Он довольно профессионален в своем деле. Это касается не только производства одежды крупных брендов, но и ее дистрибуции и продажи на части территории Сербии, поскольку, в отличие от других итальянских предпринимателей, Маттео приехал сюда около 10 лет назад. В этом он первопроходец.
– Люди здесь трудные, с претензиями, не склонные к компромиссам и не признающие полумер, но ты же знаешь, что когда речь идет о бизнесе, всегда можно найти общий язык и точки соприкосновения! Каким бы неприступным или упрямым ни казался твой собеседник… Так что одна взятка, другая, третья, и я с ними подружился…
Сегодня у Маттео больше нет проблем.
– С приходом нового правительства все изменилось, причем для меня в лучшую сторону, – продолжает он с довольной улыбкой. – Знаешь, на какой срок нам разрешили заключать трудовые договоры? Максимум на два-три месяца! А дальше – на выход, если хочешь, а не хочешь – пинок под зад! Не жизнь, а малина!
На этих словах физиономия Маттео расплывается в шутовской улыбке, улыбке клоуна из ужастиков Стивена Кинга, и мне даже кажется, что у него заострились зубы.
– Я плачу им 150 евро в месяц! Просто меньше невозможно.
Собеседования с удачливыми будущими работницами Маттео проводит лично.
– Главное условие: они должны быть не замужем или, в крайнем случае, не заводить детей. Только так ты можешь быть уверен, что они будут хорошо работать, ни на что не отвлекаясь, – поясняет он. – Ты продлеваешь им контракт каждые два месяца, поскольку сербский закон тебе это позволяет, и в конце каждого периода даешь им понять, что если они не будут приносить больше дохода, то дверь – вон там!
Да… А за дверью фабрики зимой по меньшей мере 15 градусов ниже нуля, и кроме как на таких фабриках, как у Маттео, по условиям работы похожих друг на друга, очень мало надежды найти хоть какую-то работу, остается лишь панель.
Мы с Маттео прогуливаемся по центральным улицам Белграда, коротая время, отделяющее нас от ужина с директором одной из его фабрик, чтобы обсудить детали производства моего заказа.
Сейчас весна, в воздухе уже пахнет летом, и, гуляя, я не могу не обратить внимания на лица прохожих. Почти у всех они невыразительные, равнодушные и даже покорные, так контрастирующие с лицами нуворишей – друзей Маттео.
Он то и дело встречает их на улице, обнимается с ними, перебрасывается парой слов. В основном это молодые, высокие, крепкие парни, коротко стриженные, многие с татуировками, в компании красивых девушек, кому-то из которых рано или поздно посчастливится стать их женами. У некоторых из них уже есть дети.
Они уверенно паркуют свои внедорожники стоимостью 150 тысяч евро почти у самого входа в кафе, где ведут свой бизнес. Вот так. Без правил, без каких-либо заморочек.
Глава 14. Ваниа
Мастерица от бога
Ваниа – владелица швейной мастерской в городке Минервино Мурдже, что в провинции Бари, расположенного на скалистом хребте высотой 200–300 метров.
Несколько лет назад, когда я контролировал производство в южных областях Италии – Апулии и Кампании, мне случалось посещать мастерскую Вании. Теперь я приезжаю сюда все реже, иногда только для того, чтобы сшить пилотные серии одежды для рассылки торговым представителям.
Мастерская занимает весь первый этаж красивого современного здания. В ней работает около 20 человек. Все они женщины.
Это прекрасно организованный маленький бизнес. Помимо небольшой прихожей и комнаты, служащей офисом, она состоит из двух очень просторных залов. Первый служит для хранения готовой одежды, где два-три специалиста занимаются контролем качества, обрезают нитки, устраняют возможные мелкие дефекты, проводят, по необходимости, мелкий ремонт. Помещение ярко освещено. Едва входишь в мастерскую, замечаешь, как везде много света. Это одно из основных условий, позволяющее детально рассмотреть готовые изделия так, чтобы ничего не ускользнуло от придирчивого взгляда. Товар должен дойти до покупателя в оптимальном состоянии, и Ваниа, и ее сотрудницы очень внимательно следят за этим.
На полу ни пылинки.
Второй зал, также залитый светом, чуть больше первого. Здесь стоят столы для раскроя ткани и ряды швейных машин. Все оборудование самое современное, в прекрасном состоянии. Глядя на работу сидящих за ним швей, понимаешь: это высокий уровень профессионализма!
Ваниа хорошо ведет свое дело. У нее многолетний опыт работы, она прекрасно знает весь процесс пошива одежды вдоль и поперек. Ее мастерская специализируется на одежде высокой моды, и она, и все ее работницы обладают таким уровнем профессионализма, который мне редко доводилось встречать в своих поездках.
Именно поэтому Vania процветает. Именно поэтому дизайнеры, желающие, чтобы особо деликатные изделия продавались по высокой цене и выпускались небольшими партиями, поручают их пошив ей, а не приднестровским или армянским швеям, или тем более китайским рабочим в Румынии.
