— Как так?
— С голыми ногами.
Типа шутка.
— Мне снять юбку?
Алекс размеренным движением ставит чашку на блюдце и поднимает на меня сизые, как дождевое небо, глаза. Прошибает насквозь.
— Снимай, — просто отвечает.
Эдер откидывается на стул, как к шоу приготовился. Выжидательно уставился. Я, в свою очередь, покрываюсь красными, раздраженными пятнами. Они еще и чешутся предательски.
— Боюсь, еще влюбишься в мои ноги. Целовать их будешь, а я такое не очень люблю, — потряхивает, когда говорю это все в лицо гонщику.
Да я сама дерзость!
Никогда и ни за что не стала бы раздеваться перед таким Эдером. Подчиняться вообще не мое.
Но мое девчачье воображение активно рисует эту картинку: полумрак, тишина и пахнет булочками с корицей.
Отодвигаю со скрипом стул и сажусь. Столы здесь довольно маленькие, и мои колени тут же стучат об колени Алекса. Лица в непозволительной интимной близости. Чувствую запах выпитого кофе и мужского геля для бритья.
Чертов гонщик побрился.
— Кофе? — спрашивает.
— Пожалуй.
Мне приносят заказанный Алексом капучино и большой круассан. Последний я не озвучивала, но очень хотела.
— Спасибо.
Открываю рот, чтобы сознаться в своем желании.
— Ты предсказуема, Марта, — снова говорит легко и просто. Далеко не комплимент, совсем не оскорбление, но волна протеста бьется внутри. Протеста и кислой обиды.
Я правда предсказуема?
Поднимаю взгляд на довольного Алекса. Ему весело на самом деле и у него хорошее настроение. Незнакомый человек никогда не поймет это по тому, каков сейчас Эдер для всех.
А я шаг за шагом разгадываю этого упертого гонщика.
После завтрака мы идем на прогулку. Фотографирую все, что мне кажется интересным. Алекс терпеливо ждет. Тянет задержаться у какой-нибудь фигни и назло фотографировать и фотографировать.
Гонщик преимущественно молчит. Но он точно слушает весь тот бред, что я ему рассказываю. Вроде бы и замкнутый, закрытый, при этом знаю, каким безумным, веселым и открытым он может быть.
Когда нахожу классную локацию, прошу Алекса встать у стены. Тот, надо думать, упирается. Он решил, что сфотографировать хочу, а я… Снимаю сторис.
На ней Алекс — привычный бука. Очаровательный, немного вредный, чуть усталый. Смотрит в камеру своим фирменным эдеровским взглядом. Я — на него через экран. И Алекс… Улыбается до тонких морщинок у глаз и двух полукруглых лунок у уголков губ.
Все внутренности бахают вниз. Еще одно желание на сегодня — хочу, чтобы Алекс улыбался мне так всегда. Не по договору, сделке или что там в итоге между нами, а просто от души. Потому что перед ним я.
— Наполняешь свой профиль контентом? — подходит близко. Телефон готов выскользнуть из рук.
— Пункт сто три, — довольно быстро выгружаю в сеть, делаю отметку профиля Алекса.
— Это единственный пункт, номер которого ты запомнила, да?
Нет, еще про «не влюбляйся».
Поднимаю взгляд. Алекс уже не улыбается, но довольно приятно ухмыляется. Щекочет мои чувства своей полуулыбкой.
— Ты, кажется, платье у меня просила. Фиолетовое.
Киваю болванчиком.
Помнит, однако.
— Идем.
Алекс протягивает широкую ладонь.
Прикрываю веки и представляю, что сегодня я настоящая девушка несносного гонщика. В договоре о моих представлениях ничего не сказано. А что не запрещено, то… Разрешено.
Идем куда-то целенаправленно. Направо, налево. Улица узенькая, затем расширяется до просторного проспекта, по которому с шумом и гудением движутся автомобили.
Мы терпеливо ждем зеленого сигнала, чтобы перейти на противоположную улицу.
Солнце жарит нещадно.
Шелк юбки прилипает к бедрам. Некстати вспоминаю неуместную просьбу-шутку Алекса. Зачем-то одергиваю тонкую ткань и дотрагиваюсь до кожи бедра.
Эдер все замечает и задерживает свой взгляд на моих бедрах. Следом его очки опускаются на глаза.
Снять с себя юбку. Пф-ф-ф. Она и так достаточно коротка.
Мы заходим в итальянский бутик. Внутри прохладно до мурашек.
— Это Алекс Эдер, — шепчет одна из консультантов. Дальше много итальянской речи.
«И он мой», — крутится, как карамелька, на языке. Но не нахожу ничего лучшего, чем подойти вплотную к Алексу и без спроса взять его руку в свою.
Он слегка ее сжимает. Рефлекторно, наверное.
— Фиолетовое платье, — коротко просит Алекс. Смотрит на бедного продавца так, что если вдруг у них не окажется платья нужного цвета, они перекрасят в него любое.
Мне выносят ворох вещей. Пышные, вечерние, коктейльные, даже один брючный костюм.
— Ну? — Алекс усаживается на удобный диван, кладет одну ногу на другую, рукой подпирает подбородок.
— Что?
— Иди мерить.
— Смотреть будешь?
— И оценивать.
На нас смотрят. Для всех мы пара. И больше: номинанты на премию. По факту два лжеца.
Надеваю то, что приглянулось. Белое платье с фиолетовыми вставками. Короткое, мои ноги видны во всей красе.
— Нравится? — спрашиваю своего «парня».
