ивов.
– Мы выйдем из банка и на первой машине рванем вот сюда.
Иван смотрел на карту и на руки Лео, указывающие, передвигающие монеты. Но слушал невнимательно. Два пустых стула. Они не приехали.
– Ты слушаешь, папа? Мы спрячем машину и пойдем через лес… вот сюда. Две сотни метров… к парковке и второй машине, полной рождественских подарков и праздничной еды. Из краденой машины в прокатную. Там мы переоденемся в рождественские костюмы – счастливая семья едет домой справлять Рождество.
– Только мы?.. Вчетвером?
– Банк всего один. Больше никто не нужен.
– А Феликс? И Винсент? Где они?
Он смотрел то на пустые стулья, то на безмолвного Лео, потом обратился с тем же вопросом к Ясперу и к Аннели. Ответа не последовало.
– Смотри сюда, отец.
Винтовка была в сумке на полу, завернутая в банное полотенце. Не такая, как во времена его армейской службы три десятка лет назад, но принцип тот же. Лео разобрал ее на четыре части.
– Приклад. Рукоятка. А это… отец, механизм, а внутри механизма… вот здесь, болт. Поворачиваешь его на четверть оборота и вынимаешь. Теперь ты. Собери. Затем я покажу, как пользоваться.
Четыре части перед ним на столе. Он не хотел к ним прикасаться, не хотел собирать, ведь если соберешь, получится смертельное оружие. Он знал, чем занимаются его сыновья, но не вполне понимал, чем это чревато. Калечить-то людей будет он.
– Папа! Ты должен все это знать, знать с закрытыми глазами. Ну, как в свое время учил меня бить всем корпусом, помнишь?
Он крепко прижимал руки к джинсам, если отпустить, станет ясно, что он не может унять дрожь. Смотрел на детали, немного погодя взял болт, вставил в механизм, повернул, но не как надо, не до щелчка. Чувствовал, как они все стоят вокруг стола, наблюдают за ним. Снова вставил болт, снова повернул, осмотрел детали, которые должны с ним скрепиться, и вдруг засомневался, по-другому, чем они, сомнение шло изнутри и требовало бросить оружие и сказать им, что это безумие.
– Папа, всё по очереди, – сказал Лео, накрыв его руку своей. Они не прикасались так друг к другу с… он забыл, с каких пор.
Иван повернул болт. Один раз. Два. Три… болт со щелчком встал на место! Руки у него явно дрожали, но он сумел это скрыть.
– Хорошо. А теперь остальное.
Механизм. Рукоятка. Болт. Всё по очереди, и вот оружие собрано.
– Потренируйся, папа. Важно, чтобы завтра ты сумел все это проделать. Я не хочу, чтобы ты выстрелил случайно или по ошибке ранил кого-нибудь.
Лео взял оружие у Ивана из рук.
– Вот это – предохранитель, и фиксатор всегда должен находиться в положении “S”. Пока не появятся легавые – тогда ты переключишь на “Р”. Но не на “А”, иначе автоматически двадцать выстрелов за две секунды, а ты понятия не имеешь, куда они угодят.
Яспер стоял чуть поодаль, ждал. Теперь он шагнул вперед, забрал у Лео оружие, занял положение для стрельбы между кухонным столом и плитой, прицелился в опущенные жалюзи.
– Слушай меня, Иван! Смотри сюда. Целишься и выдыхаешь, делая выстрел, – и не забудь прижать весь корпус к прикладу, чтобы погасить отдачу. Нам же ни к чему, чтобы ты повредил плечо, верно?
Яспер поставил оружие на предохранитель, слегка наклонил голову набок.
– Можешь сделать, как я? Покажи.
Автомат лежал на коленях Ивана, как весло, потому что положил его туда какой-то чужой сопляк, а не его сыновья. А теперь этот сопляк еще и командует, велит ему встать и прицелиться, будто он дурак дураком.
– Как, ты сказал, тебя кличут?
– Яспер. Ия…
– Ты был в пиццерии, когда я вздул очередного неудачника, который слишком много болтал?
– Да, я все видел в окно, когда ты…
– Тот парень вообразил, будто может командовать мной, приказывать, как мне себя вести…
Лео понял, что будет, едва только Яспер начал свои инструкции. Но не был уверен, что Иван вполне осознает масштаб завтрашнего предприятия.
– Папа?
– Да.
– Надень пальто. Я хочу, чтобы ты пошел со мной.
– А зачем?
– Угоним машину.
Иван опять стоял в передней, возле мешка с подарками. И никак не мог решить, что раздражает его больше всего. Нервы, которые трясут его изнутри, или безостановочная рождественская музыка.
Он ждал с минуту, в пальто без подстежки и тонковатых ботинках, когда Аннели сделала ему знак и окликнула:
– Можешь подняться сюда?
Она стояла наверху, возле елки, с гирляндой из лампочек в руке, аккуратно пропуская зеленую проволоку между ветвей, она прикрепляла лампочку за лампочкой.
– Я в ботинках.
– Неважно.
Иван последовал приглашению и стал рядом с нею, а она оценивающе смотрела на елку. Они явно видели не одно и то же. Она казалась довольной, опять замурлыкала, принялась перевешивать серебряные шары. Он же видел несчастное деревце, лишенное естественного места в лесу.
