Университет Юрия Ускова еще совсем молод: туда зачислены 35 студентов – отборных орлов и орлиц. Но это совсем не значит, что науку iSpring проходят и прошли только эти молодые люди. Сотни школьников и студентов уже 15 лет варятся в культурном котле компании.
Когда старшие дети Ускова достигли возраста обучения, он организовал «Инфосферу» – курсы программирования, робототехники и дизайна для школьников 1–8-х классов (скорее это школа дополнительного образования, вроде музыкальной). Потом добавил «Инфотех» – полноценную школу-лицей на три старших класса, для тех школьников, которые решили связать свою жизнь с IT. Оба проекта до сих пор успешно работают. Хороший пример – то, что старший сын Ускова окончил «Инфосферу», «Инфотех» и теперь успешно работает в iSpring на позиции сеньора. Практически все лицеисты ценятся в отрасли.
Следующий шаг в сторону собственной образовательной среды был сделан в 2012 г., когда появился Институт программных систем. Его предназначение – дополнительное обучение студентов Политехнического института и всех желающих. А потом появился собственный университет, где можно получить образование по специальностям «программирование», «преподавание информатики», «маркетинг», «цифровой дизайн» и «управление продуктом». По сути, перед нами разветвленная экосистема IT-просвещения и образования.
Ответим на чаще всего задаваемые вопросы.
Сначала обычно спрашивают: правда ли Усков содержит всю структуру только на то, что сам зарабатывает?
– Да, сегодня практически все заработанные деньги я трачу на лицей, институт, строительство университетского кампуса и здания школы, – отвечает Усков. – Аутсорс не люблю, поэтому строительная компания – своя собственная. Я не привлекаю кредиты и не работаю с государственными грантами. «Государевы деньги» для меня пока непонятны. Я лучше сам заработаю, чем буду тратить время на испрошение, а главное – на написание отчета за использование средств. У меня единственный запрос к государству: дайте землю и помогите с оформлением бумаг, потому что бумажная волокита – это адище.
Второй вопрос, который задают, когда рассказываешь об Ускове, звучит так: «А зачем ему это надо?» Ответ на второй вопрос – вся эта глава.
А третий вопрос родился в моей собственной голове: «Если человек сделал один из лучших в мире сетевых продуктов, значит ли это, что он может сделать один из лучших в мире университетов?»
Нет, не значит. Но и задачи такой не стоит. Московский университет не мог достичь величия при жизни Ломоносова – это был стартап на несколько поколений. Великий университет, как готический собор, растет столетиями – и вырастет еще, если Бог даст. На данном историческом этапе Усков хочет создавать лучших в мире программистов и разработчиков. В этом его задача, и идет он к ней дорогой разочарований и новых очарований.
Первое разочарование случилось оттого, что Юрий сначала пытался внедриться в государственную образовательную систему и трансформировать ее изнутри. Студенты Политехнического института, альма-матер Ускова, которые в первое время приходили в iSpring, готовыми специалистами, мягко говоря, не были. По словам Ускова, у них была «отрицательная квалификация» – надо было не учить, а переучивать. Между тем наш герой любит Политех – и не без причины. В Йошкар-Оле, городе с населением в 250 000 человек, успешно работают десятки IT-компаний. А ведь никакой хай-тек-бум сам по себе не начинается – мы уже упоминали, что Кремниевая долина создалась вокруг Стэнфордского университета. И в Йошкар-Оле несколько десятилетий назад был свой микроскопический Стэнфорд, зародыш будущего университета Ускова.
Родоначальником марийской IT-школы считают профессора Александра Ивановича Половинкина из Новосибирска, создавшего в 1970-е в Марийском политехническом институте лабораторию методов оптимального проектирования. В лаборатории работало до 200 человек, было много выпускников ведущих вузов Москвы и Новосибирска, и там было много программирования. В 1980-е Половинкин переехал в Волгоград, где возглавил местный политех. А его команда в 1990 г. запустила специальность «Программное обеспечение вычислительной техники и автоматизированных систем» в марийском политехе. Усков и многие другие основатели кластера IT-компаний в Йошкар-Оле – выпускники этой специальности. Это еще одно наглядное свидетельство того, какими выгодными бывают инвестиции – и денег, и людей – в обыкновенную добросовестную науку.
Помня о былом влиянии института на город, Усков пошел учительствовать в политехнический.
– Начиная с 2004 г., – говорит он, – я активно вкладывался в повышение качества преподавания на родной кафедре, и многое удалось. Я верил, что в жестких рамках государственного вуза можно сделать что-то значительное. И действительно можно, но это такая жесткая история, что вспоминать не хочется. Грубо говоря, проще об стену убиться, чем протащить в старый вуз что-то системно новое.
