В это время Алекс, мой Алекс, встречался с Сереной… И нежность, которая чувствуется всеми клетками моего тела, для нее.
— Бери, конечно, — Ханна вытаскивает цветную фотографию и передает мне в руки.
Если бы у меня не было свидетелей, я бы карточку прижала к груди.
— Ей будет больно, — шепчу, когда мы с Алексом остаемся одни. Слежу за его неспешными, слаженными движениями.
— Или нет… — холодно бросает. — Да и всегда кому-то больно, Марта. Нельзя, чтобы всем было хорошо.
Поднимаюсь с мягкой кровати и подхожу к Алексу. Его руки покоятся в карманах свободных брюк, грудная клетка, скрытая под тканью хлопковой футболки, размеренно поднимается и опускается. Уверена, вдохов было сделано ровно столько, сколько положено по таблице.
Кладу ладони на его грудь и чуть приподнимаюсь.
— Ты знаешь, а есть плюс в том, что у нас разговоры о свадьбе. Она пусть и липовая, но я теперь знаю, что хочу видеть на своей. Настоящей, — говорю уверенно, перемещаясь взглядом от его глаз к губам и обратно.
— И что же?
Вдох. Приоткрываю губы.
Да, чертовски больно осознавать, что твоя мечта ни при каких условиях не сбудется. Это как мечтать об автографе Майкла Джексона на его концерте.
— Не помню, чтобы у нас в договоре был этот пункт: рассказывать о своих планах после расставания, Алекс. И да, целовать я тебя не буду. На сегодня достаточно.
Дважды хлопнув ладонями по твердым мышцам, опускаюсь на полную стопу и отхожу.
— Жаль… Я бы рассказал про свой побег из дома.
— Думаешь, снова куплюсь, как тогда? — останавливаюсь около ванной комнаты и опираюсь о дверь.
Мы оба улыбаемся, и в воздухе ощущается что-то наподобие флирта. Его глаза лучезарно отражают блики от люстры, у меня подкашиваются ноги. Коленные чашечки не выдерживают нагрузки и превращаются в желеобразную субстанцию.
— И про сигареты? Боже, Алекс Эдер курил! А я была уверена, что знаю о тебе все!
— Нет, Марта, — с легкой грустью добавляет, — не знаешь.
— А могу узнать? Кто такой Александр Эдер?
Алекс тихими шагами подходит и останавливается на таком расстоянии, что, вытянув руку, я едва его коснусь. И Эдер едва заметно ведет одним плечом.
Типа «да»?
Глава 30Марта
Паб «Крысиные головы» находится не в самом фешенебельном районе города. Антураж, прямо скажем, не для «Инстаграма»*. Старые треснутые деревянные столы, такие же неподъемные стулья. Что-то из Средневековья.
За стойкой бара мужичок. Не парень, не мужчина, а именно мужичок. Он в теле, с лысиной на затылке, но с седыми кудрявыми волосами на висках. На глазах круглые очки в тонкой серебристой оправе. Белый, чистейший фартук выглядит диковато и не вяжется ни с чем в этом месте.
— Алекс, мальчик мой!
— Херр Берт.
Бармен — совсем не подходит мужчине такое современное слово — выходит и обнимает моего парня.
— Моя невеста, Марта, — представляет меня Алекс, и у него даже волос не зашевелился от вранья. — Берт — отец моего приятеля еще со времен гимназии.
— Ох и куролесили эти двое. А теперь один гонщик, а другой директор банка.
Дальше они о чем-то говорят на своем языке, но, скорее всего, просто вспоминают. Улыбка не сходит с лиц обоих, а чтобы Алекс так долго и искренне улыбался?… Уверена, этот странный Херр Берт много значит для Эдера.
Мы садимся за один из столов. Берт назвал его «Вип». Ну, да ладно.
— А теперь вопрос: зачем мы здесь? Я думала, мы вышли прогуляться, зайти в какой-нибудь клуб. Или бар, например.
В этот момент сюда вваливается компания подвыпивших парней с громкими голосами. Ближайший стул падает, и я слышу, и языка знать не надо, что сыплется отборный мат.
Вжимаю голову в плечи.
— Ну ты же хотела узнать, кто такой Алекс Эдер.
Берт приносит две большие кружки пива и снеки. Уже открываю рот, чтобы возразить. Я и пиво как два полюса: северный и южный. По своей природе мы не можем слиться.
— Оно здесь вкусное, — Алекс опережает, — у Берта своя пивоварня. Первая в стране, кстати. И таких заведений у него не меньше сотни. Просто этот паб — первый и любимый.
— И поэтому он назвал любимое место «Крысиные головы»?
Эдер подносит бокал и отпивает свое пиво. Появившиеся продольные складки на лбу Алекса придают гонщику небрежной сексуальности. Он как с рекламной картинки. Смотрела бы и смотрела.
— Название было шутливым, но закрепилось, и Берт решил оставить его. Ну так что, Марта Вавилова, ты хотела повторить тот вечер? Пожалуйста.
Алекс обводит взглядом деревянные балки над нами, достает кучу монет и выкладывает ее на стол.
Мои действия точь-в-точь такие же. Я отпиваю пиво, — на самом деле вкусное — достаю свои деньги и выкладываю кучкой на стол со своей стороны.
— Играем?
А Эдеру интересно…
— Играем.
Семь месяцев назад. Декабрь
— Mamma mia, говнюк оставил свой телефон. Теперь иди и ищи этого придурка, — Майк Марино, парень моей близкой подруги, ругается на смеси итальянского и английского.
— Давай сфоткаемся? — в ответ предлагает двукратный Чемпион мира Тимур Сафин. Выглядит, правда, как полный раздолбай.
