Как там говорят: незнание закона — не освобождает от ответственности. Так и невнимательность, и бездумные действия не смягчают моей вины.
— Вить, меня в его словах кое-что зацепило, — продолжаю, сжав кулак под столом. — Я не знаю, сыграет ли это какую-то роль, но… в общем, по всему выходит, что тот, кто работал в «Гора-Строй», и тот, кто сливает информацию у тебя, один и тот же человек.
— Он признался тебе в этом в открытую? Или как было дело? С чего он вообще завел с тобой этот разговор? Зачем стал подставляться?
Да что ж он шпарит вопросы друг за другом?
Не дает ни секунды передышки. Не дает возможности все продумать.
Давит. Наседает. Вынуждает чувствовать себя дрянью.
— Нет, — боже, дай сил, вылезти из ямы, в которую сама себя закапываю всё глубже. — Он говорил именно про своего человека в конторе твоей погибшей сестры, но… не знаю, мне кажется это логичным. Зачем нанимать нескольких и рисковать, если есть уже проверенный, кто справился и вполне мог перейти? Если я ошибаюсь, то ты просто продолжишь искать дальше, но все же подумай. Если кто-то переводился, то… Или ты уже нашел крысу?
— Нет, не нашел, — Арский отрицательно мотает головой, но новую порцию вопросов закинуть не успевает, как и повторить старые.
Официант, принесший заказ, временно прекращает наш нервный разговор, и я, мысленно дрожа внутри, медленно-медленно выдыхаю.
Какой осьминог? Какие жареные помидоры? Какой рис и бла-бла-соус…
У меня кусок в горло не лезет.
— Всегда считал, что здесь приличная кухня, — фыркает Виктор спустя некоторое время.
Он откладывает приборы, и с интересом разглядывает мою тарелку, где покромсанный на мелкие части «плавает» полностью уничтоженный моллюск.
Тоже смотрю на своё «поле боя», после на аккуратно ополовиненную тарелку мужчины с запеченным на углях лососем и овощами-фри и кисло усмехаюсь.
— Специи не понравились, — кривлю нос, не находя другого объяснения для внезапно пропавшего аппетита.
— М-да? А я подумал, что у вас с ним, — кивает на останки осьминога, — личная неприязнь.
— Нет, что ты, ничего такого, — тянусь к почти пустому стакану воды, — но если хочешь, я могу перед ним извиниться.
— Не стоит, — улыбается Арский. — Ему уже все равно.
В этот момент я четко понимаю, что буду безумно сильно скучать по этому мужчине. По его подколкам, по его шуткам, по искристым глазам и щедрой улыбке, по крепким руках, жадным поцелуям и выразительным глазам, в которых так хотела раствориться. И даже если он сам захочет меня уничтожить, узнав правду, я не стану его винить.
Разве можно винить того, кто смог пробраться в израненное сердце, заняв в нем непонятную нишу. Ни друга, ни любовника, ни возлюбленного. А кого-то… иного. Ведь для друзей — я не делюсь с ним всем откровенно, для любовников — мы никогда не были близки физически, для возлюбленного — я слишком боюсь теперь использовать это слово в своей жизни… Иного, но кого-то большего однозначно.
— Закажешь что-нибудь… без специй?
Виктор вновь накрывает мою руку своей, прекращая бездумную попытку вертеть вилкой.
Благодарно киваю и улыбаюсь. Так не хочется завершать этот вечер быстро. Мне мало, так дико мало каких-то пары часов вместе с ним…
— Я бы…
Рингтон мобильного заставляет прерваться на полуслове.
— Извини, — мужчина достает мобильный и прежде чем нажимает вызов, я успеваю увидеть имя абонента, впрочем, Виктор его и не скрывает. Точнее, ее. — Здравствуй, Оля. Чем обязан?
Теперь тело прошивает не ознобом, а ошпаривает кипятком. Вы когда-нибудь ревновали так, чтобы даже ладошки жгло, от того, как сильно хотелось выдрать пару клоков у бесящей вас соперницы?
Меня никогда.
До этой минуты.
Теперь же я мысленно втыкаю тысячи иголок в призрачное тело Марковой, которая…
Хотя, о чем я? Никакой мужик не позволит себя заарканить, если сам этого не захочет, а Арский…
— Ты уверена? Как себя чувствуешь? Скорую вызвала? — задает он вопросы один за другим, но прежде на каждый выслушивает ответ. — Да, хорошо… да, скоро буду… Конечно.
Пригласивший меня на ужин кавалер сбрасывает звонок, а я, облокотившись на спинку стула, не скрываю еле заметной усмешки. Знаю, что услышу от него через минуту и…
… может оно и к лучшему?
Прекрасный же повод, чтобы всё завершить.
— Вера, мы нужно срочно уехать…
— Конечно, Виктор Алексеевич. Мне тоже уже пора.
— Я оплачу тебе такси…
— Спасибо, я хорошо зарабатываю.
— Подожди, ты что обиделась?
— Нет, ни в коем случае. Как можно?
— Вер, но это глупо. Маркова попала в аварию и попросила о помощи…
— Ну да, больше же некого!
— Вера!
— Не забудьте использовать все средства для ее спасения, Виктор Алексеевич. Пожалуй, начните с искусственного дыхания рот в рот! Она оценит, — скидываю салфетку на тарелку и поднимаюсь из-за стола. — Спасибо за ужин и плодотворного вечера.