Они знают, что в таком случае они ничем не рискуют. Именно здесь производится топовая продукция, одежда, которую будут носить те, для кого качество не пустой звук. И можно быть уверенным в том, что клиентка, заплатившая за вечернее платье 3000 евро и более, не получит в итоге вещь с паршивой отделкой. Такого просто не может быть!
Это было бы позором и плохой рекламой.
Что касается другой категории покупателей, широких масс, итальянские производители не столь щепетильны. Есть тысячи возвратов, полученных от магазинов и неудовлетворенных покупателей. Но даже с миллионами некачественных вещей, миллионами эрзацев, предназначенных для рядового потребителя, прибыль от их продаж намного превышает горы жалоб.
Рядовой потребитель по-прежнему дорого платит за купленную одежду: 700–800 евро – это недешево!
– 700 евро?.. А что вы ожидаете за 700 евро? Штучный товар? – спросил меня однажды Тонино Перна, бывший владелец Ittierre S.p.A., знаменитой компании в Изернии, которую он довел до краха. – Наш клиент – это тот, кто дорого платит за одежду, надевает ее пару раз в жизни и выбрасывает, так что ни к чему так уж беспокоиться о качестве!
В таком случае, мастера моды, предупреждайте конечного потребителя, например прикрепите к одежде, выставляемой в витрине, бирку с надписью: «Внимание! Срок годности истекает на 21-й раз носки!»
Тогда те, кто может себе это позволить, будут покупать одежду в том виде, в каком она есть, а потом, избавившись от своей прихоти, отдадут ее старьевщику. Те же, кто вынужден 100 раз подумать, прежде чем решиться на покупку, поскольку ограничен в средствах, возможно, перейдут к другой витрине.
Пока же Ваниа работает, вернее, ей удается работать несмотря на то, что в ее городке за последние три-четыре года закрылись все швейные мастерские. Она продолжает работать, сопротивляясь непрерывному давлению наемных менеджеров производства, которые периодически звонят ей и просят скидок и снижения издержек на их продукцию.
Ваниа отвечает, что не может этого сделать. Что если она их не устраивает, то они могут заказать свои лимитированные серии курток, пальто и платьев стоимостью 3000 евро за изделие в другом месте. Что она платит своим работникам, зафиксированную в договоре с профсоюзами зарплату с учетом сверхурочных и праздников. Что она полжизни боролась за то, чтобы добиться этого. Она и ее девочки!
Ваниа предлагает мне кофе, который она готовит сама в уголке маленькой кухоньки своего офиса. Аромат наполняет комнату, и я думаю, что мы, итальянцы, хорошо умеем делать и это. Умеем найти время для паузы в работе. Пусть это всего пять минут в самом хаотичном и беспорядочном дне, чтобы выпить чашечку кофе.
Это способность воспринимать себя как личность, а не только как функцию того, что мы делаем. Мы – это не только наша работа. Даже в море обязательств и самых срочных встреч мы с Ванией на пять минут становимся просто людьми, которые умеют смотреть друг другу в глаза.
В случае с инженером Йочевым или Владиславом Дзерновичем подобное трудно себе представить.
– Теперь ты появляешься здесь все реже, – говорит она.
– Я больше не отвечаю за производство в Апулии.
– Конечно. Теперь ты разъезжаешь по заграницам! – смеется она. – Куда интереснее, чем наше захолустье!
Она прекрасно знает, что если бы это зависело от меня, то те заказы, которые меня, буквально выкрутив руки, заставили везти в Болгарию, я бы разместил именно здесь. Я уже рассказывал ей о своих интересных поездках в восточноевропейскую глушь. Я улыбаюсь, разглядывая кофейную гущу на дне чашки, будто там находится решение всех проблем.
– Я видел вечерние платья, над которыми вы сейчас работаете. Это просто чудо! – говорю я.
– Если я назову тебе цену, которую они предложили мне за их пошив, ты будешь долго смеяться. Но в конце переговоров им пришлось уступить.
– Куда им было деться! Обойди они хоть всю землю, вряд ли им удалось бы найти кого-то, кто мог бы сшить для них ограниченную серию платьев так качественно, как вы. Вы молодцы. Вы все тут хороши.
Тень грусти мелькает в ее глазах.
– Рано или поздно они найдут хорошего мастера из китайцев, который за несколько евро сделает то, что они хотят, – говорит она.
Когда я ухожу и на лестничной площадке пожимаю ей руку чуть дольше, чем принято, она смотрит мне прямо в глаза, не произнося ни слова.
И меня вдруг охватывает страх от мысли, что в следующий раз, поднимаясь по лестнице этого здания, я окажусь перед его запертой дверью с наклеенным на ней постановлением о наложении ареста на имущество банкрота. Это было бы позором, позором для хорошо сделанной работы, для преданности делу, для страсти.
В расстроенных чувствах я спускаюсь по лестнице. На завтра у меня заказан билет в Софию, и мне хочется разорвать его.
Да. Рано или поздно даже Ваниа с ее маленькой жемчужиной-мастерской будет вынуждена иметь дело с рынком. С рынком, на котором хозяйничает саранча итальянской