— Забьем его фотогалерею нашими селфи, а?
Парни ржут. Девчонки закатывают глаза.
Мне невыносимо душно, и я бы прогулялась по набережной или что-то вроде того.
— В «Инсту»* будем выкладывать? О! Запишем сторис!
— Я верну Алексу его вещь, — выхватываю телефон из рук Майка.
Две пары глаз с непримиримой обидой уставились на меня.
Марино обозвал меня «предательницей» на итальянском, но не учел, что я что-то да понимаю. Поэтому смело ответила:
— Сам такой. И друг у тебя такой же, — киваю на Сафина. — Еще раз с победой, — бросаю Тиму небрежно и, взяв свою сумочку и телефон Алекса Эдера, выхожу из ресторана.
Ну и куда пошел этот тип?
За вечер не сказал ни слова. Сидел мрачнее тучи, часто переписывался с кем-то и потом бросал телефон на стол, как будто обжигался. Нервный какой-то.
Народа много. Не будешь же спрашивать у прохожих, не видели ли тут мимо проходящего вице-чемпиона «Формулы-1». Полицию еще вызовут.
— Право-лево, лево-право… — шепчу под нос.
Полагаюсь на интуицию и иду вправо в сторону колеса обозрения. Ветер с залива несет желанную прохладу. До мурашек.
Иду достаточно быстро на своих каблуках в десять сантиметров. Когда пятку начинает натирать, уже проклинаю и себя, что вызвалась отдать телефон, и самого Эдера, что забыл такую важную в современном мире вещь.
Нахожу его стоящим у ограждения. Удача какая-то. Потому что я уже собиралась разворачиваться и с позором возвращаться за стол с Сафиным и Марино. И пусть они делают свои селфи и сторис.
— Привет, — здороваюсь.
Алекс не сразу поворачивает голову. А если у него проблемы со слухом?
— Ты забыл, — протягиваю его телефон и касаюсь плеча. Тормошу.
— Что?…
Когда Эдер снисходит до того, чтобы на меня посмотреть, жалею в два раза больше. Он глядит с недовольством и четко уловимой брезгливостью. При этом Алекс красив. Несправедливость этого мира, чтоб его!
— Ты ушел из ресторана и забыл свой телефон. Вот возвращаю. У твоих друзей на него уже были не совсем хорошие планы.
Алекс сначала бьет себя по карманам и только потом берет из моих рук свою вещь. Снимает блокировку и скашивает быстрый взгляд на меня.
Стою и переминаюсь с ноги на ногу.
— Спасибо, — емко благодарит, и… Уходит. Только и вижу, как спина в белой рубашке удаляется. С руки Алекса свисает такого же цвета пиджак.
Это все?
Да, не рассчитывала на вознаграждение, но была бы благодарна за чашку кофе. Я неслась на каблуках ради него! На самом деле — австрийский говнюк.
— Подожди! — кричу.
Алекс с неохотой сбавляет шаг. Остановившись, не оборачивается.
— Что-то еще? — сквозь зубы спрашивает.
Обидно. Я вижу его первый раз в жизни. Так близко-то точно, а он ведет себя скверно, неблагородно.
— Да, — скрещиваю руки на груди. Из-за моих каблуков мы почти одного роста, Алекс ненамного выше.
— И что же? Деньги? — ухмыляется. Стараюсь держать спину ровной.
— Не нуждаюсь, — от моего вранья внутри ничего не екает, — но вот арабский кофе скрасил бы мое мнение о тебе, Алекс Эдер.
Гонщик хмурится и дважды моргает. Думает, наверное, что исчезну. Как бы не так! В эту минуту понимаю, что вообще не отлипну, пока Алекс не купит мне проклятый кофе. Дело принципа.
— Здесь недалеко. Я видела вывеску.
Несмело отступаю.
— Идем! — говорю и слышу, как шуршат брюки Алекса. Через время — аромат его парфюма. Острый перец, сладость чего-то восточного и терпкого. Вкусно. Мне бы хотелось, чтобы мой парень так пах.
Оборачиваюсь и улыбаюсь ему широкой улыбкой. Не знаю зачем. Захотелось. А то этот Эдер такой хмурый, будто не знает, как улыбаться.
Небольшое заведение, где подают арабский кофе, довольно аутентичное. Я не фанат всего восточного, но их кофе люблю. Еще духи и сладости.
Алекс заказывает две порции кофе и взглядом приковывает себя к окну, а… Не ко мне. Жаль, я хороший собеседник.
Отрывается Эдер только тогда, когда перед его носом замаячила миниатюрная чашечка.
Будь у меня свой дом, я бы хотела себе такой набор, чтобы пить из него кофе по утрам. Определенно: маленький итальянский домик, веранда, плетеное кресло и кофе. На журнальном столике последние номера «Vogue». В ярких мечтах еще и со мной на обложке.
— Как, говоришь, тебя зовут? — сделав глоток горячего напитка, спрашивает. Появившиеся продольные складки на лбу Алекса придают гонщику небрежной сексуальности. Он как с рекламной картинки. Смотрела бы и смотрела.
Говнюк хорош.
— Марта Вавилова. Я подруга Тани. Ее-то ты знаешь?
— И кто ты, Марта Вавилова?
— Модель! — гордо произношу.
Модель постольку-поскольку, я в начале своего пути.
Алекс опускает взгляд на заказанную мной еще одну булочку с корицей и возвращается ко мне. В глазах застыл вопрос. Или упрек. Конечно, настоящие модели так не делают. Время позднее, а я булки хомячу. Люблю просто. И вновь улыбаюсь.