Он решил лично встретить Леона в аэропорту. Уолтер Кенделл говорил, что телохранители доставят «немного отшельника» в Сан-Тельмо. При воспоминании о «няньках» Эжена Дэвида охватило предчувствие беды. Нельзя исключать того, что Джонни и Хэл – вроде бы звали их так – доставят Леона прямо к парадным дверям немецкого посольства, сочтя его по ошибке за одну из больниц.
Ему необходимо заранее отправиться в аэропорт, еще до прибытия туда самолета «Пан-Америкэн», следующего рейсом 101. А затем отвезти всех троих по путаному, извилистому пути в Сан-Тельмо.
Согласно подсчетам Дэвида, после того как он устроит Леона, у него останется в запасе два, а то и три часа до того момента, когда с ним свяжется Райнеман... или, возможно, Штольц. Если только Райнеман, охваченный паникой из-за кровавой бойни в Колинас-Рохас, не разыскивает его уже прямо сейчас. Как бы ни обстояли там дела, у Сполдинга в любом случае было что сказать финансисту в свою защиту. У него, у Дэвида, – неопровержимое алиби... Он никак не мог присутствовать при разыгравшейся в том месте трагедии, поскольку, когда его доставили в Кордобу, было всего два утра. А может, еще и не было двух.
Кто мог бы оспорить подобное утверждение?
Итак, в его распоряжении будет два или три часа.
Времени не так уж много, если учесть, сколько дел у него.
Прежде всего, нужно заняться Ла-Бокой.
Джин в ответ на просьбу Дэвида попыталась как можно осторожней навести справки по интересующему его вопросу непосредственно на дислоцированной в данном месте военно-морской базе. Для этого она использовала обычный, рутинный способ связи с этим объектом: сняв с аппарата телефонную трубку, набрала соответствующий номер. Обратившись за помощью к начальнику информационной службы, девушка сказала ему, что хотела бы закрыть одно досье, но для этого ей необходимо узнать кое-что. Не имеющее, впрочем, особого значения. Но порядок есть порядок, и она не желала бы нарушать установленных еще до нее бюрократических правил: ведь о ее работе могут судить и по тому, сколь добросовестно относится она к ведению и закрытию дел. Не могла бы уточнить она у лейтенанта кое-какие детали?.. Насколько ей известно, траулер, пунктом назначения которого в судовых документах был указан по какому-то недоразумению Тортугас, в данный момент пришвартован в порту где-то возле складских помещений в районе Очо-Кале. То, что произошла ошибка, было подтверждено после положенной в подобных случаях проверки атташе посольства мистером Уильямом Эллисом, сотрудником отдела расчетов по импортно-экспортным операциям. Очо-Кале... Таит ли что-то в себе данное место? Придется провести час или около того, осматривая этот район. Возможно, это окажется пустой тратой времени. Какая связь может существовать между рыболовецким траулером и его заданием? Он, во всяком случае, ее не прослеживал. И тем не менее было кое-что, мимо чего он не мог пройти. В документах как-никак стояло слово «Тортугас». И кроме того, в посольстве работает некий атташе по имени Эллис, который пробирается украдкой вдоль закрытых дверей и нагло врет относительно совещания ранним утром, в действительности не имевшего места.
Что бы там ни было, но в Очо-Кале все же стоило заглянуть. А потом он сядет у телефона в своей квартире на Кордобе и будет ждать.
– Ты не собираешься свозить меня пообедать? – спросила Джин, входя в его кабинет. – И нечего смотреть на часы: у тебя их пока нет.
Дэвид опустил руку:
– Я и не думал, что уже столько времени.
– Времени не так уж много: только одиннадцать. Но ты давно уже ничего не ел... И наверное, толком не спал... В начале же второго ты отправляешься, как сам мне сказал, в аэропорт.
– А я ведь был прав: ты – прирожденный администратор. Твои организаторские способности просто пугают меня.
– Согласна, в чем, в чем, а в этом отношении я отличаюсь в лучшую сторону от тебя. По дороге в ресторан мы заедем в ювелирный магазин. Я уже позвонила туда, и тебя там ожидает подарок.
– Подарки я люблю. Пошли. – Но только Сполдинг встал со стула, как зазвонил телефон. Дэвид посмотрел на него. – Ты знаешь, эта штука впервые заработала.
– Возможно, это мне. Я сказала секретарше, что буду здесь... Хотя не уверена, что должна была говорить ей об этом.
– Слушаю, – проговорил Дэвид в трубку.
– Сполдинг?
Это был Генрих Штольц, в голосе его звучало нетерпение.
– Вам не приходило в голову, что звонить сюда не очень-то разумно? – спросил немца Дэвид.
– У меня не было выбора. Наш общий друг ужасно взволнован. Все летит кувырком!
– О чем это вы?
– Сейчас не время для шуток! Положение более чем серьезное.
– Должен заметить, что сейчас и не время для розыгрышей. Скажите же, черт подери, что именно имеете вы в виду.
– То, что произошло прошлой ночью. Точнее, этим утром. Объясните, как все было.
– Что «было»? И где?
– И прекратите! Вы были там!
– Где?
Дэвид слышал учащенное дыхание Штольца. Немец, охваченный паническим ужасом, безуспешно пытался взять себя в руки.
