Мой ты хороший!
Зубами прикусываю палец от напряжения. В глазах рябит от яркости. Голос комментатора громкий, он говорит невозможно быстро, я мало что понимаю.
Вижу только, что Алекс отрывается от навязчивых атак Тима. Поворот, еще один. Семнадцатый, одна из обгонных зон, но Сафин уже достаточно далеко для такого маневра, пусть и висит на хвосте.
Рядом стоящие мне люди ахают от некого облегчения. Старт всегда очень важен.
Когда, казалось бы, все идет хорошо, трасса Марина-Бей всегда преподносит сюрприз.
— Красные флаги. Второй сектор, — говорит кто-то.
Все вновь замирают у экранов. Глазами ищу болид Алекса. Черный с белыми полосками и кучей наклеек с именами спонсоров. На «носу» большая цифра «35».
Выдыхаю. Это был не Алекс. Новичок из другой команды. Первый год в «Формуле-1», если еще и трасса незнакомая и очень сложная, ничего удивительного.
С пилотом покореженного от удара болида все хорошо, и это главное.
С объявлением зеленых флагов и прекращением работы машины безопасности гонка продолжается. Рестарт выходит тоже напряженным. Алекс сохраняет лидерство, но его главного соперника позвали в боксы, чтобы попробовать совершить андеркат.
Почему не зовут Алекса? Стратегия «Коней» может и правда помочь им обхитрить и позволить Тимуру победить.
Подушечки пальцев покалывает, ладошки потеют. Я не могу дышать, потому что вся грудь стянута тугими ремнями. Хочется пить, но тошнота — вечный спутник гонок.
Снова красные флаги.
Черт возьми!
У меня нервы истончаются от перенапряжения. Я вся как натянутая тетива.
На этот раз более опытный гонщик не справляется с управлением и вылетает с трассы. Авария не такая сильная, но вернуть свой болид на трек самостоятельно не удается, поэтому гонка для него заканчивается. Всегда печально.
Алекс прав. Одна ошибка — и ты вне игры. Садясь в болид и стремясь к победе, у тебя нет права на ошибку. Ты должен быть идеальным. Чемпион должен быть идеальным.
Всего тридцать кругов позади, впереди еще тридцать два. У нас был идеальный пит-стоп и и все складывается как нельзя лучше, даже с учетом выездов машины безопасности.
Готова молиться, чтобы оставшееся время оставалось таким же идеальным.
Улыбаюсь. Поворачиваю голову, вижу Таню. Она напряжена и постоянно кусает губы. Нервно пружинит на пятках.
— Красные флаги.
Как в замедленной съемке поворачиваю голову.
Тошнота ощутимая. Комок из желудка поднимается по гортани и оседает на языке. Липко, горько, противно.
На большом экране черный болид с номером «35» крупным планом. Машина сильно не пострадала, пусть и ударилась об ограждение.
— Что произошло? — раздается сзади. Все в панике. В шоке.
— Не знаю.
— Было же все идеально.
— Да. Технически все исправно?
Прислушиваюсь к каждому слову. Меня охватило лихорадочное состояние, и я не знаю, что делать.
Перевожу взгляд на экран, где Алекс уже выбрался из кокпита. Понурив голову, садится рядом с передним левым колесом. Он еще в шлеме, но знаю, куда устремлен его взгляд. В пустоту.
— С гонщиком и машиной все в порядке. Такое иногда случается.
— Но не с Алексом! — кричу.
Несколько человек переглядываются.
— Возможно, потерял управление.
Возможно… Но не с моим Алексом!
Алекс
— Ты в порядке? Ты в порядке? — слышу радиопередачу от взволнованного Сэма.
Зажимаю кнопку. Удар был довольно сильным. Неожиданно.
— Да. Я в порядке.
Отключаю радио.
Делаю вдох, и вся гарь, тяжелый и влажный воздух, собственный пот, машинное масло вбиваются в ноздри.
Включаю радио.
— Простите, ребят. Это была бы идеальная гонка.
— Главное, что с тобой все хорошо. Красные флаги. Жди эвакуатор и маршалов.
Отключаюсь и выбираюсь из кокпита.
Со мной правда все хорошо. Физически. А в душе пробоина.
Сажусь рядом со своей машиной, которая вела себя как мой верный друг. Вместе мы с ней восхитительный тандем.
— Прости, что подвел, — кладу руку на уже зернистую покрышку.
На меня прицелы всех камер в радиусе двадцати метров. Она смотрит. Она переживает. А я не знаю, что хочу ей сказать или сделать. Вроде и нужна, поддержка ее, улыбка, дурацкие приколы, голые коленки, открытый пупок, вредность… Но она же и отобрала мою мечту. Не по своей воле, но отобрала.
Глава 40Марта
Осторожно стучусь в номер Алекса. Еще никогда так не нервничала, как в эту минуту.
Причина в том, что я не знаю, чего ожидать. Закрытый Алекс хуже, чем полный сарказма и язвительности. На последнее я отвечу тем же, а вот когда Эдер улыбается потому, что должен, руки опускаются. Чувствую себя лишней, виноватой и, главное, совсем ненужной. Это для меня привычно, но очень горько.
— Кто? — слышу глухое и равнодушное.
— Можно? — за грудиной жжется сомнение. Не станет ли хуже? — это Марта.
В ответ — парализующая тишина.
Заношу руку, чтобы постучаться снова, но Алекс отзывается:
— Проходи. Марта.
