Airone клиентами, чем очень гордятся оба ее владельца, скорость передвижения синьора Ронгароли такова, что наводит на мысль о том, что в компании существует несколько его клонов.
В отличие от неразговорчивого синьора Неккини синьор Ронгароли говорит так много и так быстро, что иногда невозможно понять ни одного слова. В перерывах между беготней из одного конца фабрики в другой он хватает вас за руку и так же стремительно тащит за собой к кофеварке. Захлебываясь от нетерпения, он расхваливает вам достоинства недавно купленного нового оборудования, заканчивая превознесением необыкновенных качеств автоматической кофемашины, которая, о чудо, предлагает вам все, ну просто все! Кофе, кока-колу, минеральную воду и даже бутерброды! Каждая его фраза завершается словами: потрясающие рабочие характеристики!.. Кофе, кока-кола, минеральная вода и даже бутерброды! Потрясающие рабочие характеристики!
Он одержимый.
Говорит он много и очередями. Громким голосом, когда ему нужно дать важные и быстрые указания сотрудникам, тихим голосом, когда склоняется к самому лицу собеседника (что я лично не выношу), будто собираясь раскрыть ему сокровенную тайну.
Он блестяще разбирается в сплетнях, властных играх и интригах. Ему знакома вся подноготная производства крупных брендов Made in Italy. Он знает всех. Еще бы не знать! Именно сюда, в его цеха, приходят эти самые бренды для производства своей первой линии.
Airone производит тысячи, может быть, сотни тысяч швейных изделий в год. В ее цехах стоят швейные машины всех моделей для выполнения любых операций.
Но насколько мало здесь этих машин, настолько мало и людей, на них работающих.
Это значит, что столь большому количеству продукции, выходящей с фабрики, не соответствует количество рабочих рук, способных все это произвести. И это еще не все: у расставленного по цеху оборудования не видно никого, кроме горстки людей, которые на нем работают. Почти пустая фабрика умудряется выпускать тысячи изделий самых разных видов для самых престижных брендов итальянского pret-à-porter!
За все время, что я был там во время инспекционных поездок, мне так и не удалось увидеть ни одно из изделий, за которые я отвечал. Я никогда не имел удовольствия увидеть свою одежду (так ее называем мы, те, кто следит за ее производством в швейных цехах).
– А где моя продукция? – спрашиваю я Ронгароли, а не Неккини, который все равно бы мне не ответил.
– Видишь ли, – отвечает он, – сейчас такой период, что трудно найти правильные рабочие руки. Но ты не беспокойся, твоя одежда шьется на предприятии, которым мы тоже владеем и которому мы полностью доверяем. Отличная репутация, первоклассные цеха, мастера высшей квалификации. Все под контролем!
Я закипаю и говорю, что за те деньги, которые мы платим за возможность производства своей продукции на их предприятиях с отличной репутацией, я имею право контролировать процесс ее изготовления на разных его этапах. Иными словами, делать работу, за которую мне платят.
Нет, это невозможно. Ты должен нам доверять. Все идет как надо, все будет поставлено в нужный тебе срок. Клиентов у нас много, и никто еще на нашу работу не жаловался.
Во время моих последних визитов я замечаю, как на фабрику все чаще приезжают и уезжают узкоглазые мужчины и женщины. Китайцы. Одни загружают, другие выгружают из машин и фургонов мешки разного размера под контролем и подстегивающими указаниями синьора Ронгароли, который в последнее время, как мне кажется, стал еще порывистее. Видимо, объем работы на фабрике уже превышает возможности всех его клонов!
Но кое-какие вопросы по этому поводу у меня возникли. Я очень хорошо знаю реальную ситуацию в швейном производстве. В Северной Италии полно китайских мастерских, большинство из которых работают втемную. Я видел их в Венето, в провинции Тревизо, Виченце, Падуе, в Ровиго, в Полезине и здесь, неподалеку от фабрики Ронгароли.
Это обычные структуры, в которых, к сожалению, не существует никаких правил и где никогда не знаешь, кто платит китайским рабочим – предприниматели, являющиеся их соотечественниками, или непосредственно итальянские. Никогда не знаешь, получают ли они реальную, пусть и минимальную, зарплату или работают только для того, чтобы оплатить свое питание и выкуп, который они должны заплатить мафиози, привезшим их сюда, к нам, в Италию.
Сокровенная тайна, которую Паоло Ронгароли никогда не откроет даже тихим голосом, заключается в том, что заказы Necchini и Rongaroli’s Airone производятся в этих подпольных мастерских.
Именно здесь, в скрытых от глаз полуподвалах, руками бесправных китайцев два милых старичка делают работу, за которую получают 100 евро, а платят 20.
Принося в жертву собственных рабочих, обходящихся им слишком дорого!
С ними их навар 20 процентов? Мало! Лучше уж 70 процентов с китайцами – намного лучше! Даже если это дизайнерская одежда. Первая линия, самая высокооплачиваемая!
