— Потерплю.
Точно мудак!
— Тогда до завтра? — подхожу к Эдеру с намерением закрыть за гонщиком дверь.
Алекс медлит. Может, извиниться хочет? Иногда это полезно делать, особенно таким людям, как он.
— Спокойной ночи, Марта.
Он, наконец, переступает порог, а я выхожу в коридор. Здесь на полу длинный ковер, а на стенах красивые бра. Смотрю в спину Алексу. Не жду, что обернется. Чужие, далекие, разные… Но:
— Алекс, а сегодня наша первая ссора. Ну, если представить, что мы пара.
Ни единой эмоции на его лице. Маска, высеченная из древнего камня. В сердце смачный толчок за толчком. Я захлебываюсь в чувствах, потому что ясно понимаю: хочу видеть его реальные эмоции, как в тот день.
— Без сюрпризов, Марта, — повторяет заученную фразу.
Створки лифта открываются, Алекс в тот же миг за ними скрывается.
Возвращаюсь в квартиру и уверенно иду к гардеробу. Никогда не отличалась послушанием и покладистостью. По крайней мере, открыто.
Перебираю вещи одна за другой, пока глазами не цепляюсь за фиолетовый ультракороткий топ. Купила на распродаже пару дней назад. Уже тогда мне хотелось Алекса… Позлить.
Глава 16Марта
Сегодня первый день Гран-при Майами. Если не считать четверга — дня пресс-конференций и различных интервью. Основная движуха начинается в пятницу, когда стартует первая свободная практика.
В этот день все машины выезжают на трассу и «собирают» свои круги . (От автора: «собрать» круг — проехать все отрезки без ошибок, помех и показать при этом лучшее время.) Команды смотрят на поведение болида, сопоставляют выбранные настройки с реальными данными…
Скукота. Куда интереснее идти по паддоку, перекусить в местных кафешках. Ну и обсуждать наряды, конечно же. Все девушки пилотов наряжаются, чтобы пройтись по паддоку и показать брендовые вещи, с которыми у них заключены рекламные контракты.
Встаю рано. Дел много.
Визажист приходит ровно в восемь, к этому времени я уже успела сходить потренироваться в зале на первом этаже и выпить проклятый смузи.
Интересно, настанет ли тот день, когда я полюблю этот мерзкий зеленый напиток?
— У меня идея, — говорю Катрин и смотрю в ее глаза через отражение в зеркале.
— Согласно моему договору, сегодня у тебя легкий макияж с эффектом загара.
— Я тут подумала…
Поднимаюсь со стула и скрываюсь в гардеробной. Приношу оттуда очень свободные брюки-клеш с ультранизкой посадкой и фиолетовый топ.
— Фиолетовый под запретом, ты же в курсе? К тому же, что за фирма у топа?
— Я нашла его на распродаже.
— Представь заголовки: «Девушка Алекса Эдера одевается на распродажах». Твоя задача сделать так, чтобы, увидев фирменное платье на тебе, фанатки побежали его скупать.
Год назад поступила бы ровно так же. Увидев звезду и шикарную вещь на ней, пошла бы покупать. Ну или искать подделку, которую не отличишь от оригинала.
Делаю вид, что не слышу едкий комментарий, и возвращаюсь на место. Собираю волю в кулак, волнение топлю в уверенности.
— Сегодня будет яркий макияж. Акцент на губы.
— Марта, — ее голос звучит фривольно, — не начинай.
Выпрямляю и так прямую спину и перевожу взгляд с зеркала непосредственно на Катрин. Она продолжает натянуто улыбаться, как это делают все местные.
— Сегодня будет яркий макияж. Акцент на губы, — повторяю тише, медленнее. Самой некомфортно от такой вот меня. — Тебе же дорога работа на команду Алекса Эдера?
Снова в ход идет шантаж, чем совсем не стоит гордиться. В аду мне приготовлен особый котел.
— Хорошо.
Ровно в десять раздается стук в дверь. Я едва успела застегнуть ремень на брюках. Смотрюсь в зеркало последний раз и открываю замок с громким щелчком.
Сейчас начнется…
— Доброе ут… — Алекс застывает с широко раскрытыми глазами, полные шока и тумана.
— Привет.
С высоко поднятой головой выдерживаю взгляд гонщика. Алекс смотрит остро, не глаза, а два штыка, и направлены они аккурат на мою грудь в фиолетовом топе.
— Смотри, почти «Фэмили Лук» получился.
Эдер в джинсах и свободной футболке, на которой надпись… Фиолетового цвета.
Получается, не такой уж и нелюбимый этот цвет, да, Алекс?
Проблема в другом — он хочет моего подчинения даже по таким дурацким пунктам.
— Скажешь что-нибудь? — спрашиваю. Мы так и остаемся стоять на своих местах: я в квартире, Алекс в коридоре.
— Пойдем. Нам нельзя опаздывать, — протягивает руку и ждет моей реакции. Я должна протянуть свою.
Но все еще во мне тлеет злость за вчерашнее.
С пуфика беру сумочку кросс-боди — она как раз дорогая, фирменная — и закрываю дверь в квартиру. Руку не даю, первой иду к лифтам и жму на кнопку.
По-моему, это стопроцентный бунт.
Спина к этому моменту покрывается горячими отметинами. Взгляды Алекса наносят раны, как от хлыстов. Зажмуриться хочется.
