— Привет, — отвечает. — Ты прилетела?
И не вопрос будто бы.
— Это наши последние дни. Твоя решающая гонка. Я не могла не прилететь.
— Прогуляемся? — бросает вопрос тут же.
Теряюсь и быстро киваю.
Разворачиваюсь и иду. Алекс за мной. Тесно. Пробую скосить взгляд, чтобы убедиться, что это не больной бред, и Эдер впрямь ступает след в след.
— У тебя прическа новая, — говорит, касаясь своим дыханием моих плеч.
— Нравится? — оборачиваюсь на мгновение и вновь глазами просачиваюсь сквозь толпу, идущую к набережной.
— Странно. Непривычно.
Почти спотыкаюсь на невидимом препятствии. Рука Алекса ложится на мой локоть.
Дотрагиваюсь до своей шеи сзади и часто-часто бью взглядом по Алексу: его подбородок, губы, широкие плечи и мышцы груди, толстая, натренированная шея. Сколько килограмм она может выдержать?
В горле пересохло.
— Чем занималась все это время? — спрашивает, оказавшись рядом. Мы, наконец, дошли до набережной.
Веду плечами, потушив обиду. Если бы он позвонил или написал, то я бы все рассказала.
Но он не звонил. Не писал ни строчки. Стараюсь не винить. Алекс дал мне то, что еще никто не давал — защиту. Но обида грызет меня, словно я маленькое, хрустящее яблочко.
— Была на съемках, — отвечаю совсем не увлеченно.
— Каких? Я ничего о них не знаю.
— Да так. Магазин одежды. Купальники, туники и все такое…
— Я думал, одежда — это то, что прикрывает больше семидесяти процентов тела, — Алекс хмурится, и я чувствую его взгляд на своем плече. Мы идем бок о бок.
Чужие, связанные глупой сделкой и кучей секретов.
— С тобой многие не согласятся.
Останавливаюсь, чтобы полюбоваться на залив.
Я бесконечное количество раз уже облизала свои губы, что теперь их чувствительность зашкаливает. Мои руки спрятаны в глубоких карманах юбки. Делаю вдох и наполняю свои легкие морским запахом с нотами амбры и восточных сладостей.
— А вторая?
— Что вторая? — быстро переглядываемся. — Съемка?
Вновь откуда ни возьмись выплескивается уверенность, что это банальное любопытство. Как бы мои действия — равно его репутация. Вскользь вспоминаю наши разговоры в начале года.
Безусловно, он с Сереной куда лучше сочетается, чем я.
— Украшения. Мне понравилось.
— Сниматься? Или украшения тебе понравились?
Хихикаю. Румянец без спроса покрывает щеки. Все это тянет на легкий флирт, но в тоже время в очередной раз думаю о том, что я беспросветная дура.
— И то, и другое. Я потом купила браслет! — вырывается из меня довольно эмоционально. — Показать? — спрашиваю, а сама думаю: зачем? Глушу бессмысленный порыв.
— Покажи.
Снова облизываю губы. Когда открываю сумочку, и на глаза попадается бальзам, делаю заметку в своей голове использовать его уже наконец, пока мои губы не покрылись корочкой из песка.
Браслет достаю из бокового кармана.
Позолоченная крупная цепочка с несколькими кулонами: ракушка, цветок, шмель и крупная надпись «fashion». Смотрю и решаю: зря показала.
Смеяться же сейчас будет. Или посмеиваться. Снисходительно так, что почувствую пропасть между нами еще шире, глубже и пугающе.
Совсем другой я стала.
— В твоем стиле, — Алекс поглаживает блестящие предметы, иногда дотрагиваясь до тонкой кожи запястья. Каждый раз вздрагиваю, а электрический разряд, как цыганская игла, аккуратно входит в позвоночник и также выходит.
— Да… — подтверждаю его слова.
Молчу, что в этом комплекте еще и сережки есть. Я, без сомнений, их купила.
— Тебе подходит.
Опускаю руку. Звон кулонов раздает вибрацию косточкам и клеткам, и я ежусь. Или от второго порыва ветра, который теперь приносит аромат его парфюма.
Не исчезает чувство, что если бы Алекс не сдал свою гонку, все сложилось бы по-другому. Эдер не простил мне свой выбор, а я слишком остро чувствую вину за это, чтобы вновь делать шаг навстречу своему гонщику.
Своему еще… Чуть меньше суток.
— Замерзла? — в его голосе вновь не то вопрос, не то утверждение.
Качаю головой, затем киваю. Путаюсь и улыбаюсь.
— Не отказалась бы от кофе. Арабского.
— Я знаю отличное место, — Алекс подставляет локоть, и я опираюсь на него.
— Прекрасно. Тогда с меня булочки с корицей.
Быстро смаргиваю то, что привиделось: взгляд Эдера был наполнен ожиданием моего ответа.
До того заведения, где почти год назад мы сидели и раскрывали свои секреты, доходим молча.
Обстановка та же: низкие столики, аутентичная обстановка. Разве что ковров стало на стенах больше. Почти уверена, нас встречает тот же пожилой мужчина, что и в прошлый раз.
Нас сажают за угловой столик и вручают меню, где из позиций только несколько вариантов горького, правильного кофе и два вида выпечки.
Я не знаю, как так вышло, что здесь нет туристов. Но сейчас это нам на руку. Нет никаких бестактных журналюг, да и фанатов.
Последний совместный вечер очень хочется провести в тишине.