Однажды, когда я в компании Ронгароли носился по фабрике, на глаза мне попалось несколько листов технической документации. Одни на английском, другие на китайском.
– Паоло, – спросил я, – вы зашли так далеко, что уже готовите для своих рабочих документацию на китайском языке?
На что он, не моргнув глазом и с нескрываемой гордостью, ответил:
– Это документы заказа непосредственно из Китая. Одна китайская компания присылает нам свою ткань, подкладку и пуговицы, чтобы мы шили их продукцию здесь. Компания называется Giada. Эта линия для китайцев с большими деньгами…
И он потер перед моим носом большим и указательным пальцами.
За последние годы в Китае, где экономика движется со скоростью тысячи миль в час, произошел ощутимый раскол между бедными и богатыми. В Пекине и Шанхае, если назвать самые известные города, существуют отели класса экстра-люкс, о которых мы могли бы мечтать в Италии, и кварталы с магазинами Тысячи и одной ночи, в витринах которых самые роскошные и престижные бренды Made in Italy.
– Эти китайцы, – продолжает Паоло. – Ты даже представить себе не можешь, сколько у них миллионов долларов! Теперь уже для своих богачей и для предназначенного для них внутреннего рынка Китай хочет иметь качественный продукт. Made in Italy. Не те вещи от наших брендов, которые производятся там у них, но с лейблом Made in China, или называемых итальянскими, а на деле Made in Tunisia или Made in India. Нет, им нужен качественный продукт! Произведенный в Италии…
На мой взгляд, это чудовищный бред. Китайцы, которые ищут качество и настоящее Made in Italy, приезжают в Италию заказывать производство предметов роскоши для своего внутреннего рынка, а мы, слепые и наглые, продолжаем производить в том же Китае и других, более убогих местах, где можно сэкономить.
Мы действительно ничего не поняли! Это сигнал тревоги!
Если китайцы, у которых острый взгляд – несмотря на узкий разрез глаз, – готовы платить более высокую цену за труд, чтобы иметь лейбл, который еще держит на плаву часть нашей экономики, мы должны сделать правильный вывод! Мы должны сосредоточиться на качестве, настоящем качестве. И предоставлять это качество мы должны в Италии!
Какая прекрасная утопия! Вернуться и увидеть, как наши ремесленники и швеи, настоящие мастера своего дела, работают в Италии над производством одежды высокого качества. Китай просит ее у нас, весь мир просит ее у нас!
Но нет. И здесь мы снова возвращаемся к Airone и парадоксу, давшему название этой главе.
А парадокс заключается в том, что двум милым и очень ушлым старичкам пришла в голову идея разместить производство заказа китайской компании Giada, желающей привезти в Китай качественную Made in Italy, в китайских подпольных мастерских в провинции Брешиа!
Это безумие! Честно говоря, я даже испытываю некое гротескное и даже слегка извращенное удовольствие, размышляя над фактом, смехотворным самим по себе, – китайцы, те, что в Китае, посредством фантастической наглости двух милых старичков производят свой товар руками здешних китайцев!
Глава 10. Шенг
Новая жизнь
Шенг в переводе с китайского означает жизнь. Именно такое имя 11 лет назад решили дать своему новорожденному сыну мать и отец из семьи Чжао, проживавшие в нищей деревушке на северо-западе Китая. В одном из тех мест, куда прогресс и процветание еще не добрались, откуда хочется сбежать.
И вот, собравшись с мужеством, всем семейством они отправились в путь. Родители не умели ничего, кроме как шить, а на голодную зарплату в несколько десятков долларов США в месяц прожить им было непросто. Лучше уж отправиться куда подальше, хотя бы во имя, данное их единственному ребенку. Жизнь.
Новая жизнь!
Переезд обошелся им очень дорого. Того, что они скопили за годы работы и лишений, не хватило, чтобы покрыть все расходы.
Оказавшись в Италии, они почти два года работали практически бесплатно, выплачивая оговоренный долг, вернее, вымогательство проклятыми мафиози, которые предоставили им привилегию путешествия в старых грязных грузовиках бесконечное количество дней почти без еды.
Но пусть хоть так! Переживем. Оно того стоит, думали они, глядя на перспективу лучшей жизни для Шенга.
Но они ошибались.
В Италии есть работа, и еще какая! Но платят не совсем так, как они ожидали, гораздо меньше, а главное, не так много, чтобы можно было в относительно короткие сроки расплатиться с китайскими и итальянскими мучителями.
Жаркий июньский вечер. Половина пятого.
Шенг просыпается в поту на своей раскладушке, стоящей в маленькой комнатушке промышленного склада на окраине небольшого городка в провинции Прато.
Он встает, чтобы начать новый день.
Он проспал 11 часов. Потому что было уже почти пять утра, когда он и его родители закончили работу: ночью, тайком от людей из Финансовой гвардии, которые пытаются делать в этих местах все что могут, но сеть