— У тебя видны лопатки, — говорит, от меня отвернувшись, когда мы заходим в лифт и становимся у противоположных стен.
— Ну мы же не в мусульманской стране. Я еще и без лифчика.
Дзынь!
— Приехали, — выхожу первой.
Машина Алекса припаркована у входа. Намытый, блестящий автомобиль. Крыша откинута.
Эдер открывает мне дверь, я сажусь. На секунду наши лица вновь близко. Вдыхаю аромат его геля после бритья и закатываю глаза.
Побрился. Но сегодня не день гонок. Поцелуя не будет точно.
— Трусы хотя бы надела?
Ловкие движения Алекса заводят: он уверенно вставляет ключ, прокручивает, и двигатель издает первые урчащие звуки мотора, выезжает.
Вопрос повисает в пыльном, нагретом воздухе Майами.
Внимание гонщика направлено на дорогу, да и знаю его поведение в моменты проведения Гран-при. Алекс — само средоточие, рассудок и холодность. Но ничто не заставит меня отказаться от того, что я почувствовала, когда мы проезжали главное авеню южного города.
Алексу по кайфу. Внутри он тот еще бунтарь.
— Ты же не будешь проверять?
Ветер путается в волосах. Мои глаза прикрыты, но раз за разом продолжаю ощущать царапающие, любопытные взгляды гонщика.
— Такого нет в нашей сделке, Алекс.
— Как и разрешения носить вещи фиолетового цвета. Нарушала ты — нарушу и я.
— Хочешь сказать, снимешь с меня брюки против воли? Я засужу тебя за домогательства.
Эдер молчит минуту, а потом я слышу ласкающий уши и вибрирующий в груди смех. Поворачиваю голову и открываю глаза. Солнце слепит даже сквозь очки.
— Заведу блокнот, где буду записывать твои поводы для шантажа. Да и упечь меня тебе не удастся. Откуда столько денег, Марта? — щелкает пальцами два раза и слегка склоняет голову, — Понял. Позвонишь Омару? Думаю, старый араб будет в восторге.
— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя ужасное чувство юмора?
— И не раз.
— Так вот! Подтверждаю: оно у тебя не просто ужасное, а отвратительное, — обиженно складываю руки на груди.
Несмотря на такую перепалку, мечтаю ее продолжить. За исключением вчерашнего инцидента, гонщик — единственный мужчина, от которого я не чувствую реальной опасности. Даже рискнув и надев топ «любимого» цвета.
Трасса автодрома Майами расположена за чертой города. Мы доезжаем примерно за полчаса, включая пробки. В этот уикенд все и правда сошли с ума.
Алекс паркует машину, и мы вместе выходим и идем к главным воротам. С этой минуты то и дело кто-то подлетает и спрашивает автограф у Алекса. Фотографируются, дарят непонятные браслеты и желают удачи на разных языках.
Эдер отпускает мою руку, только если отвлекается. Без этого мы постоянно держимся за руки.
Отбросив сомнения и недопонимания, мне нравится быть девушкой гонщика.
Услышав за спиной немецкую речь смутно знакомым голосом, замедляюсь. Алекс вовсе улыбается!
Не знаю, что происходит со мной, но будто кошки раздирают изнутри наточенными когтями. Рвут, дерут и орут при этом, стоило увидеть Серену.
Девушка в воздушном платье цвета неба над головой. Блондинкам такое идет. Рядом с ней брат Алекса.
— Рада снова тебя встретить, — говорит мне и протягивает руку. Вынуждена пожать и наклеить свою улыбку на лицо.
Алекс силится не смотреть на Серену долго. Да и ладонь, которую он положил мне на поясницу, не ощущается уверенно.
Жарко, а я вся леденею от холода. Он внутренний, при взгляде на шикарную пару старших Эдеров и потухшего Алекса.
— Чудесная погода для гонки, — говорит слащаво, будто по написанному сценарию. Серена бы соблюдала контракт безукоризненно.
— Гонка в воскресенье, — перебиваю.
А если опять сбежать?
Мое нутро отчего-то не переносит близости Серены. Не подруги мы и не враги. Друг другу ничего не сделали, да и не общались толком. А как смотрю на кукольное личико, так пульс подскакивает, сердце трещит от напускных эмоций девушки.
— Но мы все равно будем сейчас соревноваться в скорости, поэтому…
Пробую проглотить скопившуюся обиду, но не выходит. Отворачиваюсь к Алексу, взгляд его неуловимый поймать хочу.
— Тебе, наверное, пора? — спрашиваю надрывно. Улыбку пытаюсь сохранить на лице. Но она чувствуется как кривой раскол на загримированном лице.
— Ты права, — скидывает руку, чтобы проверить время на дорогих часах. Еще один спонсор команды «Серебряных стрел».
И происходит неожиданное.
Алекс обхватывает меня одной рукой и целует в висок. Секунд пять. Замираю и боюсь пошевелить даже пальцем. Ресницы подрагивают. В нетерпении снова вдохнуть запах жженой резины и пластика.
— Будь умничкой, ладно? — шепчет. Это слышно только мне. — И я надеюсь, ты все-таки не забыла про трусы.
Уходит, не оборачиваясь.
Поднимаю руку и, сложив три пальца вместе, в воздухе рисую православный крест.
Сзади раздаются покашливания и один короткий, но бьющий по нервам смешок. Затем быстрый шепот на немецком.
— Позволь узнать, что такое было?