– Вот эти настоящие, – сказала она, поднимая подарки, разложенные на полу вокруг елки. – В большинстве для Себастиана. Это мой сын. Он приедет сюда на сочельник. Чтобы отпраздновать вместе с нами.
На подоконнике лежала рождественская звезда. Аннели протянула ее Ивану:
– Мне не достать, может, ты ее прицепишь?
Рождественские песни душили его. Он взял звезду, прикрутил проволочный хвост к верхушке дерева.
– Отлично. Замечательно!
Она была просто счастлива, что деревце украшено, а ему казалось, что оно вконец перегружено.
– Спасибо, Иван. Поможешь мне отнести их вниз? – попросила она, кивнув на мешки с пустыми подарочными упаковками.
С легкими дерюжными мешками в каждой руке они прошли к прокатной машине. Аннели открыла багажник.
– Половина должна быть здесь, чтобы любой увидел их, когда завтра откроем. Часика в три, в это время еще довольно светло, и если они будут лежать здесь, и на заднем сиденье, и у заднего окна, сверху сразу увидишь. Моя идея.
Вид у нее сейчас был такой же гордый, как возле елки. На улице холодно, она мерзла, но никак не могла решить, какой подарок – синий или зеленый – положить рядом с золотым. Перекладывала их с сиденья на окно и с окна в багажник.
– Что ты делаешь? – спросил Иван.
– Выглядеть должно красиво.
– И так красиво.
Лео прошел у них за спиной, с сумкой на плече.
– Поедем на твоей тачке, папа, а когда возьмем другую, бросим ее.
Следом за Лео Иван направился к воротам и к запаркованной на улице машине, в которой валялось множество инструментов и кистей.
– Этот Яспер… – начал Иван.
– Да?
– Кто он такой, черт побери?
– Один из моих старых друзей. Ты его не узнаёшь?
Во внутреннем кармане черного пальто Иван отыскал ключи от машины.
– Ты ему доверяешь?
– Прости?
– Ты доверяешь этому якобы солдату?
Он отпер машину, и они сели на свои места, ключ торчал в зажигании.
– Послушай… Яспер из тех, кто никогда не колеблется, – сказал Лео. – Он делает то, что я велю. Если завтра случится что-то непредвиденное, если они нас остановят, если приблизятся… он не отступит.
В кухонное окно Аннели видела спины Лео и Ивана, ждала, что Лео обернется и они встретятся взглядами именно так, как ей хотелось, но он не обернулся – в последние дни перед ограблением он всегда уходил в себя, в тот мир, куда никому нет доступа. И она видела кое-что еще: отца и сына. Раньше она никогда не видела их вместе, и сейчас, когда они стояли плечом к плечу, их близость стала очевидной, хотя они сами не отдавали себе в этом отчета.
В гостиной было слишком темно. Аннели воткнула шнур в розетку на стене – загорелся венок. Она присела на корточки у елки, поправила два подарка под самой широкой лапой. Интересно, обрадуется ли Себастиан – он всегда открывал подарки ужасно сосредоточенно, полный ожидания. Давно они не праздновали сочельник вместе, но в этом году у нее будет время заехать за ним, после того как они спрячут машину и деньги и уничтожат оружие. Наверно, найдется и время зажарить окорок, замариновать селедку в соусе из лайма, свежего кориандра, сахара, петрушки и уксуса и на ночь поставить в холодильник. У них будет настоящее Рождество, семейное, только Лео, Себастиан и она.
Она купила ему клаксон для велосипеда и хоккейный шлем с огоньками, как он просил. И сейчас заворачивала их на низком журнальном столике.
– А что ты хочешь на Рождество?
Яспер. Она не слышала, как он подошел. Любитель подкрадываться.
– Ты о чем?
– Я думал… У меня есть время съездить в универмаг “Олене”. Ведь в эти дни у них открыто до девяти? Я не могу остаться здесь на Рождество и ничего тебе не подарить.
– Что ты сказал?
– Раз я буду здесь, то должен…
– Тебя здесь не будет. Мы вместе ограбим банк. А потом отпразднуем Рождество, но по отдельности.
– Лео меня пригласил, и я сказал “да”. Вот и получается “мы”. Семья растет.
Он сидел в кресле Феликса и слегка покачивался, как обычно делал Феликс.
– Нет. Нет. Тебя здесь не будет.
– Я думал, это вроде как новый старт. Верно?
– Ты слышал, что я сказала? Тебя здесь не будет.
– Думаю, если расчеты правильны, мы, пожалуй, возьмем больше миллиона. А затем… продолжим.
Она не ответила.
– Что скажешь, Аннели?
Она не смотрела на него, заклеивала упаковку, но ровно никак не получалось.
– Что скажу? Что ты ничегошеньки не понял. Ты не будешь праздновать с нами Рождество, потому что не принадлежишь к нашей семье. Неужели… неужели не понимаешь, что ты всего-навсего паршивый солдатик? Собака, бегущая за палкой по первому приказу хозяина.
Она сорвала бумагу, начала снова.
– Неужели не понимаешь, что ты ему не брат? Сидишь тут в Феликсовом кресле, но ты ненастоящий брат!
Она с вызовом посмотрела на человека, который, как она знала, готов калечить людей, лишь бы получить то, что хочет. Но он просто опять покачался.
– Аннели, я знаю Лео куда дольше, чем ты. Он никогда не позволял и не позволит никому вроде тебя становиться у него на дороге. У Лео есть братья. И ты прекрасно это знаешь.