– Их же убили! И мы должны знать, как случилось это!
– Убили? Да вы с ума сошли! Болтает Бог знает что.
– Предупреждаю...
– Хватит нести чепуху! Покупаю я, а не вы, не забывайте об этом... И я не желаю поэтому, чтобы мне забивали голову какими бы то ни было проблемами организационного характера. Что же касается тех людей, о которых вы говорите, то около половины второго они подвезли меня к моему дому. И там повстречали случайно других ваших парней, следивших за моей квартирой. Позволю себе, кстати, заметить, что мне не по душе подобнее круглосуточное наблюдение за моей персоной и местом моего проживания!
Штольц, как и ожидал Дэвид, был сбит с толку:
– Что это за «другие ваши парни»?.. Кого именно вы имеете в виду?
– Перестаньте изображать из себя саму невинность! Вы отлично знаете, о ком идет речь, – произнес твердо Сполдинг.
– То, что я услышал от вас, крайне тревожит меня... – По голосу Штольца было заметно, что ему так и не удалось унять охватившее его чувство страха...
– Весьма сожалею, если это так, – ответил Дэвид ничего не значащей фразой.
– Я позвоню вам попозже, – проговорил раздраженно Штольц.
– Только не сюда. Во второй половине дня меня здесь не будет, – сказал Сполдинг и тут же добавил весело: – К вашему сведению, я решил совершить небольшую прогулку на одной из яхт, которыми так увлекся наш общий друг. Составлю компанию кое-кому из моих приятелей-дипломатов – люден почти столь же богатых, как и он. Так что звоните мне после пяти. На Кордобу.
Штольц начал было что-то возражать, но Дэвид повесил трубку, так и не выслушав его до конца. Джин смотрела на него с восхищением.
– Надо же, как ловко ты повел разговор!
– Ничего удивительного: у меня больше практики в подобных делах, чем у этого человека.
– Это был Штольц?
– Да... А теперь пошли в твой кабинет.
– Я думала, мы отправимся перекусить.
– Так оно и будет. Но прежде мне хотелось бы выяснить кое-что... Скажи, имеется здесь другой выход?
– Конечно. И не один, а несколько. Они ведут к воротам у задней стены сада.
– Мне хотелось бы воспользоваться сейчас кое для чего служебной машиной. Или это довольно сложно?
– Ничуть.
– А как насчет твоей секретарши? Ты не смогла бы разрешить ей подольше посидеть в ресторане за ленчем?
– Как это мило с твоей стороны! А я-то, глупая, была уверена, что ты собираешься пообедать со мной.
– И ты не ошиблась: мы и в самом деле отобедаем вместе. Но прежде ответь: может твоя секретарша надеть шляпу с широкими полями и заколоть волосы наверх?
– Это может любая женщина.
– Вот и отлично. Пусть она наденет тот желтый жакет, который был на тебе прошлым вечером. А ты подыщи мужчину той же примерно комплекции, что и я. И к тому же такого, чтобы твоей секретарше не пришлось скучать с ним во время довольно продолжительного ленча. Желательно также, чтобы он был в темных брюках. И в моем пиджаке.
– Что ты задумал?
– Наши друзья любят разыгрывать других. Так почему бы и нам не позабавиться, чтобы увидеть, как отнесутся они к тому, что кто-то сам задумал сделать их объектом своих шуток?
Сполдинг стоял у окна кабинета на третьем этаже посольства и, вооружившись биноклем, наблюдал из-за штор за тем, что происходило внизу. Он видел, как из парадной двери выпорхнула секретарша Джин и, спустившись быстро по ступеням, направилась к подъездной дорожке. Следом за ней из здания вышел высокий мужчина, один из помощников Балларда. Она была в широкополой шляпе и желтом жакете своей начальницы – миссис Камерон, он же облачился в темные брюки и пиджак Дэвида. Дополняли туалет солнцезащитные очки, прикрывавшие им обоим глаза. Спутник секретарши задержался на мгновение на верхней ступени, рассматривая развернутую дорожную карту. Огромный бумажный лист надежно скрывал его лицо от посторонних взоров. Найдя, наконец, то, что искал, он сбежал вниз, и затем оба они уселись в поджидавший их посольский лимузин – автомобиль высшего класса с занавешенными окнами.
Сполдинг направил бинокль на пролегавшую за воротами Авенида-Корриентес. Как только лимузин выехал за ворота, двухместный «мерседес», стоявший до этого у самой обочины, покинул свое место и направился вслед за ним. Другой автомобиль, расположившийся на противоположной стороне улицы, тут же круто развернулся и двинулся в том же направлении, что и первый, который отделяли от него лишь несколько машин.
Дэвид с довольным видом опустил бинокль и вышел из кабинета. Повернув в коридоре налево, он прошел вдоль бесконечного ряда дверей и, миновав лестницу, оказался в задней части здания, где и прошел в комнату, выходившую окнами на противоположную от Авенида-Корриентес сторону, недоступную для наблюдения из помещения, только что покинутого Сполдингом. Бобби Баллард, который сидел в кресле у окна, оглянулся на звук шагов Дэвида. В руках он держал бинокль.
– Ну что? – спросил Сполдинг.