Растягиваю на губах широкую улыбку, подхватываю сумочку и ухожу.
Пусть считает меня ревнивой истеричкой, ненормальной и злобной стервой.
Пусть. Так даже лучше.
Глава 31
Такси вызываю из приложения и безмерно радуюсь, что расчетное время прибытия составляет не более пяти минут. Уверена, за это время Арский не успеет рассчитаться, а значит, мы не пересечемся.
Не знаю, что во мне кипит больше: злость на высокородную гадину, обещавшую доставить проблемы и выполняющую угрозы, ревность к Арскому, решившему сорваться на помощь к бывшей, забыв, кого он до этого выгуливал, или обида на себя, задумавшую использовать ситуацию во благо, чтобы расстаться с Виктором, потому что прошлое все равно не позволит нам быть вместе и всплывёт, если не сейчас, так позже, а в итоге беснующуюся, как собака на сене, потому что к МОЕМУ мужчине тянут руки.
Чтобы не светиться на крыльце, ухожу в сторону и останавливаюсь у рекламной тумбы. Заставляю себя стоять на месте и не дергаться, но это забирает массу сил, потому что меня подкидывает от раздрая.
Чёрт!
Чёрт!!!
Чё-о-орт!!!!!!
Сжимаю и разжимаю кулаки, перекатываясь с пятки на носок.
Как же меня бесит этот клубок неприятностей, разросшийся до грандиозных размеров. И я, как ни стараюсь, не могу найти тот кончик, за который нужно потянуть, чтобы начать его распутывать.
Спокойно, Вера, спокойно! Уговариваю себя, пытаясь дышать глубоко и медленно.
Пусть Витя едет к Марковой. Так надо. Так правильно.
Ты же думала о том, чтобы с ним расстаться, но не знала, как?
Ну вот тебе причина.
Пусть по сути глупая, потому что Арский — не тот человек, кто подставит левую щеку, когда ему по правой нехило прилетело. Это я знаю совершенно точно, как и то, что ему нравлюсь. Ну да, скромным самомнением не страдаю, да и Виктора изучить успела. К Ольге он не вернется. Точнее не так, он не позволит вернуться ей. Не примет предательницу назад.
Но при этом поедет убедиться, что в ДТП она пострадала несильно. Потому что по-другому не может. Триггерит его, когда про аварию слышит. И винить мужчину в этом не получается. Видела я сегодня его глаза, когда про сестру спрашивала, и боль не до конца пережитую видела, и вину, будто он мог бы ее спасти, но не сумел.
А Маркова — стерва прожженная, поняла, чем надавить может, вот и пользуется. Или просто пальцем в небо ткнула, и угадала, не знаю уж, насколько она осведомлена о личном Виктора. Но… какая же она гадина.
А я?
А что на самом деле я?
Воспользуюсь ситуацией и возведу между нами с Арским неприступную стену или же буду бороться за своё, зная, что в итоге все равно проиграю?
Боже, как сложно.
Понимаю, что правильней расстаться с Виктором и тем самым отнять у Игнатова-младшего возможность на меня давить. А через меня и на мужчину, с которым я встречаюсь. Ведь если мы с Арским разбежимся, то и ежу понятно, что влиять на решения руководителя «Балтстройинвест» не получится и, исходя из этого, никакой дурацкий договор, который его разорит, Витя не подпишет.
Что будет со мной после такого разгромного провала Ванюши… не знаю. И боюсь предполагать. Бывший жених, как оказывается, способен на многое.
Но… дело даже не в этом.
У меня все внутри переворачивается, когда я думаю, что останусь одна. Без Арского.
Не хочу без него.
До ужаса не хочу.
Потому что он мне нравится… или даже больше, чем нравится. Не суть! А еще я точно в нем уверена, как ни в ком. Он не будет вредить назло, не станет строить козни за спиной или мстить исподтишка. И не потому, что нет причины. А потому что он — не такой.
Не гнилой, как Иван.
Да, жесткий, да, влиятельный, да авторитарный. Настоящий мужик. Четкий, верный, принципиальный. Этим и притягивает, как и тем, что мы с ним на одной волне.
Дьявол!
Но сейчас не время думать о себе… мой мужчина и его детище важней, пусть он этого никогда не поймет. А я… я посильней сожму зубы и, раз уж взялась разыгрывать спектакль, выставляя себя обиженной мегерой, то буду его продолжать.
Выцепив среди плотного потока машин «свою», с нужным номером, поднимаю руку вверх, привлекая внимание. Таксист кивает и включает правый поворотник, выбирая место для парковки, а я, чуть ли не пританцовывая, уговариваю его: «Давай же, давай, миленький! Быстрее! Да что ж ты как муха сонная плетешься! Как бы дала под зад!»
Уж лучше злиться на чужую нерасторопность, чем на собственную слабость и неуемное желание плюнуть на все и бежать назад в крепкие надежные объятия.
Заднюю дверь распахиваю рывком. Раньше, чем машина полностью притормаживает. Заношу ногу в салон, параллельно начинаю диктовать адрес. И всё.
На плече сжимается крупная ладонь, останавливая и речь, и попытку присесть. Кому принадлежит рука, сомневаться не приходится.
— Извини, командир, эту даму я сам отвезу, — аккуратно, но уверенно меня вытаскивают на улицу и возвращают за поребрик. После чего Арский ныряет головой в салон и протягивает таксисту зеленую купюру. — За беспокойство.