Делаю над собой усилие, чтобы открыть дверь и переступить порог номера. Застаю Эдера в одном полотенце на бедрах и бутылкой спиртного. В номере бардак. Вещи раскиданы, на журнальном столике куча всяких чеков, бумаг, фантиков.
— Привет, — говорю и обнимаю себя руками.
Алекс кривит губы, не отвечает и отпивает глоток из бутылки. Он не пьян, но уже нетрезв.
— Могу побыть с тобой?
В чем-то перестала узнавать в парне напротив моего Алекса. Его словно что-то сломило, а сил на то, чтобы подняться, не осталось.
Эдер не отвечает на мое предложение, но уйти уже не смогу. Я открываю мини-холодильник, но, кроме газировки, ничего не нахожу. Захлопываю и сажусь рядом с гонщиком.
— Я тоже хочу! — забираю у него бутылку и делаю глоток. Едко. Весь рот полыхает. Жмурюсь, а Алекс тоскливо, но усмехается. — Гадость.
— Гадость, — подтверждает и продолжает пить.
Ему плохо. Ему чертовски плохо.
— Что сегодня случилось? — задаю вопрос, терзающий вот уже несколько часов.
Алекс останавливает свой взгляд на мне и сразу же его уводит в сторону. У меня спирает дыхание.
— Ты… Специально? Это было сделано намеренно? — голос сбивается.
Молчание сводит с ума. И получается, ему и говорить ничего не нужно. Я все поняла. Все-все.
— Прости. Если бы я знала, что так выйдет.
— Тогда что? Чтобы ты сделала, Марта? — его тон требовательный, и настал мой черед упереться взглядом в неважную хрень на полу и не сметь смотреть на Алекса.
Мое плечо соприкасается с плечом гонщика. Мы сидим тесно друг к другу, но мы такие далекие сейчас. Пропасть между нами ощущается гигантской, непреодолимой ни через время, ни через пространство.
Делаю еще глоток из бутылки и отставляю. Сажусь на Алекса верхом, наши взгляды пересекаются. Получается настоящий поединок.
Его рука оказывается на моей пояснице и скользит вверх. Я сжимаю плечи Эдера. Дышим. Воздух становится плотным. Искрит.
— Если бы была возможность, ты бы изменил прошлое, да? — спрашиваю в его губы. Чувствую смесь алкоголя, запах мужского геля для душа и корицу. На языке она разливается терпкой сладостью.
Алекс смотрит на мои губы. Вижу, как дрожат его ресницы, как играют желваки на скулах. Он лижет меня своим взглядом: вдоль подбородка, шеи, ключицы и поднимается к вискам. Глаза обходит стороной.
Горячие, пропитанные виски губы ложатся на мою шею. Он целует нежно, кончиком языка проводя вдоль. Прикрываю веки и делаю волну тазом. Приятно.
В его объятиях мне хорошо, и я адски боюсь это потерять. Лишиться его тепла, как потерять жизнь. Я до обморока, до свертывания крови во всех венах напугана, что через несколько недель все закончится.
Конец будет значить и конец для меня. Я влюбилась до смерти.
— Алекс, — шепчу его имя как заклинание. — Ты оставишь меня?
Не отвечает. Продолжает зацеловывать, утяжеляя свои поцелуи до нехватки кислорода. Приятно душит. Улыбаюсь.
Провожу пальцами по его еще влажным волосам, ласкаю шею и опускаюсь к лопаткам. Прижимаюсь к нему всем телом. Целым сердцем!
— Не оставишь. Я знаю.
Поднимаюсь на ноги и тяну за собой Алекса. Его грудная клетка сейчас лопнет от того, как он дышит. Взгляд цепляет мой. Потребуется что-то острое, чтобы разрубить его.
Снимаю топик через голову. Длинные и широкие штаны стягиваю по ногам. На мне остается лишь нижнее белье. Волосы распущены.
Алекс вглядывается в каждый сантиметр моего тела. Стою еле-еле. Хочется упасть без сил.
Протягиваю руку, и Алекс касается кончиков моих пальцев. По ним пробегает искра и мучительно жалит.
Веду его к дивану и толкаю. Алекс падает, разведя широко ноги. Теперь я изучаю каждую клеточку его тела. Где-то в подсознании красной нитью проходит мысль, что это может быть последний наш раз.
Хочу напитаться им полностью, чтобы потом задохнуться этим запахом.
Опускаюсь на колени между ног Алекса. Его глаза — два отдельных небосклона. Черные, с ярко зажженными звездами-крапинками. С трудом, но я касаюсь узла у паха и развязываю полотенце.
Сглатываю, выдыхаю, нервно облизываю губы. Алекс остается неподвижным.
Внутри меня все закипает, желание безжалостно ломает. Стыд и страх затмевает.
— Марта?…
— Я так хочу. Можно?
О таком надо спрашивать?
— На такое не говорят «нельзя», — ухмыляется. Гад.
Впитываю глазами напряженный пресс Алекса, темную дорожку, уходящую вниз, мощные бедра. Член.
— Смелее, Марта.
Дарю ему несколько гневный взгляд. Я ведь и укусить могу.
Двигаюсь теснее. Ноги Алекса зажимают меня в жесткие тиски.
Его кадык дергается, когда обхватываю головку и втягиваю ее в рот. Мне душно, и жар впивается в щеки и грудную клетку. Сердце разрывается на части.
Раньше мне казалось, что никогда в жизни я не буду дарить такую ласку мужчине. Это было каким-то неправильным. Невкусным.