ке.
— Я рада, что ты поняла меня, — ответила Ромэйн, изо всех сил пытаясь скрыть изумление: обычно Эллен вела себя не менее упрямо, чем ее двоюродный братец.
Джеймс улыбнулся:
— Даже Данбары могут вести себя неразумно, так, Эллен?
Прежде чем ответить, Эллен отпила горячего шоколада.
— Я согласна, хотя Данбарам нелегко признаваться в собственных ошибках.
Выслушав это признание, Ромэйн забеспокоилась, не пропустила ли она чего-либо важного.
— Эллен, это что же… перемены в сердце? — спросила Ромэйн. — Что привело тебя к такому решению?
— Мистер Баумфри, — с восторженной улыбкой ответила Эллен.
Видя, что Джеймс застыл, не донеся чашки до рта, Ромэйн поняла, что он изумлен не менее ее.
— Норман Баумфри? — переспросила она.
— Вчера я беседовала с ним, и он был очень внимателен ко мне. — Эллен водрузила локти на стол, а подбородок томно пристроила сверху. — Как вы думаете, не заглянет ли он ко мне, когда будет навещать леди Филомену?
Ромэйн даже не нашлась, что сказать. Все услышанное было верхом банальности. Эллен не следует принимать посетителей, пока не состоится ее официальное представление свету. Но эта отговорка лишь скрывала правду, которая заключалась в том, что, несмотря на всю привлекательность мистера Баумфри, денег у него было не больше, чем у Эллен. От крайней бедности его спасало только великодушие его снохи. Надо будет сообщить об этом Джеймсу, но не сейчас, когда Эллен, очарованная мистером Баумфри, сидит рядом.
В комнату вошел Клэйсон:
— Мистер Маккиннон, его светлость просит вас присоединиться к нему для осмотра конюшни.
Джеймс слегка сжал руку Ромэйн и ответил:
— Пожалуйста, передайте герцогу, что я приду немедленно.
Дворецкий поклонился и исчез. Ромэйн нахмурилась:
— Конюшня? Почему дедушка захотел поговорить с тобой именно там?
— Почему бы тебе не пойти со мной, чтобы увидеть все собственными глазами? — Джеймс поднялся и взялся за спинку ее стула. — Ромэйн, прежде чем отправиться на верховую прогулку, я бы хотел поговорить с тобой.
— Куда ты едешь? — спросила Эллен.
— Как вы считаете, я нуждаюсь в том, чтобы вы, как две кошки, присматривали за мной как за слепым котенком? Оставь придирки ко мне на долю Ромэйн, сестричка.
Эллен показала ему язык, и Джеймс рассмеялся.
А Ромэйн пришла в дурное расположение духа, заподозрив, что Джеймс собирается на свидание со смертью.
— Ромэйн?
Она вздохнула, почувствовав нетерпение Джеймса. Она должна помочь ему сейчас, когда он так близок к успеху. Ромэйн положила ладошку на руку Джеймса и позволила ему помочь себе встать. Выходя из комнаты, она оглянулась на Эллен, которая весело помахала им вслед рукой.
Ромэйн и Джеймс вышли в сад. Девушка накинула на плечи кашемировую шаль с кистями; весеннее тепло приятно ласкало лицо. Между каменными плитами, которыми были выложены дорожки сада, показалась нежная весенняя травка. Птичий щебет оповещал всех вокруг, что всевластию зимы настал конец. Пришла весна.
— Ты не улыбалась с тех пор, как оставила меня вчера одного на вечере у миссис Кингсли, — мягко заметил Джеймс. — Неужели Монткриф опять обидел тебя словом или поступком?
Ромэйн остановилась и взглянула прямо в лицо Джеймсу:
— Какое это имеет значение для тебя, если ты готов на все, лишь бы добиться успеха в своих делах?
— Ты думаешь, я могу уйти, не оглянувшись?
— А не это ли ты собираешься сделать?
— Если бы у меня разум преобладал над чувствами, я бы ответил «да», но ведь ты знаешь, что это не так.
Неожиданно раздалось громкое ржание.
Ромэйн высоко подняла юбки и отправилась вслед за Джеймсом в конюшню. Она помедлила возле входа, давая глазам привыкнуть к сумеречному свету, а потом с удивлением заметила дедушку, который с недовольным видом рассматривал наковальню.
— Что ты здесь делаешь? — сердито спросил старик, обращаясь к внучке. — Джеймс, я же сказал, что хочу поговорить только с вами, — сделал выговор Маккиннону герцог.
Ромэйн бросила удивленный взгляд на Джеймса, который с улыбкой прошептал ей:
— Разве ты не знаешь, что теперь мы друзья?
— И ты поверил ему?
— Думаешь, я сумасшедший? Он до сих пор считает меня мошенником, моя дорогая английская жена.
— Дитя мое, — обратился герцог к внучке, — оставь нас, чтобы мы могли продолжить беседу.
Ромэйн решила, что весь мир сошел с ума.
— Ту, которую вы начали еще вчера в клубе?
— Кто рассказал тебе об этом?
Опередив Ромэйн, Джеймс хмыкнул и ехидно сказал:
— Монткриф, кто же еще. Вчера вечером он едва дождался, когда Ромэйн останется одна. Ромэйн, поведай нам, что за ерунду он сказал тебе?
— Очевидно, он сказал правду, которая состоит в том, что ты, дедушка, предложил Джеймсу деньги за то, чтобы он оставил меня, а Джеймс согласился. Не буду отвлекать вас от расчетов. Надеюсь, Джеймс, ты не упустишь возможности сорвать куш и окончательно подорвать мою репутацию! И разобьешь мое сердце!