— Допустим.
В его глазах резвятся серые черти. Расслабленная поза совсем не говорит о полной расслабленности.
— Только платье? — стреляю взглядом. Выдержать взгляд Алекса в эту минуту сложно. Он проедает меня, как кислота тонкий лист.
Медленно кручусь вокруг своей оси. Волнуюсь. Его ответ будет важен, пусть у него и будут свои свидетели.
— Да нет, — пауза. Гонщик облизывает нижнюю губу, — ты вся красивая.
— Это я еще юбку не сняла, — отвечаю ужасной шуткой. Оно само как-то выходит.
Алекс покашливает, маскируя то ли смех, то ли улыбку. Мне, если честно, все сойдет. Приятно видеть его таким… Будто бы моим.
Я спросила, он ответил, мы посмеялись. Узел воспоминаний для наших «отношений».
На душе становится легко. На притворство закрываю глаза. Я счастливая в этот момент и Алекс, хочется верить, тоже.
— Определились с выбором? — консультант встревает не вовремя.
— Вот его, — указывает на мое платье.
С легкостью оплачивает и забирает светло-коричневый бумажный пакет.
А дальше у нас ужин.
Надеваю купленное платье, делаю легкий макияж. Волосы оставляю распущенными, слегка завив концы. Конечно же, фотографирую свое отражение и публикую в профиле.
Алекс в этот раз не просто лайкает, а в комментариях оставляет три красных сердечка.
Серая, нерушимая скала дает трещину.
— Спасибо, что поддерживаешь пункт сто три, — говорю, как только нас сажают за стол.
— Я делаю это исключительно ради тебя, Марта.
— Значит, три сердечка мне?
— Твоим ногам. Сегодня они — гвоздь программы.
— Я им передам.
Это… Флирт?
Весь вечер кусок в горло не лезет. Я постоянно кручусь мыслями в сегодняшнем дне.
Алекс не был абсолютно другим сегодня. Но я как растаявшая сахарная вата. Да, мир играет другими красками, а сил столько, что горы готова свернуть!
В груди гремят пожары. С каждым вдохом, выдохом крылья расправляются. От ощущений хочется плакать. И слезы не будут солеными, как все знают. Они будут сладкими.
В отель мы возвращаемся глубоко за полночь. Я выпила всего лишь бокал красного вина. Эдер тоже позволил себе один.
Зарождается немыслимое желание целоваться.
Только сегодня, когда пьяна от чувств, после превосходного дня, рядом с Алексом…
— Позволь, я кое-что сделаю, — тихо, шепотом говорю.
Мы напротив моего номера. Австриец тот еще джентльмен.
Стены коридора сужаются, и воздуха перестает хватать. Подмечаю, как дергается кадык Алекса, как его губы из расслабленных становятся напряженными. Моя рука тянется к ним, чтобы провести по контуру.
Жесткая, упрямая линия, как и сам хозяин этих губ.
Нет, я хочу быть пьяной от вина, а не от того, что варится у меня за ребрами.
Алекс молчит. Сам разглядывает меня, как диковинку. То и дело встречаемся взглядами. Чиркаем, как спички.
Обнять хочется, отогреть. А вдруг и правда влюбится и ноги мне целовать будет? Посмеиваюсь от дурной мысли. Вот и воображение у меня!
— С меня же должок, да?
Приподнимаюсь на носочки и первой касаюсь его губ. Горячие. Невыносимо горячие, обжигающие, обожженные. Сердце выныривает из тела, как рыбка, и продолжается биться, биться в бессмысленных конвульсиях.
Алекс подцепляет мой подбородок, и… Углубляет поцелуй. Его язык толкается в мой. Кладу руки на его плечи, тянусь выше.
Поцелуй другой. Не такой, как на камеру. Дерзкий, запретный. Его не остановить, нажав на кнопку «стоп».
Несмотря на выбритое лицо, вечерняя щетина царапает. Но это так приятно. По-настоящему. Завтра я точно не скажу, что все случившееся оказалось сном.
Алекс хватает меня за шею, к себе прижимает. Зарывается пальцами в волосы на затылке, продолжает неистово целовать.
Черт! Это уже не просто возврат долга. Нечто большее, сводящее с ума, доводящее до крайности, подгоняющее к пропасти…
Все заканчивается, когда Эдер грубо меня отталкивает. Между нами меньше метра, каждый у противоположной стены.
Его взгляд мечется, глаза пугают. Нет сырости, туманности… Одна чернота. Густая, манящая, обезоруживающая.
— Спокойной ночи, Марта, — сухо говорит настоящий Алекс Эдер.
Его пульс хоть на чуть-чуть вылетел? Ровные пики кардиограммы показали запредельный шпиль? Мой разорвал небеса.
— Хороших снов, Алекс.
И он уходит размеренным шагом, не торопясь, с ровной спиной и таким же дыханием.
Глава 23Марта
Не знаю, знак это или нет, но когда я проводила Алекса одним лишь взглядом и заходила к себе в номер, зацепилась платьем за что-то острое. Ужасные зацепки, порванные нити — нет больше желанного подарка от Эдера.
Платье пришлось отправить в мусорку. Скорее, сделала это от взбесившихся чувств. У меня в момент поцелуя внутри горело все синим пламенем, а он, гонщик этот, как игрушку оттолкнул и ушел.
Руки тряслись. Сердце грохотало. Думала догнать, ударить. Или… Обнять. Спросить «почему». Совсем-совсем ничего не почувствовал?