— Марта…
— Алекс…
Говорим одновременно. Также улыбаемся.
Моих ног касается щекотка, и я задерживаю дыхание.
Когда Эдер потирает лоб, я поджимаю губы и отворачиваюсь в сторону. У меня в желудке дрожь, что выпитый кофе вызывает ничего лучше, чем тошноту.
Алекс без пауз разглядывает меня, а мои мысли крутятся вокруг одного единственного вопроса: что дальше?
— Ты пахнешь по-другому, — неожиданно для меня говорит.
Теряюсь и вновь по-дурацки хихикаю. С Сереной себя сравниваю. Она бы точно посмеялась как королева, высокопоставленная особа. Алекс в своей голове тоже наверняка сравнивает. Иначе почему он такой задумчивый? Почему продольные складки на его лбу стали глубже?
— И как?
— Не знаю. Просто по-другому, — чуть злится.
Мой пульс лихорадит. Сердце поднимается к горлу, я больше могу сдерживать его внутри, в клетке своих ребер.
— Чем еще занималась? Целых два месяца, — бросает как бы вскользь, приправив крошкой сарказма. Или вновь показалось? Я склонна видеть и слышать то, чего нет, когда дело касается Алекса Эдера.
Язык опухает от желания прокричать обвинения. Ведь он мог бы все знать, если бы только пожелал.
— С Таней встречалась. Ходила на актерские курсы, на которые ты купил мне абонемент. Он заканчивается, — прочищаю горло, — хотелось воспользоваться по полной. Еще бегала. Много бегала. У меня теперь знаешь какие икры!
— Покажи.
Закатываю глаза.
— Не верю тогда.
— Мои ноги были у твоего носа довольно часто. Уверена, этого с тебя хватило, — говорю в шутку, но получилось гадко. Как претензия, укол. Мол, ты потерял возможность смотреть на меня. Но это не так. Я хочу, чтобы он смотрел на меня, трогал, ласкал, любил.
Но просить я больше не в силах.
— Да, твои ноги, голый живот. Спина… Сись…
— Алекс, — делаю замечание.
— Что? — кончиком языка он проводит по нижней губе, слизывая крошки корицы.
Качаю головой. Эдер не дает мне увернуться от его взгляда. Я даже дышу как-то странно. Болезненно-тяжело, влюбленно и пугливо.
— Мне пришлось целовать свой шлем, когда я приезжал на подиум первый.
— Печально, — обвожу линию его губ своим взглядом, — но тебе полезно.
— На вкус он как химозная краска и расплавленный пластик.
— Сочувствую.
— Да ни хрена!
Не выдерживаю и достаю оттеночный бальзам для губ. Провожу по губам и возвращаюсь к Алексу. Тот приоткрыл рот и сдвинул нижнюю челюсть.
«Ты серьезно?» — говорит его выражение лица.
Только сейчас понимаю, как все это выглядело.
— Жестоко, — заключает, отворачиваясь в окно.
Он… Обижен? Чертов Эдер! Даже сейчас я чувствую свою вину.
— Она с вишневым вкусом, — отвечаю, поведя плечом и допивая остывший кофе. Последний глоток. Самый густой, горький, вяжущий.
— Всегда уважал вишню как ягоду.
— Тебе подарить этот бальзам?
— Я бы предпочел другое.
Взглядом перестаю считать крошки на столе и по крупицам поднимаю свой взгляд к глазам Алекса. Он смотрит вызывающе остро, требовательно. С долей злости, не без причины, уж ладно, и пробивая меня своим желанием.
Скучал, получается? Ждал?
— Пошли? — подрывается с места слишком неожиданно для меня.
— Куда?
Алекс в ответ только ухмыляется. От этого секундного действия по коже расходится покалывание.
— Будешь снова стрелять в тире? Выигрывать мне льва?
— Не сегодня, Марта.
«А когда?» — тянет спросить, но я прикусываю свой язык.
Глава 45Марта
Переступаю порог чужого сейчас номера — люкса Алекса. То и дело тереблю ремешок сумочки. Хочется уменьшиться в размере.
Постоянно ловлю на себе взгляды Эдера. Довольно любопытный, обтекаемый.
Когда подхожу к окну, откуда открывается вид почти на весь Абу-Даби, Алекс подходит ко мне со спины. От такой близости кожа на спине сморщивается. Вдоль шеи мелкие волоски встают дыбом. Его губы нежно касаются границы шеи и плеча. Стон тянется от низа живота, расплываясь по корню языка. Медленно моргаю, погружаясь в подобие транса. На грани плача, истерики и очередных признаний.
Еще поцелуй.
Наши пальцы переплетаются. Алекс складывает наши ладони в кулаки и поднимает руки к моей груди, скрещивает. Обнимает и прижимает тесно к себе.
Мое сердце распирает от горючего тепла. Про себя тихо смеюсь, сея вибрацию на кончиках пальцев.
— Ты же останешься на гонку? — горячее дыхание ласкает ушную раковину.
Закусываю щеку изнутри.
Я скучала дико. В последнюю нашу встречу из меня выдрали важный кусок, и вот сейчас вставили обратно. Пришили, приставили. Все на своих местах и почти можно дышать.
— Останусь.
А что потом?
Медленно разворачиваюсь. Каждый шажок отражается гулким звуком.
Большим пальцем Алекс очерчивает линию скулы, спускаясь к подбородку. Смотрит так, будто запомнить старается. Или, наоборот, вспомнить. Черты его лица строгие, задумчивые. В глазах бродит печаль.