Я искренне люблю Политех, но сложившаяся система высшего образования пока неподвижна. Поэтому я принял единственно возможное для себя решение – основать собственный вуз, в котором все будет правильно.
Второе разочарование – школьное образование в целом. Довольно быстро Усков понял, что будущее начинается не в университете, а в школе (теперь, наверное, он считает, что в детском саду, и он опять прав). Он принялся обдумывать, что происходит в общеобразовательной школе, и понял – мало хорошего. Хорошая школа должна быть кимберлитовой трубкой, в которой зреют алмазы. В университете потом происходит их обработка, огранка, превращение в бриллианты. Но если в кимберлитовой трубке ничего не выросло, превращать будет нечего.
– Современная средняя школа – это пилорама, – говорит Усков. – Представляете, есть ребенок, кудрявенькое такое дерево, растопыренный в разные стороны, там цветочек, там уже и яблочко, там завязывается что-то, надо бы заметить-подкормить. А его раз – в пилораму, и выходит очень ровный чурбан, крайне удобный для всякого рода употребления, но абсолютно бесполезный для настоящего творческого труда.
Так что основная задача любой школы, в которой думают о яблочке, а не о бревне, – помочь ребенку оставаться живым.
Школа сейчас работает неосознанно. Мир очень сильно изменился, а структура и содержание обучения остались в прошлом. Но если мы хотим готовить любых разработчиков: новых систем, новых моделей, новых концепций – такое положение дел нам никак не подходит. Сейчас школа превратилась в инструмент производства пользователей, туземцев, которые за нефть и металлы купят бусы и смартфоны.
Первое очарование состояло в том, что, когда Усков с 2009 г., с компьютерной школы «Инфосфера», начал собирать свой собственной образовательный продукт, он увлекся развитием системного мышления. Как потом оказалось – слишком увлекся.
– Я тогда пребывал в техническом шовинизме и игнорировал ценность гуманитарных наук, – рассказывает он. – Сталкиваясь с западным образом мыслей, я удивлялся – почему это американцы отправляют детишек обучаться не компьютерным наукам, а культуре и искусству? Моя идея была такова: детям в школе недодают математику и физику, а мы это компенсируем с помощью погружения в компьютерные науки. И этой компенсации будет достаточно для создания человека Леонардо, потому что косвенным продуктом инженерного образования, и особенно образования в области программирования, является развитие системного мышления. Вот на него я и решил упирать – такова была моя первая гипотеза.
Усков продолжает:
– В программировании есть такой навык – информационное моделирование. Это атрибут хорошего программиста, сеньора, архитектора. Например, Чарльз Дарвин в свое время построил информационную модель иерархии видов и описал модель процесса (алгоритм) естественного отбора, который превращает одни виды в другие. А Дмитрий Иванович Менделеев построил периодическую систему элементов – «поймал» период и положил в таблицу. Не очень сложная модель. Но тогда это было прорывом, передним краем науки! Сейчас такие простые модели у нас в 6-м классе изучают на курсе информационной культуры. Парадокс в том, что информационное моделирование – это «сеньорский» навык в программировании, но он доступен для изучения даже ученикам начальной школы. И это другой уровень мышления – и понимания системности бытия. Но оказалось, что сейчас уже и этого мало.
Третье разочарование было в том, что Юрий Усков увидел ошибочность первого очарования.
А вот о втором очаровании имеет смысл говорить подробно, потому что на него сейчас и опирается образовательная система Ускова.
– Мой технический шовинизм никуда не делся, – говорит Усков и вскидывает глаза на собеседника. – Программисты действительно думают гораздо быстрее и видят мир системно. Но однажды я понял, что бизнес стоит на культуре, а значит, на гуманитарных дисциплинах. Бизнес в принципе – это идея, мировоззрение, позволяющее протестировать идею и встроить ее в систему «хорошо – плохо», «прекрасно – ужасно», «полезно – вредно». А еще – это культура как инструмент производства.
Усков объясняет:
– Представьте, что перед вами советские «жигули» и немецкий «фольксваген» одного года выпуска. Эти автомобили с точки зрения концепции, структуры и габаритных параметров одинаковы, в их конструкции применены одни и те же технические решения. Это одна и та же машина. Но как продукт они разные: «фольксваген» раза в три дороже, и люди, которые ездят на нем, куда счастливее. Потому что у немцев устоявшаяся инженерная культура и высокая культура продукта, которая является в том числе и следствием более высоких потребительских стандартов. Электроэнергии, труда, знаний на эти две машины потрачено одинаково, так в чем же различие? На «жигули» потрачено меньше умения, меньше любви, меньше честолюбия, меньше достоинства производителя, меньше национальной гордости. Все это, не считая чисто технических моментов, и есть инженерная культура. Так вот в нашем институте, в лицее, в университете с первого дня обучения мы начинаем формировать инженерную культуру, которая ведет к созданию п