Девушка круто развернулась и пустилась бежать по дорожке к дому, пытаясь спастись от душевной боли. Дома Ромэйн бросилась в спальню, но дверь за ней почему-то не захлопнулась. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с Джеймсом. Он был в гневе, но тихо закрыл дверь и повернул ключ в замке.
— Настало время поговорить. Мне надо многое сказать тебе, но до встречи с Фармером у меня очень мало времени.
— Хорошо, потому что я хочу тебе кое-что сказать, прежде чем ты уедешь в Брайтон.
— Я знаю, что ты хочешь мне сказать.
— Неужели?
Джеймс кивнул, снял сюртук и аккуратно повесил его на крючок в гардеробной.
— Я знаю, что разрушил твою жизнь, Ромэйн. Я виноват и сожалею об этом. Но ты должна знать, что я не намерен принимать предложений твоего дедушки. Это причинило бы тебе боль, а я перед тобой в неоплатном долгу.
— Ты можешь отплатить мне, — сказала Ромэйн, положила руки ему на плечи и заставила повернуться к себе лицом. — Не езди в Брайтон. Это слишком опасно.
Джеймс не верил своим ушам.
— Ты хочешь, чтобы я поверил в твое беспокойство обо мне? Тебе будет намного проще, если ты станешь вдовой героя! Тогда ты сможешь выйти замуж за Монткрифа. Останется только пролить несколько лицемерных слезинок над моей могилой — и танцуй на собственной свадьбе!
И тут он получил пощечину. Джеймс поймал руку Ромэйн. Она смотрела на него с ужасом: она впервые ударила человека. Джеймс приблизился к жене на полшага. Она отпрянула назад, к стене, затаила дыхание и не могла сдвинуться с места. Джеймс уперся руками в стену, и она оказалась в ловушке.
— Скажи, ты действительно хочешь выйти замуж за Брэдли Монткрифа? — спросил Маккиннон с обманчивым спокойствием.
— Нет, боюсь, что раньше я смотрела на него другими глазами.
— Чистыми и честными. — Джеймс нежно погладил ее по голове и прошептал: — Ромэйн, я никогда не хотел использовать тебя в своих целях, я всегда хотел помочь тебе.
— Ты и помог мне, Джеймс, но ты хочешь слишком многого от меня. Слишком многого от сердечка, которое дрожит в растерянности, как кошка в комнате, где полно собак.
— Так-то ты меня представляешь… Хищник, готовый сожрать тебя? Ты так часто называешь меня чудовищем.
— Ты и есть чудовище.
— Без сомнения. А ты красавица, которая выманила чудовище из его берлоги. Ромэйн… — Он едва коснулся губами ее губ: — Я постараюсь вернуться вовремя, чтобы успеть на бал Эллен, но не беспокойся обо мне, если я опоздаю.
— Неужели ты пропустишь этот момент? Это разобьет ей сердце.
— И мне тоже. — Джеймс еще раз провел рукой по волосам Ромэйн и прикоснулся к ним губами. — Дорогая, мне надо уйти.
Дверь за ним захлопнулась, и Ромэйн осталась стоять с вытянутыми руками. Джеймс отправился на поиски своего врага. Она боялась, что после завершения своего дела он навсегда выкинет леди Ромэйн Смитфилд из своего сердца.
Глава 18
— Где же Джемми?
Ромэйн обернулась и увидела расстроенное личико Эллен.
— Он сказал, что может несколько задержаться.
— Он не будет присутствовать на моем первом выходе в свет? — девушка раздосадованно топнула ножкой. — Как он мог? Как он мог уехать в такой день?
Ромэйн кивком головы отослала Грэндж прочь и взяла дрожащие пальчики Эллен в свои.
— Присядь, Эллен.
— Я не хочу мять платье.
Вздохнув, Ромэйн согласилась. Она прекрасно понимала желание Эллен появиться сегодня на вечере во всей красе. Так и будет. Сегодня Эллен была в белоснежном шелковом платье со скромным вырезом. Узкие плечики платья были украшены перламутровыми пуговками, а короткие рукавчики заканчивались бахромой.
Для себя Ромэйн выбрала платье насыщенного розового цвета, из французского газа, которое, на ее взгляд, подходило замужней женщине. Глубокий вырез платья украшали кружева и золотая тесьма. Нарядные туфельки, обтянутые шелком, длинные перчатки, оставалось только застегнуть на шее золотое ожерелье — и она готова к приему гостей.
Если бы Джеймс был здесь… Не только потому, что это важно для Эллен, но и потому, что она, Ромэйн, смертельно боялась за его жизнь.
— Джеймс просил меня, — сказала Ромэйн, закрывая шкатулку с драгоценностями, — передать тебе, что он сожалеет о своем опоздании. Он обещал вернуться как можно скорее.
— Откуда?
— Вчера на вечере у миссис Кингсли он встретил одного джентльмена. Сегодня они отправились на конную прогулку.
Ромэйн прекрасно понимала, сколь мало стоили ее извинения, и Эллен взорвалась:
— Это нелепо! Он отправился на прогулку с малознакомым человеком! Сегодня!! Вместо того чтобы быть здесь, рядом со мной!
— Эллен, у твоего брата есть и другие занятия, — ответила Ромэйн.
Эллен вняла увещеваниям старшей подруги и подавила гнев.
— Как ты думаешь, ему не грозит опасность?
— Нет, — солгала Ромэйн. За последние несколько недель она привыкла ко лжи и лгала с легкостью. Услышав голоса за дверью, она сказала: — Эллен, тебя ищет мама.