает.
– Все бабы одинаковые. Есть деньги, аж по гланды вылижет. А нет, так и её нет.
– А с деньгами, похоже, напряжёнка, – догадался Антон. Они подобрались к разговору, ради которого Листопад воскрес из мертвых.
– С чего взял? – Иван приосанился. – Я как раз нарасхват. Крупнейший консультант по Украине. Десяток фирм на обслуживании. Представительство вот открыл.
Он кивнул на подъезд соседнего дома:
– Здесь офис и здесь же две квартиры снимаем. Так шо в полном порядке.
– Тогда к чему вот это? – Антон ткнул на соседний стул, на котором лежал его портфель. Под настороженным взглядом Ивана выложил папку с документами по Новороссийску.
– Шо «к чему»? – оттягивая время, промычал Иван.
– Сам знаешь, – кидалово, – безжалостно сформулировал Антон. Распахнул папку на странице с компьютерной схемой сделки. Ткнул в название фирмы, скромно притулившейся в уголке листа. – По документам получается, что все потоки идут через неё. Твоя, конечно?
Листопад смолчал.
– Твоя, – окончательно убедился Антон. – И контроля никакого. Вот благодать! Хотя примитив. Раньше ты тоньше работал.
– Чего ты хочешь? – прорычал Иван.
– Понять. Если ты такой весь из себя крутой консультант, почему собираешься обокрасть собственных доверителей?
Из подъезда, на который указывал Листопад, выпорхнул юноша лет двадцати пяти – в джинсиках и в рубахе в крупную клетку. Огляделся. При виде Листопада на открытой ресторанной веранде глаза его удивленно расширились.
– Толстый Джон! Вот ты где! – по-английски выкрикнул он. Распространяя аромат дорогого одеколона, взбежал на веранду, коротко кивнул Антону. – А чего телефон отключил? Твоё счастье, что я тебя встретил! Живо дуй в офис. Там босс уже полчаса не может тебя найти. Просто рвет и мечет!
С панибратством, принятым среди равных, он потрепал угрюмого Листопада по плечу.
– Освобожусь – приду! – буркнул Иван.
На лице юноши проступило непритворное изумление.
– То есть как? – пытаясь понять, он повнимательней пригляделся к собеседнику Джона, скосился на открытую страницу.
– Сказано же, – как освобожусь! – Иван, едва не прищемив его нос, захлопнул папку.
– Ну, гляди! – бойкий юноша обиженно отступил. – Моё дело предупредить. А то ведь, сам знаешь, он у нас чуть что и…
Он изобразил пинок коленом. Независимо пожав плечом, сошел с эстрады и, поколебавшись, нырнул назад в подъезд.
– Стучать побежал, – догадался Антон.
За столом установилась неловкость, как бывает всегда, когда внезапно вскрывается ложь.
– Я у них в штате, – нехотя признал Иван. – Отвечаю за украинское направление. Жалованье копеечное. Половина на эскулапов да на пилюли уходит. Пробовал поначалу своё дело открыть, но…Идеи вдруг разбежались. Да и запала прежнего нет. Скоро и отсюда могут попереть. Поджимают, резвуны!
Он с отвращением втянул воздух, всё еще наполненный одеколонным благоуханием. Доверительно приблизился.
– Только не предлагай раздербанить на двоих! – с вымученным смехом предупредил Антон.
Иван осекся, – именно это и собирался сказать.
– Понимаю, своих ты не кинешь. Тем более теперь, когда забурел, – горько констатировал он. – Поэтому давай разделим потоки. Два оператора. Российские деньги через вашу. А американские, как и задумано, через мою… До американцев-то тебе какое дело?!
Иван вскинул умоляющие глаза. Возложил лапищу на папку.